Москва, хэштэг "да_мама_это_отпуск": чисто про город
Я туда каждый раз одинаково и хочу, и не хочу. И уговариваю себя, и беру за шкирку и везу, и потом сама же вокруг себя прыгаю "когда уже мы снова в Москву?"
Москва совершенно не для жизни. Двадцать два миллиона человек с пригородами, больше одиннадцати - внутри МКАД. Людей много, много, они движутся каждый в своей прозрачной колбе, почти непроницаемой вне сигнала "знакомый" или "опасность". У меня такая колба тоже была, в Варне куда-то продевалась; я езжу по Москве вотпрямтак, смотрю на город глазами заграничного провинциала, сталкиваюсь взглядами с недавними переселенцами.
Москва вся полна любви и внимания. Зелёные скверы, слишком ровные дорожки, цветы везде, везде, везде; живые деревья на месте пустырей и снесённых магазинов, тень, запах лип. Дорожные работники - мы идём мимо них,смешные, разноцветные, хохочем и обнимаемся; рабочие опускаютлопаты и провожают нас взглядами. Теряясь в городе, я подхожу к первой попавшейся компании мужчин примерно своего возраста: "Молодые люди, мне нужна помощь. Как выйти туда-то?" - и они смотрят на мои серьги и тюбетейку, и отводят меня за руку, и смотрят мне вслед. Девушки, юноши, - сколько красивых людей в Москве! - взрослые мужчины - как легко с ними стало разговаривать! - женщины, готовые вернуть улыбку и взгляд - командировочные из Владивостока, привет, друг Лорка, - ухоженные интеллигентные казахи, к которым я очень нежно отношусь из-за приятелей своих Алимовых, - и все, все, все вот эти двадцать два миллиона людей - такие источники любви, что в сезон цветения жасмина она разлита в воздухе. Я иду по безлюдным кварталам и дышу нежностью.
Москва и робеет, и жаждет смолл-тока. Каждый раз, когда я выхожу из негласной схемы действий - то есть каждый раз, когда я что-то делаю или открываю рот, - мой собеседник или случайный спутник застывает, а потом отзывается с искренностью несколько неожиданной. Пожилой джентльмен в метро - он несколько секунд не мог расшифровать мой взгляд и меня, а потом улыбнулся в ответ медленно, как солнце восходит. Станционный рабочий - он подошёл проследить, кто оставил стаканчик с кофе в автомате и нет ли тут опасности, а я в этот момент с другой стороны покупала бутерброд, - и после тщательно строил фразы, потому что стандартный набор не подходил, а поболтать хотелось очень. Мальчик в Домодедово на контроле багажа, серые глаза, рыжие ресницы: "Давайте исполним вашу мечту" (не получилось, но всё равно было весело, как на тележке кататься). Увесистый метрошный дяденька - "Вы совершенно определённо человек!", девушка в зале ожидания аэропорта - "Она обязательно вернётся", - и ещё пара десятков людей, которые за секунду до исчезновения стеклянной колбы вообще не собирались разговаривать ни со мной, ни с кем бы то ни было ещё.
Москва полна мёртвой и живой еды, методику поиска второй среди первой хорошо знают местные. Мои друзья в последний вечер под девиз "у нас тусовка без еды, потому что в шесть утра мне на самолет" притащили абрикосов, черешни и голубики - всё было живое и очень вкусное. Все первые дни я ела мамину еду - мама спец по этому вопросу. Чай и портвейн у Киды были вкусными как дома. В Бутово в "Бакинских вечерах" мне выдали две коробки горячих лепёшек, и я шла по улице, откусывая от хачапури по-менгрельски, и было мне так вкусно, что это стало всем заметно. На станциях МЦК поставили автоматы с кофе и бутербродами - так что я каталась в метро со стаканищем капуччино (не самого лучшего, но вполне приемлемого!). В Бутово - по-прежнему лучший квас в городе. А вот всё остальное, что я съедала из ностальгии, не стоило даже покупать.
Москва меня не узнаёт, я её - тоже, мне с этим ок.
Приеду весной на проект и паделамм.
Москва совершенно не для жизни. Двадцать два миллиона человек с пригородами, больше одиннадцати - внутри МКАД. Людей много, много, они движутся каждый в своей прозрачной колбе, почти непроницаемой вне сигнала "знакомый" или "опасность". У меня такая колба тоже была, в Варне куда-то продевалась; я езжу по Москве вотпрямтак, смотрю на город глазами заграничного провинциала, сталкиваюсь взглядами с недавними переселенцами.
Москва вся полна любви и внимания. Зелёные скверы, слишком ровные дорожки, цветы везде, везде, везде; живые деревья на месте пустырей и снесённых магазинов, тень, запах лип. Дорожные работники - мы идём мимо них,смешные, разноцветные, хохочем и обнимаемся; рабочие опускаютлопаты и провожают нас взглядами. Теряясь в городе, я подхожу к первой попавшейся компании мужчин примерно своего возраста: "Молодые люди, мне нужна помощь. Как выйти туда-то?" - и они смотрят на мои серьги и тюбетейку, и отводят меня за руку, и смотрят мне вслед. Девушки, юноши, - сколько красивых людей в Москве! - взрослые мужчины - как легко с ними стало разговаривать! - женщины, готовые вернуть улыбку и взгляд - командировочные из Владивостока, привет, друг Лорка, - ухоженные интеллигентные казахи, к которым я очень нежно отношусь из-за приятелей своих Алимовых, - и все, все, все вот эти двадцать два миллиона людей - такие источники любви, что в сезон цветения жасмина она разлита в воздухе. Я иду по безлюдным кварталам и дышу нежностью.
Москва и робеет, и жаждет смолл-тока. Каждый раз, когда я выхожу из негласной схемы действий - то есть каждый раз, когда я что-то делаю или открываю рот, - мой собеседник или случайный спутник застывает, а потом отзывается с искренностью несколько неожиданной. Пожилой джентльмен в метро - он несколько секунд не мог расшифровать мой взгляд и меня, а потом улыбнулся в ответ медленно, как солнце восходит. Станционный рабочий - он подошёл проследить, кто оставил стаканчик с кофе в автомате и нет ли тут опасности, а я в этот момент с другой стороны покупала бутерброд, - и после тщательно строил фразы, потому что стандартный набор не подходил, а поболтать хотелось очень. Мальчик в Домодедово на контроле багажа, серые глаза, рыжие ресницы: "Давайте исполним вашу мечту" (не получилось, но всё равно было весело, как на тележке кататься). Увесистый метрошный дяденька - "Вы совершенно определённо человек!", девушка в зале ожидания аэропорта - "Она обязательно вернётся", - и ещё пара десятков людей, которые за секунду до исчезновения стеклянной колбы вообще не собирались разговаривать ни со мной, ни с кем бы то ни было ещё.
Москва полна мёртвой и живой еды, методику поиска второй среди первой хорошо знают местные. Мои друзья в последний вечер под девиз "у нас тусовка без еды, потому что в шесть утра мне на самолет" притащили абрикосов, черешни и голубики - всё было живое и очень вкусное. Все первые дни я ела мамину еду - мама спец по этому вопросу. Чай и портвейн у Киды были вкусными как дома. В Бутово в "Бакинских вечерах" мне выдали две коробки горячих лепёшек, и я шла по улице, откусывая от хачапури по-менгрельски, и было мне так вкусно, что это стало всем заметно. На станциях МЦК поставили автоматы с кофе и бутербродами - так что я каталась в метро со стаканищем капуччино (не самого лучшего, но вполне приемлемого!). В Бутово - по-прежнему лучший квас в городе. А вот всё остальное, что я съедала из ностальгии, не стоило даже покупать.
Москва меня не узнаёт, я её - тоже, мне с этим ок.
Приеду весной на проект и паделамм.