Павел Данилин: То, что делает Кашин, переходит все границы
Попытки Кашина эксплуатировать образ невинно избиенного журналиста (на что он имеет полное право), постепенно плавно переросли в процесс гнилой политической активности в ходе которой Кашин пытается решить собственные проблемы с неугодными или неприятными ему людьми, используя факт своего избиения. Крайне неприятно публично обсуждать журналиста Олега Кашина. После этого чувствуешь себя, будто испачкавшимся в чем-то омерзительном и дурно пахнущем. Та толика сочувствия, которую я испытывал к нему после зверского избиения, давно сменилась презрением - слишком много этот человек сказал и написал отвращающего после того, как снова начал говорить и писать.
Но сегодня я изменил этому правилу, поскольку то, что делает Кашин, переходит все мыслимые и немыслимые границы.
Дело в том, что попытки Кашина эксплуатировать образ невинно избиенного журналиста (на что он имеет полное право), постепенно плавно переросли в процесс гнилой политической активности в ходе которой Кашин пытается решить собственные проблемы с неугодными или неприятными ему людьми, используя факт своего избиения. При этом журналист, последовательно настаивая на собственной неангажированности, требует от общественности безусловного сочувствия к его частному случаю. Жизненному инциденту.
Однако факт избиения Кашина перестал быть частным и стал общественно-политическим уже через несколько часов после избиения. Сотни человек, выходившие на митинги и к зданию СКП, беспокоясь за Кашина, а также миллионы, впервые узнавшие эту фамилию из сводок новостей, имеют полное право знать, что же реально случилось с журналистом. И в этой ситуации все слова Кашина, касающиеся его избиения, воспринимаются особенно значимо.
Проще говоря, когда Васька-алкоголик говорит о том, что синяк ему поставил под глазом Сенька-наркоман, это одно. Когда же избитый журналист, чье дело взял под личное расследование президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, огульно распространяет информацию о том, что его избиение заказал федеральный чиновник Василий Якеменко - это совсем другое. Ответственность Васьки-алкоголика куда меньше, чем ответственность Олега Кашина. Последний этого совершенно не хочет понимать.
Впрочем, обо всем по порядку. Несколько дней назад бывший пиарщик «Справедливой России» Александр Морозов в своем блоге написал, что «встретился с одним московским журналистом, близким к «кругам» и спросил его: а почему так все затихло по делу Кашина? никаких промежуточных комментариев и т.д. А он мне говорит: «Так ведь СКП расследовало дело. То есть они стали расследовать и напоролись, действительно на парней как-то связанных с кремлевскими молодежками».
После этого в ЖЖ Кашина появился пост: «На самом деле я и сам не сомневаюсь в «якеменковской» версии, и других версий у меня нет». На фоне более ранних фраз Кашина о Якеменко вроде «Надеюсь, его посадят», эта выглядела совершенно однозначно. Главу Росмолодежи обвинили в том, что это он стоял за избиением. Причем, если раньше сам Кашин просто «намекал», то теперь он однозначен. Другого прочтения его слова не предполагают.
Когда я выше рассказывал про ссору Васьки-алкоголика и Сеньке-наркомане, я не сказал об одном нюансе. Дело в том, что, в случае, если Ваську на самом деле избил не Сенька, но Васька публично обвинил в избиении именно Сеньку, у последнего есть право требовать судебной сатисфакции. Как бы ни был их конфликт мелочен.
В нашем же случае журналист обвиняет в избиении руководителя федерального агентства. Высокопоставленного чиновника открыто называют заказчиком преступления. Поэтому неудивительно, что Якеменко собирается засудить Кашина за клевету, поскольку журналист распространяет не соответствующую действительности информацию.
Сам Кашин, надо сказать, повел себя тут же как человек, не отличающийся особым мужеством. Попросту говоря, повел он себя как ссыкливый пацаненок, кинувший камнем в соседа, и уверяющий, будучи пойманным за ухо, что это, дескать, не он, что он вообще камней в руке не держал, и что бросал-то он камушек в другую сторону, да и вовсе не хотел попадать в соседа.
В сегодняшней «Соли» читаем: «сам Олег Кашин говорит, что узнал о намерениях Василия Якеменко судиться с ним от корреспондента «Соли». Он подчеркнул, что никогда не заявлял прямым текстом о причастности главы Росмолодежи к своему избиению». Вот так быстро «сдал назад». Только что лужица осталась…
Здесь можно было бы и точку поставить, но позволю себе еще одно небольшое рассуждение.
Грандиозная проблема нашей журналистики заключается в том, что, когда происходит трагическое событие, важное для всего цеха, в него всеми руками цепляются разные заинтересованные стороны. Так было и с избиением Кашина - кто только не поднимал его «на знамя», кто только не клялся Кашиным в первые дни после случившегося. Правда, через недели две о журналисте забыли почти все. Ему это, естественно, не понравилось. Кашин начал напоминать о себе экстравагантными выходками, пробрался на встречу с президентом России, прополз к вице-президенту США Джозефу Байдену, наконец. Понимая, что даже это не привлекло внимания к его персоне, он решил выделиться таким вот подлым и гнусным образом, заявляя, что знает о заказчике, эксплуатируя сочувствие к себе.
Коллеги по цеху молча проглотили этот поступок. Никто не осудил Кашина. Возможно, потому, что Кашин как таковой сам по себе коллег журналистов не интересует вовсе. Я не знаю ни одного журналистского расследования, связанного с трагедией Кашина. Даже его родной «Коммерсант» не представил публике никакой расследовательной журналистики, связанной с историей Кашина.
Впрочем, быть может, я заблуждаюсь, и таковое расследование было произведено? Просто, его результаты оказались слишком некомплиментарными для журналиста?
Источник - Блог Павла Данилина
Но сегодня я изменил этому правилу, поскольку то, что делает Кашин, переходит все мыслимые и немыслимые границы.
Дело в том, что попытки Кашина эксплуатировать образ невинно избиенного журналиста (на что он имеет полное право), постепенно плавно переросли в процесс гнилой политической активности в ходе которой Кашин пытается решить собственные проблемы с неугодными или неприятными ему людьми, используя факт своего избиения. При этом журналист, последовательно настаивая на собственной неангажированности, требует от общественности безусловного сочувствия к его частному случаю. Жизненному инциденту.
Однако факт избиения Кашина перестал быть частным и стал общественно-политическим уже через несколько часов после избиения. Сотни человек, выходившие на митинги и к зданию СКП, беспокоясь за Кашина, а также миллионы, впервые узнавшие эту фамилию из сводок новостей, имеют полное право знать, что же реально случилось с журналистом. И в этой ситуации все слова Кашина, касающиеся его избиения, воспринимаются особенно значимо.
Проще говоря, когда Васька-алкоголик говорит о том, что синяк ему поставил под глазом Сенька-наркоман, это одно. Когда же избитый журналист, чье дело взял под личное расследование президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, огульно распространяет информацию о том, что его избиение заказал федеральный чиновник Василий Якеменко - это совсем другое. Ответственность Васьки-алкоголика куда меньше, чем ответственность Олега Кашина. Последний этого совершенно не хочет понимать.
Впрочем, обо всем по порядку. Несколько дней назад бывший пиарщик «Справедливой России» Александр Морозов в своем блоге написал, что «встретился с одним московским журналистом, близким к «кругам» и спросил его: а почему так все затихло по делу Кашина? никаких промежуточных комментариев и т.д. А он мне говорит: «Так ведь СКП расследовало дело. То есть они стали расследовать и напоролись, действительно на парней как-то связанных с кремлевскими молодежками».
После этого в ЖЖ Кашина появился пост: «На самом деле я и сам не сомневаюсь в «якеменковской» версии, и других версий у меня нет». На фоне более ранних фраз Кашина о Якеменко вроде «Надеюсь, его посадят», эта выглядела совершенно однозначно. Главу Росмолодежи обвинили в том, что это он стоял за избиением. Причем, если раньше сам Кашин просто «намекал», то теперь он однозначен. Другого прочтения его слова не предполагают.
Когда я выше рассказывал про ссору Васьки-алкоголика и Сеньке-наркомане, я не сказал об одном нюансе. Дело в том, что, в случае, если Ваську на самом деле избил не Сенька, но Васька публично обвинил в избиении именно Сеньку, у последнего есть право требовать судебной сатисфакции. Как бы ни был их конфликт мелочен.
В нашем же случае журналист обвиняет в избиении руководителя федерального агентства. Высокопоставленного чиновника открыто называют заказчиком преступления. Поэтому неудивительно, что Якеменко собирается засудить Кашина за клевету, поскольку журналист распространяет не соответствующую действительности информацию.
Сам Кашин, надо сказать, повел себя тут же как человек, не отличающийся особым мужеством. Попросту говоря, повел он себя как ссыкливый пацаненок, кинувший камнем в соседа, и уверяющий, будучи пойманным за ухо, что это, дескать, не он, что он вообще камней в руке не держал, и что бросал-то он камушек в другую сторону, да и вовсе не хотел попадать в соседа.
В сегодняшней «Соли» читаем: «сам Олег Кашин говорит, что узнал о намерениях Василия Якеменко судиться с ним от корреспондента «Соли». Он подчеркнул, что никогда не заявлял прямым текстом о причастности главы Росмолодежи к своему избиению». Вот так быстро «сдал назад». Только что лужица осталась…
Здесь можно было бы и точку поставить, но позволю себе еще одно небольшое рассуждение.
Грандиозная проблема нашей журналистики заключается в том, что, когда происходит трагическое событие, важное для всего цеха, в него всеми руками цепляются разные заинтересованные стороны. Так было и с избиением Кашина - кто только не поднимал его «на знамя», кто только не клялся Кашиным в первые дни после случившегося. Правда, через недели две о журналисте забыли почти все. Ему это, естественно, не понравилось. Кашин начал напоминать о себе экстравагантными выходками, пробрался на встречу с президентом России, прополз к вице-президенту США Джозефу Байдену, наконец. Понимая, что даже это не привлекло внимания к его персоне, он решил выделиться таким вот подлым и гнусным образом, заявляя, что знает о заказчике, эксплуатируя сочувствие к себе.
Коллеги по цеху молча проглотили этот поступок. Никто не осудил Кашина. Возможно, потому, что Кашин как таковой сам по себе коллег журналистов не интересует вовсе. Я не знаю ни одного журналистского расследования, связанного с трагедией Кашина. Даже его родной «Коммерсант» не представил публике никакой расследовательной журналистики, связанной с историей Кашина.
Впрочем, быть может, я заблуждаюсь, и таковое расследование было произведено? Просто, его результаты оказались слишком некомплиментарными для журналиста?
Источник - Блог Павла Данилина