24 августа - касательно биеннале графики
Говорю:
- У нас биеннале графики. Давай сделаем как в прошлом году с акварелью? Я всех соберу, ты пройдёшь расскажешь, я всё запишу, клип смонтирую, хорошо же будет. В прошлом году отлично получилось!
a_str отвечает:
- Можно. Только мне сначала посмотреть надо.
И мы идём смотреть.
Если я настраиваюсь на "мне будет хорошо" - то я не ухожу с этого чувства, даже когда к нему нет оснований. Поэтому на фразы Шуйского "сплошная Герника" я ничего не ответила, а в пятом зале биеннале начала тормошить друга:
- Ну что, делаем? Хочешь нас тут поводить, скажем, третьего сентября?
Шуйский обернулся ко мне и тихо спросил:
- Скажи, пожалуйста, какого эффекта тебе бы хотелось от этого похода?
- Чтобы как в прошлый раз! - воскликнула я. - Чтобы ты показывал, куда смотреть! Чтобы я увидела то, что мне без тебя не очевидно! Чтобы не только я - а все наши спутники, чтобы всем было понятно, чтобы мы вышли богаче и прочнее, чем зашли, и чтобы мы провели два часа... - я хотела сказать "в радости", но Шуйский меня перебил:
- НЕТ! Два часа в этом я просто не смогу, - и прибавил:
- Посмотри, пожалуйста, вокруг. Что ты видишь?
И я закричала:
- Апокалипсис!
Графическое биеннале этого года совсем не похоже ни на акварельное биеннале прошлого, ни на графическое трёхлетней давности.
Художники разных стран нарисовали светопреставление.
Большинство из них пытаются нащупать смысл жизни во время войны, и нащупывают войну.
Есть немного тихих депрессивных корейских работ.
Остальные - резкие агрессивные депрессивные.
Совсем нет чувственности. Очень много горечи и отчаянья. Очень много алых пятен, острых углов, гротеска.
На этом фоне резко выделяются:
- залы с эсклибрисами прошлых лет (боги мои, какие трогательные и нежные!)
- и два десятка болгарских работ.
В условно сытое и спокойное время болгарские художники были резкими как пощёчина. Балканский зал можно было легко опознать на любой выставке: пока все пишут разное и учатся - Балканы кричат, критикуют, иронизируют, режут и горюют.
Сейчас среди развёрнутой во всех вариациях и стилях "Герники" единственные спокойные работы - балканские.
Несколько линогравюр с домиками и крестьянами - с целыми домиками и живыми людьми в естественных позах.
Пара офортов - целые неискалеченные здания.
И шикарная картина художника Кенарова: много воздуха, очень холодно, кукер в шубе из шерсти и ветра, бараны, похожие на горных духов, и каракачанская овчарка, похожая на овцу. "Всё не то, каким кажется, и вокруг - вечность и тишина". Очень добрый и прочный рисунок.
- Ну так чего мы будем делать с биеннале? - спросил Шуйский в конце вечера, когда мы это всё три раза проговорили.
- Я не знаю, - честно ответила я. - С одной стороны - будем честны: это биеннале можно было бы назвать "Буча". С другой - от него ощущение услышанного крика. Мир кричит, и художники то слышат. С третьей с половиной стороны - это может не укрепить наших спутников, а наоборот, пошатнуть. Давай я прям словами напишу - и посмотрим, кто чего скажет.
- У нас биеннале графики. Давай сделаем как в прошлом году с акварелью? Я всех соберу, ты пройдёшь расскажешь, я всё запишу, клип смонтирую, хорошо же будет. В прошлом году отлично получилось!
a_str отвечает:
- Можно. Только мне сначала посмотреть надо.
И мы идём смотреть.
Если я настраиваюсь на "мне будет хорошо" - то я не ухожу с этого чувства, даже когда к нему нет оснований. Поэтому на фразы Шуйского "сплошная Герника" я ничего не ответила, а в пятом зале биеннале начала тормошить друга:
- Ну что, делаем? Хочешь нас тут поводить, скажем, третьего сентября?
Шуйский обернулся ко мне и тихо спросил:
- Скажи, пожалуйста, какого эффекта тебе бы хотелось от этого похода?
- Чтобы как в прошлый раз! - воскликнула я. - Чтобы ты показывал, куда смотреть! Чтобы я увидела то, что мне без тебя не очевидно! Чтобы не только я - а все наши спутники, чтобы всем было понятно, чтобы мы вышли богаче и прочнее, чем зашли, и чтобы мы провели два часа... - я хотела сказать "в радости", но Шуйский меня перебил:
- НЕТ! Два часа в этом я просто не смогу, - и прибавил:
- Посмотри, пожалуйста, вокруг. Что ты видишь?
И я закричала:
- Апокалипсис!
Графическое биеннале этого года совсем не похоже ни на акварельное биеннале прошлого, ни на графическое трёхлетней давности.
Художники разных стран нарисовали светопреставление.
Большинство из них пытаются нащупать смысл жизни во время войны, и нащупывают войну.
Есть немного тихих депрессивных корейских работ.
Остальные - резкие агрессивные депрессивные.
Совсем нет чувственности. Очень много горечи и отчаянья. Очень много алых пятен, острых углов, гротеска.
На этом фоне резко выделяются:
- залы с эсклибрисами прошлых лет (боги мои, какие трогательные и нежные!)
- и два десятка болгарских работ.
В условно сытое и спокойное время болгарские художники были резкими как пощёчина. Балканский зал можно было легко опознать на любой выставке: пока все пишут разное и учатся - Балканы кричат, критикуют, иронизируют, режут и горюют.
Сейчас среди развёрнутой во всех вариациях и стилях "Герники" единственные спокойные работы - балканские.
Несколько линогравюр с домиками и крестьянами - с целыми домиками и живыми людьми в естественных позах.
Пара офортов - целые неискалеченные здания.
И шикарная картина художника Кенарова: много воздуха, очень холодно, кукер в шубе из шерсти и ветра, бараны, похожие на горных духов, и каракачанская овчарка, похожая на овцу. "Всё не то, каким кажется, и вокруг - вечность и тишина". Очень добрый и прочный рисунок.
- Ну так чего мы будем делать с биеннале? - спросил Шуйский в конце вечера, когда мы это всё три раза проговорили.
- Я не знаю, - честно ответила я. - С одной стороны - будем честны: это биеннале можно было бы назвать "Буча". С другой - от него ощущение услышанного крика. Мир кричит, и художники то слышат. С третьей с половиной стороны - это может не укрепить наших спутников, а наоборот, пошатнуть. Давай я прям словами напишу - и посмотрим, кто чего скажет.