22 февраля - всё кувырком
Кто собирался вернуться домой после совещания Чердака и сразу спать лечь - тот только что видел пьяных ведьм, развратных медсестёр и доктора со свастикой на рукаве.
И вообще день получился богатый.
Одиннадцать утра, солнце бьёт мне в окна, под одеялом жарко, в комнате тепло. Я вынимаю себя из кровати буквально за шкирку, потому что дел дофига, а прогнозы обещали лютый холод к ночи - надо всё успеть.
Два часа дня, солнце закрывает прозрачная туча, я доделываю работу, вштыренная как лювак.
Четыре часа дня, я выбегаю из дома - много, много ещё нужно успеть, - а на улице пасмурно и дождь начинается, и пахнет солнечной пылью, прибитой первыми каплями.
Пять часов дня, мы со Стрейнджером идём закупаться материалами для внезапных рыб; пока мы ходим, дождь превращается в скверну - очень холодную смесь воды, пыли и листьев, которая летит горизонтально с высокой скоростью.
Полвосьмого, мы идём на совещание Чердака; скверна превращается в снег, и я говорю: всё-таки это очень красиво, - а Стрейнджер добавляет: ещё и потому, что растает послезавтра.
Полночь, мы с Петтсоном выходим покурить на балкон их с Шанти апартаментов; а там лежит снег, прямо полная пепельница, и полный столик, и на перилах, и в горшке с цветком, и на полу. И на улице, много, прямо поверх замёрзшего дождя, и я говорю: *** [сильно нелюбимый мною] снег, а Петтсон добавляет: мне - нравится.
Час ночи, дочь моя старшая Даша звонит мне с вопросом, когда я уже вернусь, а то у Йобста опять вечеринка, она уже ходила просить их выключить музыку, но подействовало ненадолго.
Час ноль пять, мы выходим из подъезда - и я вызываю такси. Потому что на балконе шестого этажа дома Петтсона и Шанти было совсем безветрено, а внизу, на земле, нас срезает позёмкой.
Таксист приезжает и рассказывает, как он девушку подобрал на соседнем перекрёстке, а она оказалась не мы, поэтому он её обратно высадил - и надеется, что она дождалась своей машины, вы же видите, какая погода.
Час пятнадцать, я выхожу за два квартала до своего дома. Называется - взяла машину из-за плохой погоды, ага; но ничего не поделаешь: соседние перекрёстки под ремонтом, а ботинки у меня совсем не скользкие. Они называются "зимние" и пусть наконец понюхают зимы, думаю я.
Иду себе, фотографирую снег мобильником, надеясь, что мы с ним теперь нескоро встретимся снова; и тут из-за поворота выходят двое, парень и девушка, шумные, сильно навеселе, говорят на смеси языков, называют адрес моего дома...
...да, они шли к Йобсту на вечеринку. Которую было слышно с первого этажа.
На пятый я буквально взлетела, рассказывая по дороге своим нечаянным спутникам, что танцы - это здорово, музыка - чудесно, но им со мной не повезло, потому что прямо сейчас я иду отменять веселье.
Захожу к Йобсту, открываю дверь (без стука - за меня стучит драм-машина и пианино не в такт). На веранде - тихо тусят ребята, в спальне грохочет музыка, дверь закрыта.
Стучу, открываю дверь, смотрю секунду, закрываю, разворачиваюсь к своим нечаянным спутникам, пожимаю плечами, говорю:
- Я не понимаю, что там проиходит.
- Щас мы тебе разясним, - ржут те, и мы вваливаемся в спальню Йобста.
Там полутьма, все полуголые - ведьмы, медсёстры, парень какой-то в кругу танцует, на ком-то колпаки, кто-то в пижаме Супермена, в середине круга сидит человек в белом халате и со свастикой на рукаве. А я в куртке, в шапке, в снегу и с лицом "зашла к соседу - оказалась в кино".
Меня обнимают, спрашивают, как дела, говорят, что рады видеть, я спрашиваю про свастику на рукаве человека в халате - а, так это Доктор Наци, это костюм такой, объясняют мне, мы все тут в костюмах, ботинки сними, у нас тут ковры, по ним в обуви нельзя, чего тебе налить? - Я вообще не тусить пришла! - отвечаю я, и ржу в голос, потому что невозможно не заразиться атмосферой вечеринки, в которой все пьяные и всем весело и безопасно, - Мне Йобст нужен, я соседка снизу!
Подбегает Йобст в костюме Моцарта, многословно извиняется, говорит: если мы шумно, ты только скажи; отвечаю: вы уже шумно, вот, говорю. Провожает меня, извиняется ещё раз. Ухожу.
И ещё час доделываю мелкие домашние дела - потому что видела эту вечеринку, разогнать её можно только брандспойтом. А в три поднимаюсь ещё раз.
Диджей в мансарде над моей спальней меня понял, хотя и не сразу. "Чуваки, пора выключить музыку". - "Ага". - "Прямо сейчас". - "Да-да, конечно". - "Всю эту музыку прямо сейчас нужно выключить, чуваки. Мне надо спать. У меня кровать ровно под вашим пультом". - "О! Сейчас". И выключают.
Такие зайцы. Мы когда в юности плясали ночами напролёт - я всё думала, чо будет, когда попаду в зеркальную ситуацию. Ну чо будет, чо будет... два вывода будет.
Номер раз: мои соседи и их друзья - стальные энерджайзеры; им между тридцатью и пятьюдесятью (некоторые мальчики постарше меня будут), а тусят как выпускники.
Номер два: в Варне есть места крутейших вечеринок; одно из них - у меня на потолке.
И вообще день получился богатый.
Одиннадцать утра, солнце бьёт мне в окна, под одеялом жарко, в комнате тепло. Я вынимаю себя из кровати буквально за шкирку, потому что дел дофига, а прогнозы обещали лютый холод к ночи - надо всё успеть.
Два часа дня, солнце закрывает прозрачная туча, я доделываю работу, вштыренная как лювак.
Четыре часа дня, я выбегаю из дома - много, много ещё нужно успеть, - а на улице пасмурно и дождь начинается, и пахнет солнечной пылью, прибитой первыми каплями.
Пять часов дня, мы со Стрейнджером идём закупаться материалами для внезапных рыб; пока мы ходим, дождь превращается в скверну - очень холодную смесь воды, пыли и листьев, которая летит горизонтально с высокой скоростью.
Полвосьмого, мы идём на совещание Чердака; скверна превращается в снег, и я говорю: всё-таки это очень красиво, - а Стрейнджер добавляет: ещё и потому, что растает послезавтра.
Полночь, мы с Петтсоном выходим покурить на балкон их с Шанти апартаментов; а там лежит снег, прямо полная пепельница, и полный столик, и на перилах, и в горшке с цветком, и на полу. И на улице, много, прямо поверх замёрзшего дождя, и я говорю: *** [сильно нелюбимый мною] снег, а Петтсон добавляет: мне - нравится.
Час ночи, дочь моя старшая Даша звонит мне с вопросом, когда я уже вернусь, а то у Йобста опять вечеринка, она уже ходила просить их выключить музыку, но подействовало ненадолго.
Час ноль пять, мы выходим из подъезда - и я вызываю такси. Потому что на балконе шестого этажа дома Петтсона и Шанти было совсем безветрено, а внизу, на земле, нас срезает позёмкой.
Таксист приезжает и рассказывает, как он девушку подобрал на соседнем перекрёстке, а она оказалась не мы, поэтому он её обратно высадил - и надеется, что она дождалась своей машины, вы же видите, какая погода.
Час пятнадцать, я выхожу за два квартала до своего дома. Называется - взяла машину из-за плохой погоды, ага; но ничего не поделаешь: соседние перекрёстки под ремонтом, а ботинки у меня совсем не скользкие. Они называются "зимние" и пусть наконец понюхают зимы, думаю я.
Иду себе, фотографирую снег мобильником, надеясь, что мы с ним теперь нескоро встретимся снова; и тут из-за поворота выходят двое, парень и девушка, шумные, сильно навеселе, говорят на смеси языков, называют адрес моего дома...
...да, они шли к Йобсту на вечеринку. Которую было слышно с первого этажа.
На пятый я буквально взлетела, рассказывая по дороге своим нечаянным спутникам, что танцы - это здорово, музыка - чудесно, но им со мной не повезло, потому что прямо сейчас я иду отменять веселье.
Захожу к Йобсту, открываю дверь (без стука - за меня стучит драм-машина и пианино не в такт). На веранде - тихо тусят ребята, в спальне грохочет музыка, дверь закрыта.
Стучу, открываю дверь, смотрю секунду, закрываю, разворачиваюсь к своим нечаянным спутникам, пожимаю плечами, говорю:
- Я не понимаю, что там проиходит.
- Щас мы тебе разясним, - ржут те, и мы вваливаемся в спальню Йобста.
Там полутьма, все полуголые - ведьмы, медсёстры, парень какой-то в кругу танцует, на ком-то колпаки, кто-то в пижаме Супермена, в середине круга сидит человек в белом халате и со свастикой на рукаве. А я в куртке, в шапке, в снегу и с лицом "зашла к соседу - оказалась в кино".
Меня обнимают, спрашивают, как дела, говорят, что рады видеть, я спрашиваю про свастику на рукаве человека в халате - а, так это Доктор Наци, это костюм такой, объясняют мне, мы все тут в костюмах, ботинки сними, у нас тут ковры, по ним в обуви нельзя, чего тебе налить? - Я вообще не тусить пришла! - отвечаю я, и ржу в голос, потому что невозможно не заразиться атмосферой вечеринки, в которой все пьяные и всем весело и безопасно, - Мне Йобст нужен, я соседка снизу!
Подбегает Йобст в костюме Моцарта, многословно извиняется, говорит: если мы шумно, ты только скажи; отвечаю: вы уже шумно, вот, говорю. Провожает меня, извиняется ещё раз. Ухожу.
И ещё час доделываю мелкие домашние дела - потому что видела эту вечеринку, разогнать её можно только брандспойтом. А в три поднимаюсь ещё раз.
Диджей в мансарде над моей спальней меня понял, хотя и не сразу. "Чуваки, пора выключить музыку". - "Ага". - "Прямо сейчас". - "Да-да, конечно". - "Всю эту музыку прямо сейчас нужно выключить, чуваки. Мне надо спать. У меня кровать ровно под вашим пультом". - "О! Сейчас". И выключают.
Такие зайцы. Мы когда в юности плясали ночами напролёт - я всё думала, чо будет, когда попаду в зеркальную ситуацию. Ну чо будет, чо будет... два вывода будет.
Номер раз: мои соседи и их друзья - стальные энерджайзеры; им между тридцатью и пятьюдесятью (некоторые мальчики постарше меня будут), а тусят как выпускники.
Номер два: в Варне есть места крутейших вечеринок; одно из них - у меня на потолке.