Искусство быть счастливым
Во всём, что окружает нас в этой вселенной, скрыта некая схема.
Она обладает симметрией, изяществом, элегантностью - всеми
характерными чертами шедевра. Приглядитесь к смене времен года,
к струйке песка, текущей по склону, к ветке креозотового куста,
наконец, поглядите на одни его листья. Мы пытаемся воспроизвести
эту схему в наших жизнях, обществе, пробуем отыскать ритмы, танцы,
утешающие нас. Но в стремлении к высшему совершенству можно
заметить опасность. Ясно, что предельное совершенство неизменно.
И путь к нему ведёт все живущее к смерти.
Френк Герберт. Принцесса Ирулан.
«Избранные изречения Муад'Диба»
Начало:
Царственный город
Спешите к спасению
Победитель, побеждённый
Стамбул XVI век. Окончание.
Вскоре султан Мурад взошёл на престол. Прежде чем похоронить отца, внук Сулеймана Великолепного прикажет убить пятерых своих братьев. Подобно прочим оттоманским правителям, Мурад III питал пристрастие к грандиозным сооружениям, однако, в отличие от своего деда Сулеймана, не умел ценить величия, а в отличие от своего отца Селима, не понимал красоту. Ни forza, ни bellezza не являлись для него ценными качествами, он придавал значение лишь utilita. Польза, по его мнению, должна была главенствовать над всем. Подобные убеждения властелина империи не могли не сказаться на жизни архитектора Синана и его учеников. Спору нет, мир, созданный Творцом, прекрасен. Счастлив человек или же пребывает в скорби, прав он или виноват, мир вокруг остаётся неизменным и равнодушным. Когда уйдут все, кто живёт на земле ныне, солнце будет по-прежнему вставать по утрам, а луна изливать с небес свой серебристый свет. Близость султана Мурада повергала всех в трепет.
Совершенно удивительным образом сложилась жизнь и судьба двенадцатого султана Османской империи Мурада III, хотя, наверное, если ты султан, твоя жизнь априори не может быть обыденной. Османская история знала много правителей, которых Всевышний Аллах наделил разными талантами, однако в случае с Мурадом III, видимо, Аллах решил проявить всю свою безграничную щедрость. Поэтому Мурада III с полной уверенностью можно назвать султаном-«многостаночником». Здесь и языки (кроме родного османского он великолепно владел арабским и персидским языками), и верховая езда, и фехтование, и изготовление часов, и каллиграфия, и стихосложение, и много чего ещё.
Мурад III был большим любителем женщин, поэтому он предпочитал больше времени наслаждаться утехами гарема, чем заниматься делами империи. В течение нескольких лет у Мурада родилось несколько десятков детей. Сказать точно, сколько всего было наследников, довольно сложно. Дети султана Османской империи Мурада III до сих пор остаются загадкой. Достоверно известно о 23 шехзаде и 32 дочерях. Трое мальчиков умерли в младенчестве естественной смертью, а вот участь 19 сыновей была незавидной, так как они были удушены сразу после восхождения на трон Мехмеда III. О дочерях известно, что 17 из них погибли из-за эпидемии чумы. Имеются совершенно противоречивые данные о количестве детей у любвеобильного султана. Отмечается цифра от 48 до 130 наследников и наследниц.
По сравнению со своими достославными предками Мурад III воевал очень мало и подобно своему отцу султану Селиму II не принимал личного участия в военных походах. Тем не менее при нём Османская империя достигла абсолютного максимума своих пределов и площадь империи составила 19 902 000 кв. км. Были присоединены Марокко и некоторые иранские земли, что и подкосило Великую Порту, сказалась так называемая «усталость металла». Во времена потомков Мурада III территории уже стали сокращаться.
Церемония открытия Обсерватории была поистине великолепна. День выдался погожий, солнце сияло в безоблачном синем небе. Тем не менее в воздухе веяло прохладой и свежестью - казалось, что и зима и лето пожелали присутствовать на столь грандиозном событии. Даже чайки, кружившие в небесной вышине, в этот день воздержались от своих пронзительных криков. Ласточки купались в мраморных фонтанах, журчавших во внутреннем дворе. Запах мирры, испускаемый халатами и бородами собравшихся, смешивался со сладким ароматом халвы, которой, по приказу Такиюддина, угостили всех рабочих, трудившихся не покладая рук, чтобы завершить строительство к назначенному сроку. Синан, облачённый в высокий тюрбан и шёлковый халат цвета корицы, тоже присутствовал на церемонии.
Пальцы его правой руки беспрестанно двигались, перебирая невидимые чётки. Ученики стояли чуть позади учителя, стараясь, чтобы обуревавшая их гордость не слишком бросалась в глаза. Конечно, первым делом были вознесены молитвы о здоровье и благоденствии султана Мурада, мудрого и просвещённого правителя, выделившего деньги на строительство. Затем помолились также и о том, чтобы главный придворный астроном, для которого была воздвигнута Обсерватория, достиг на своем поприще успехов.
За стенами Обсерватории собралась целая толпа зевак; ветер доносил их возбуждённые голоса. Чужеземные посланники с любопытством глядели по сторонам; купцы прикидывали, можно ли извлечь из Обсерватории какую-нибудь выгоду; паломники бормотали молитвы; нищие клянчили милостыню; воры-карманники высматривали, чем бы поживиться; дети, сидя на плечах отцов, во все глаза таращились на огромный дом, откуда солнце, луна и звёзды видны как на ладони.
Такиюддин, высокий и прямой, облачённый в белоснежный халат, стоял посреди внутреннего двора. Утром торжественного дня в его присутствии была принесена благодарственная жертва - сорок баранов и сорок коров. Мясо их раздали бедным, но капли крови жертвенных животных до сих пор алели на лбу у придворного звездочёта. Справа и слева от Такиюддина стояли двадцать четыре астронома, лица их светились от радости.
Внезапно воцарилась полная тишина. Почтительный шёпот, подобно волне, прокатился по толпе зевак. Прибыл султан Мурад. Едва люди расслышали топот копыт, свидетельствующий о приближении султанского кортежа, как благоговейный трепет, подобно мощному порыву ветра, проник во внутренний двор, заполнив собой пространство. Тень Всемогущего Бога на земле явился, дабы почтить своим присутствием церемонию открытия грандиозного храма науки, подобного которому не было во всём мире. Когда султан и его свита заняли свои места, имам-суфий принялся читать молитву.
Спустя 2 года после создания обсерватории, в небе над Стамбулом промелькнула комета. Такиюддин обнаружил её в созвездии Стрельца, Звезда с длинным хвостом, огромная-преогромная, она летела прямо к Земле. После полуденной молитвы придворный звездочёт и его ученик отправились во дворец. Как и прочих мужей, получивших приглашение на совет, их провели в Зал собраний. Участников совета было около сорока, многие пришли в сопровождении своих близких или же слуг. Все выстроились по обеим сторонам просторного зала, в центре которого восседал на позолоченном троне султан Мурад. Султан кивнул. Звездочёт развернул свиток и принялся читать: «Я, Такиюддин ибн-Маруф, удостоенный звания главного придворного астронома, сподобился увидеть в созвездии Стрельца огромную хвостатую звезду, называемую кометой. Подобно тому как некогда сделал великий Насир ад-Дин ибн-Туси, я сверился с картой звёздного неба и прибегнул к посредству астрономических приборов. Мне удалось определить, что помянутая комета находится на двадцать шестом градусе долготы созвездия Стрельца и двадцать втором градусе северной широты. Для своих вычислений я воспользовался тремя ориентирами, тремя яркими звездами: это Альдебаран из созвездия Тельца, Альгораб из созвездия Ворона и Альтаир из созвездия Орла. До сего дня я наблюдал за движением кометы, дабы определить скорость и направление ее полёта. Результаты своих наблюдений я тщательно записал, дабы учёные астрономы могли пользоваться ими после того, как душа моя отправится в мир иной».
«Мы желаем знать, что делает хвостатая звезда» - перебил его Соколлу. Такиюддин тяжело перевёл дыхание и обвёл глазами комнату, встречая устремлённые на него взгляды врагов и друзей. Возможно, в эту минуту он ощущал себя не менее одиноким, чем комета, о которой шла речь. Вцепившись пальцами в свой свиток, астроном принялся читать дальше: «Я выяснил, что комету притягивает Венера. Она движется с севера на юг, а хвост её простирается в восточном направлении. Изучив свойства кометы, а также планеты, притяжение которой она испытывает, я пришёл к следующему выводу: в отличие от подобных ей небесных тел, что посещали наш небосвод в давние времена, сия комета имеет благожелательную природу и не причинит нам никаких бедствий. Возможно, комета принесёт обильные дожди, которые обеспечат нам щедрый урожай. Наша армия одержит немало славных побед, о светлейший султан».
Увы, предсказания Такиюддина не сбылись. Война с Персией принесла империи не триумф, а разочарование. Хотя оттоманская армия одержала победу, потери, которые она понесла, были столь опустошительными, что радоваться этой победе мог лишь безумец. Летом наступила жестокая засуха. В течение нескольких месяцев кладовые пустовали, дети и взрослые страдали от голода. Но самым страшным бедствием стало сильнейшее землетрясение, превратившее несколько городских кварталов в груды развалин. Вскоре после землетрясения в Стамбуле вновь вспыхнула эпидемия чумы. Люди умирали сотнями, городские кладбища были переполнены. Стоны и слёзы неслись со всех сторон.
Комета принесла неисчислимые горести не только империи, но и главному придворному астроному, столь жестоко обманувшемуся насчёт её благожелательной природы. Улемы, давно питавшие к звездочёту неприязнь, начали плести против него интриги. Заклятый недруг Такиюддина, новый шейх-уль-ислам Ахмед Шамседдин, дождавшись подходящего момента, нанёс ему сокрушительный удар. «Обсерватория - вот главная причина того, что на город обрушились кары небесные, - заявил он. - Разве человеку дозволено проникать взором в небо, сокровенную обитель Творца, и наблюдать за Ним? Нет, Аллах всё устроил иначе: это Он, устремив свой взор на землю, наблюдает за человеком, смиренно потупившим глаза. И если люди дерзнут нарушить сей порядок, они неминуемо навлекут на себя заслуженное наказание». Султан, вняв обличениям религиозных старейшин, приказал снести Обсерваторию с лица земли.
Десятки рабочих, вооружённые кувалдами и молотами, снимали двери и оконные рамы, в стенах зданий зияли пробоины. Пять дней спустя всё было кончено. Последний камень увезли на повозке прочь. Были прочитаны благодарственные молитвы - точно так же, как и в тот день, три года назад, когда ученики архитектора заложили первый камень в основание будущей Обсерватории. Только на этот раз люди благодарили Аллаха за то, что Он надоумил их уничтожить рассадник греха.
То, что создавалось в расчёте на века, было разрушено всего за несколько дней. То, что вчера казалось необходимым и важным, сегодня с презрением отвергалось. В этом мире нет ничего, защищённого от капризов судьбы, а в том, что судьба капризна и переменчива, у учеников Синана, строивших это сооружение на века, давно уже не осталось ни малейших сомнений. Последующие дни были проникнуты тоской и унынием. Почему ни султан, ни простые люди не пожалели их усилий? Почему Бог допустил, что труды их пропали втуне? Ведь они никоим образом не замышляли нанести оскорбление Всемогущему, и Ему должно быть это известно. Властителей, для которых они работают, заботит только одно: грандиозные размеры зданий, отражающих мощь и величие империи. Почему же учитель с таким тщанием занимается отделкой мельчайших деталей, ведь, кроме него самого и нескольких утончённых знатоков, никто не способен их оценить?! Ничто не разрушает человеческую душу сильнее, чем скрытое негодование. Обида, терзавшая сердца учеников, лишала их возможности радоваться жизни, досада поглощала все светлые мгновения, как талая вода мгновенно поглощает след, оставленный на мокром снегу. Ученики зодчего утратили веру в своё дело. Тогда они ещё не знали, что порой за долгую жизнь подобное случается с человеком не единожды; впоследствии подобные перипетии лишь делают веру крепче.
В 1572 году мастер Синан и его ученики завершали строительство мечети, посвящённой великому визирю Соколлу. Круглый купол, шесть арок, шесть столпов и двухэтажный внутренний двор. Крытый портик купался в солнечных лучах, льющихся из многочисленных окон. Минбар (кафедра) из белоснежного мрамора был отделан бирюзовыми плитками.
По стенам внутреннего двора тянулась изящная галерея. Не будучи столь грандиозной, как мечеть, посвящённая султану, эта постройка отличалась силой характера, присущей великому визирю.
В тот день сам Соколлу изволил посетить строительство в сопровождении своих советников, стражников, слуг и льстецов-прихлебателей. Он внимательно осмотрел здание, призванное прославить его имя в веках, задал бесчисленное множество вопросов и поторопил рабочих. Великий визирь, пользовавшийся репутацией самого прозорливого человека в империи, держался с неизменным достоинством. Он успел послужить уже трём султанам: Сулейману, Селиму и Мураду. Все вокруг недоумевали, как это Соколлу удаётся держаться у кормила власти так долго, в то время как другие царедворцы лишаются головы за малейшую оплошность. Ходила молва, что ему якобы покровительствует некая колдунья, страстно в него влюблённая. Имя этой таинственной помощницы было неведомо никому из живущих на земле. Всякий раз, когда над Соколлу нависала опасность, могущественная возлюбленная помогала ему выйти сухим из воды.
Строительство мечети в честь великого визиря Соколлу было завершено в назначенный срок. На церемонии освящения, как и полагается, были прочитаны благодарственные молитвы и принесены в жертву овцы и бараны с окрашенными хной рогами. На радостях Соколлу дал рабочим щедрый бакшиш, а сотне своих рабов даровал свободу. Вскоре после этого на одно из заседаний дивана явился человек, одетый дервишем, и потребовал встречи с великим визирем. Он сообщил, что, подобно Соколлу, является уроженцем Боснии. По причинам, оставшимся для всех тайной, Соколлу приказал пропустить дервиша в зал заседаний. Приблизившись к великому визирю, незнакомец нанёс ему смертоносный удар кинжалом.
Никому не суждено было узнать, почему он это сделал, ибо в следующие несколько мгновений злоумышленник был схвачен и убит. Мехмед-паша Соколлу (или Соколович, как его называли на родине), великий визирь, ценитель искусств и покровитель архитектуры, покинул этот мир. И его возлюбленная-колдунья, если только она впрямь существовала, на сей раз не успела прийти к нему на помощь.
После смерти Соколлу султан сменил нескольких визирей, но никто из них не мог сравниться со своим предшественником. Между тем проблемы и трудности накапливались с каждым месяцем. То, что произошло далее, можно уподобить котлу с ядовитым варевом, который до поры до времени кипел на медленном огне, плотно закрытый крышкой, но с которого эта самая крышка внезапно слетела. Выяснилось, что казна империи пуста, а деньги стремительно обесцениваются. Янычары пребывали в ярости, крестьяне страдали от голода, улемы выражали недовольство. Зодчий Синан к тому времени постарел и одряхлел.
В раю произрастает дерево, не похожее на все прочие. Ветви его прозрачны, как стекло, корни поглощают молоко, а не воду, ствол испускает сияние, словно покрытый ледяной изморозью. Но тот, кто приближается к этому дереву, не испытывает холода, ибо оно никогда не бывает холодным. Каждый лист на этом дереве носит имя какого-нибудь человека. Раз в году, в месяц шаабан, в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое, ангелы прилетают к этому дереву, окружают его и одновременно хлопают крыльями. Поднимается ветер, который сотрясает прозрачные ветви дерева. Некоторые листья срываются и падают на землю. Иногда листу приходится висеть на дереве долго, очень долго. Иногда он падает, едва успев распуститься. В тот момент, когда лист касается земли, человек, имя которого он носит, испускает последний вздох. Поэтому люди, наделённые мудростью и знанием, никогда не наступают на сухие листья. Им ведомо, что прежде они были чьими-то душами. Дождливым летним днем 1588 года лист с именем учителя Синана сорвался с ветви и коснулся земли.
Главный придворный строитель, несмотря на преклонный возраст, сохранял телесную бодрость и ясность разума и до последнего продолжал работать. Лишь за неделю до смерти он слёг в постель. Так человек, более пятидесяти лет носивший звание главного придворного строителя и построивший четыреста превосходных зданий, не считая гробниц и мостов, покинул этот мир. В каждом здании, которое возводил мастер Синан, он намеренно оставлял незаметный изъян, дабы показать Богу, что не претендует на совершенство, присущее одному лишь Творцу всего сущего. Умирая, он остался верен этому правилу и завершил свой земной путь, лишь несколько месяцев не дожив до столь совершенного возраста, как столетний юбилей.
На седьмой день после смерти Синана его близкие собрались, чтобы прочесть молитвы об упокоении его души. Родственники, соседи, ученики, рабочие - все они пришли в дом покойного, чтобы участвовать в ритуале. Собравшихся было так много, что они не поместились во внутреннем дворе и вынуждены были стоять на улице. Даже те, кто никогда не видел Синана, оплакивали его смерть как невосполнимую утрату. Гостям вынесли леденцы и шербет, а также рис и мясо, которые раздавали и богатым, и бедным. Согласно традиции, Коран был прочитан от начала до конца; во время чтения сожгли оливковую ветвь. Абдульменнан оглу Синанеддин Юсуф - таково было полное имя усопшего, которое собравшиеся повторяли хором, вновь и вновь, подобно заклинанию, объединяющему их сердца в едином скорбном порыве.
Вот так в городе, раскинувшемся на семи холмах, городе множества гробниц - мусульманских, христианских, иудейских и языческих - появился новый мавзолей, к которому люди обращались и в дни уныния, и в дни радости.
Из книги Элиф Шафак «Ученик архитектора».
Она обладает симметрией, изяществом, элегантностью - всеми
характерными чертами шедевра. Приглядитесь к смене времен года,
к струйке песка, текущей по склону, к ветке креозотового куста,
наконец, поглядите на одни его листья. Мы пытаемся воспроизвести
эту схему в наших жизнях, обществе, пробуем отыскать ритмы, танцы,
утешающие нас. Но в стремлении к высшему совершенству можно
заметить опасность. Ясно, что предельное совершенство неизменно.
И путь к нему ведёт все живущее к смерти.
Френк Герберт. Принцесса Ирулан.
«Избранные изречения Муад'Диба»
Начало:
Царственный город
Спешите к спасению
Победитель, побеждённый
Стамбул XVI век. Окончание.
Вскоре султан Мурад взошёл на престол. Прежде чем похоронить отца, внук Сулеймана Великолепного прикажет убить пятерых своих братьев. Подобно прочим оттоманским правителям, Мурад III питал пристрастие к грандиозным сооружениям, однако, в отличие от своего деда Сулеймана, не умел ценить величия, а в отличие от своего отца Селима, не понимал красоту. Ни forza, ни bellezza не являлись для него ценными качествами, он придавал значение лишь utilita. Польза, по его мнению, должна была главенствовать над всем. Подобные убеждения властелина империи не могли не сказаться на жизни архитектора Синана и его учеников. Спору нет, мир, созданный Творцом, прекрасен. Счастлив человек или же пребывает в скорби, прав он или виноват, мир вокруг остаётся неизменным и равнодушным. Когда уйдут все, кто живёт на земле ныне, солнце будет по-прежнему вставать по утрам, а луна изливать с небес свой серебристый свет. Близость султана Мурада повергала всех в трепет.
Совершенно удивительным образом сложилась жизнь и судьба двенадцатого султана Османской империи Мурада III, хотя, наверное, если ты султан, твоя жизнь априори не может быть обыденной. Османская история знала много правителей, которых Всевышний Аллах наделил разными талантами, однако в случае с Мурадом III, видимо, Аллах решил проявить всю свою безграничную щедрость. Поэтому Мурада III с полной уверенностью можно назвать султаном-«многостаночником». Здесь и языки (кроме родного османского он великолепно владел арабским и персидским языками), и верховая езда, и фехтование, и изготовление часов, и каллиграфия, и стихосложение, и много чего ещё.
Мурад III был большим любителем женщин, поэтому он предпочитал больше времени наслаждаться утехами гарема, чем заниматься делами империи. В течение нескольких лет у Мурада родилось несколько десятков детей. Сказать точно, сколько всего было наследников, довольно сложно. Дети султана Османской империи Мурада III до сих пор остаются загадкой. Достоверно известно о 23 шехзаде и 32 дочерях. Трое мальчиков умерли в младенчестве естественной смертью, а вот участь 19 сыновей была незавидной, так как они были удушены сразу после восхождения на трон Мехмеда III. О дочерях известно, что 17 из них погибли из-за эпидемии чумы. Имеются совершенно противоречивые данные о количестве детей у любвеобильного султана. Отмечается цифра от 48 до 130 наследников и наследниц.
По сравнению со своими достославными предками Мурад III воевал очень мало и подобно своему отцу султану Селиму II не принимал личного участия в военных походах. Тем не менее при нём Османская империя достигла абсолютного максимума своих пределов и площадь империи составила 19 902 000 кв. км. Были присоединены Марокко и некоторые иранские земли, что и подкосило Великую Порту, сказалась так называемая «усталость металла». Во времена потомков Мурада III территории уже стали сокращаться.
Церемония открытия Обсерватории была поистине великолепна. День выдался погожий, солнце сияло в безоблачном синем небе. Тем не менее в воздухе веяло прохладой и свежестью - казалось, что и зима и лето пожелали присутствовать на столь грандиозном событии. Даже чайки, кружившие в небесной вышине, в этот день воздержались от своих пронзительных криков. Ласточки купались в мраморных фонтанах, журчавших во внутреннем дворе. Запах мирры, испускаемый халатами и бородами собравшихся, смешивался со сладким ароматом халвы, которой, по приказу Такиюддина, угостили всех рабочих, трудившихся не покладая рук, чтобы завершить строительство к назначенному сроку. Синан, облачённый в высокий тюрбан и шёлковый халат цвета корицы, тоже присутствовал на церемонии.
Пальцы его правой руки беспрестанно двигались, перебирая невидимые чётки. Ученики стояли чуть позади учителя, стараясь, чтобы обуревавшая их гордость не слишком бросалась в глаза. Конечно, первым делом были вознесены молитвы о здоровье и благоденствии султана Мурада, мудрого и просвещённого правителя, выделившего деньги на строительство. Затем помолились также и о том, чтобы главный придворный астроном, для которого была воздвигнута Обсерватория, достиг на своем поприще успехов.
За стенами Обсерватории собралась целая толпа зевак; ветер доносил их возбуждённые голоса. Чужеземные посланники с любопытством глядели по сторонам; купцы прикидывали, можно ли извлечь из Обсерватории какую-нибудь выгоду; паломники бормотали молитвы; нищие клянчили милостыню; воры-карманники высматривали, чем бы поживиться; дети, сидя на плечах отцов, во все глаза таращились на огромный дом, откуда солнце, луна и звёзды видны как на ладони.
Такиюддин, высокий и прямой, облачённый в белоснежный халат, стоял посреди внутреннего двора. Утром торжественного дня в его присутствии была принесена благодарственная жертва - сорок баранов и сорок коров. Мясо их раздали бедным, но капли крови жертвенных животных до сих пор алели на лбу у придворного звездочёта. Справа и слева от Такиюддина стояли двадцать четыре астронома, лица их светились от радости.
Внезапно воцарилась полная тишина. Почтительный шёпот, подобно волне, прокатился по толпе зевак. Прибыл султан Мурад. Едва люди расслышали топот копыт, свидетельствующий о приближении султанского кортежа, как благоговейный трепет, подобно мощному порыву ветра, проник во внутренний двор, заполнив собой пространство. Тень Всемогущего Бога на земле явился, дабы почтить своим присутствием церемонию открытия грандиозного храма науки, подобного которому не было во всём мире. Когда султан и его свита заняли свои места, имам-суфий принялся читать молитву.
Спустя 2 года после создания обсерватории, в небе над Стамбулом промелькнула комета. Такиюддин обнаружил её в созвездии Стрельца, Звезда с длинным хвостом, огромная-преогромная, она летела прямо к Земле. После полуденной молитвы придворный звездочёт и его ученик отправились во дворец. Как и прочих мужей, получивших приглашение на совет, их провели в Зал собраний. Участников совета было около сорока, многие пришли в сопровождении своих близких или же слуг. Все выстроились по обеим сторонам просторного зала, в центре которого восседал на позолоченном троне султан Мурад. Султан кивнул. Звездочёт развернул свиток и принялся читать: «Я, Такиюддин ибн-Маруф, удостоенный звания главного придворного астронома, сподобился увидеть в созвездии Стрельца огромную хвостатую звезду, называемую кометой. Подобно тому как некогда сделал великий Насир ад-Дин ибн-Туси, я сверился с картой звёздного неба и прибегнул к посредству астрономических приборов. Мне удалось определить, что помянутая комета находится на двадцать шестом градусе долготы созвездия Стрельца и двадцать втором градусе северной широты. Для своих вычислений я воспользовался тремя ориентирами, тремя яркими звездами: это Альдебаран из созвездия Тельца, Альгораб из созвездия Ворона и Альтаир из созвездия Орла. До сего дня я наблюдал за движением кометы, дабы определить скорость и направление ее полёта. Результаты своих наблюдений я тщательно записал, дабы учёные астрономы могли пользоваться ими после того, как душа моя отправится в мир иной».
«Мы желаем знать, что делает хвостатая звезда» - перебил его Соколлу. Такиюддин тяжело перевёл дыхание и обвёл глазами комнату, встречая устремлённые на него взгляды врагов и друзей. Возможно, в эту минуту он ощущал себя не менее одиноким, чем комета, о которой шла речь. Вцепившись пальцами в свой свиток, астроном принялся читать дальше: «Я выяснил, что комету притягивает Венера. Она движется с севера на юг, а хвост её простирается в восточном направлении. Изучив свойства кометы, а также планеты, притяжение которой она испытывает, я пришёл к следующему выводу: в отличие от подобных ей небесных тел, что посещали наш небосвод в давние времена, сия комета имеет благожелательную природу и не причинит нам никаких бедствий. Возможно, комета принесёт обильные дожди, которые обеспечат нам щедрый урожай. Наша армия одержит немало славных побед, о светлейший султан».
Увы, предсказания Такиюддина не сбылись. Война с Персией принесла империи не триумф, а разочарование. Хотя оттоманская армия одержала победу, потери, которые она понесла, были столь опустошительными, что радоваться этой победе мог лишь безумец. Летом наступила жестокая засуха. В течение нескольких месяцев кладовые пустовали, дети и взрослые страдали от голода. Но самым страшным бедствием стало сильнейшее землетрясение, превратившее несколько городских кварталов в груды развалин. Вскоре после землетрясения в Стамбуле вновь вспыхнула эпидемия чумы. Люди умирали сотнями, городские кладбища были переполнены. Стоны и слёзы неслись со всех сторон.
Комета принесла неисчислимые горести не только империи, но и главному придворному астроному, столь жестоко обманувшемуся насчёт её благожелательной природы. Улемы, давно питавшие к звездочёту неприязнь, начали плести против него интриги. Заклятый недруг Такиюддина, новый шейх-уль-ислам Ахмед Шамседдин, дождавшись подходящего момента, нанёс ему сокрушительный удар. «Обсерватория - вот главная причина того, что на город обрушились кары небесные, - заявил он. - Разве человеку дозволено проникать взором в небо, сокровенную обитель Творца, и наблюдать за Ним? Нет, Аллах всё устроил иначе: это Он, устремив свой взор на землю, наблюдает за человеком, смиренно потупившим глаза. И если люди дерзнут нарушить сей порядок, они неминуемо навлекут на себя заслуженное наказание». Султан, вняв обличениям религиозных старейшин, приказал снести Обсерваторию с лица земли.
Десятки рабочих, вооружённые кувалдами и молотами, снимали двери и оконные рамы, в стенах зданий зияли пробоины. Пять дней спустя всё было кончено. Последний камень увезли на повозке прочь. Были прочитаны благодарственные молитвы - точно так же, как и в тот день, три года назад, когда ученики архитектора заложили первый камень в основание будущей Обсерватории. Только на этот раз люди благодарили Аллаха за то, что Он надоумил их уничтожить рассадник греха.
То, что создавалось в расчёте на века, было разрушено всего за несколько дней. То, что вчера казалось необходимым и важным, сегодня с презрением отвергалось. В этом мире нет ничего, защищённого от капризов судьбы, а в том, что судьба капризна и переменчива, у учеников Синана, строивших это сооружение на века, давно уже не осталось ни малейших сомнений. Последующие дни были проникнуты тоской и унынием. Почему ни султан, ни простые люди не пожалели их усилий? Почему Бог допустил, что труды их пропали втуне? Ведь они никоим образом не замышляли нанести оскорбление Всемогущему, и Ему должно быть это известно. Властителей, для которых они работают, заботит только одно: грандиозные размеры зданий, отражающих мощь и величие империи. Почему же учитель с таким тщанием занимается отделкой мельчайших деталей, ведь, кроме него самого и нескольких утончённых знатоков, никто не способен их оценить?! Ничто не разрушает человеческую душу сильнее, чем скрытое негодование. Обида, терзавшая сердца учеников, лишала их возможности радоваться жизни, досада поглощала все светлые мгновения, как талая вода мгновенно поглощает след, оставленный на мокром снегу. Ученики зодчего утратили веру в своё дело. Тогда они ещё не знали, что порой за долгую жизнь подобное случается с человеком не единожды; впоследствии подобные перипетии лишь делают веру крепче.
В 1572 году мастер Синан и его ученики завершали строительство мечети, посвящённой великому визирю Соколлу. Круглый купол, шесть арок, шесть столпов и двухэтажный внутренний двор. Крытый портик купался в солнечных лучах, льющихся из многочисленных окон. Минбар (кафедра) из белоснежного мрамора был отделан бирюзовыми плитками.
По стенам внутреннего двора тянулась изящная галерея. Не будучи столь грандиозной, как мечеть, посвящённая султану, эта постройка отличалась силой характера, присущей великому визирю.
В тот день сам Соколлу изволил посетить строительство в сопровождении своих советников, стражников, слуг и льстецов-прихлебателей. Он внимательно осмотрел здание, призванное прославить его имя в веках, задал бесчисленное множество вопросов и поторопил рабочих. Великий визирь, пользовавшийся репутацией самого прозорливого человека в империи, держался с неизменным достоинством. Он успел послужить уже трём султанам: Сулейману, Селиму и Мураду. Все вокруг недоумевали, как это Соколлу удаётся держаться у кормила власти так долго, в то время как другие царедворцы лишаются головы за малейшую оплошность. Ходила молва, что ему якобы покровительствует некая колдунья, страстно в него влюблённая. Имя этой таинственной помощницы было неведомо никому из живущих на земле. Всякий раз, когда над Соколлу нависала опасность, могущественная возлюбленная помогала ему выйти сухим из воды.
Строительство мечети в честь великого визиря Соколлу было завершено в назначенный срок. На церемонии освящения, как и полагается, были прочитаны благодарственные молитвы и принесены в жертву овцы и бараны с окрашенными хной рогами. На радостях Соколлу дал рабочим щедрый бакшиш, а сотне своих рабов даровал свободу. Вскоре после этого на одно из заседаний дивана явился человек, одетый дервишем, и потребовал встречи с великим визирем. Он сообщил, что, подобно Соколлу, является уроженцем Боснии. По причинам, оставшимся для всех тайной, Соколлу приказал пропустить дервиша в зал заседаний. Приблизившись к великому визирю, незнакомец нанёс ему смертоносный удар кинжалом.
Никому не суждено было узнать, почему он это сделал, ибо в следующие несколько мгновений злоумышленник был схвачен и убит. Мехмед-паша Соколлу (или Соколович, как его называли на родине), великий визирь, ценитель искусств и покровитель архитектуры, покинул этот мир. И его возлюбленная-колдунья, если только она впрямь существовала, на сей раз не успела прийти к нему на помощь.
После смерти Соколлу султан сменил нескольких визирей, но никто из них не мог сравниться со своим предшественником. Между тем проблемы и трудности накапливались с каждым месяцем. То, что произошло далее, можно уподобить котлу с ядовитым варевом, который до поры до времени кипел на медленном огне, плотно закрытый крышкой, но с которого эта самая крышка внезапно слетела. Выяснилось, что казна империи пуста, а деньги стремительно обесцениваются. Янычары пребывали в ярости, крестьяне страдали от голода, улемы выражали недовольство. Зодчий Синан к тому времени постарел и одряхлел.
В раю произрастает дерево, не похожее на все прочие. Ветви его прозрачны, как стекло, корни поглощают молоко, а не воду, ствол испускает сияние, словно покрытый ледяной изморозью. Но тот, кто приближается к этому дереву, не испытывает холода, ибо оно никогда не бывает холодным. Каждый лист на этом дереве носит имя какого-нибудь человека. Раз в году, в месяц шаабан, в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое, ангелы прилетают к этому дереву, окружают его и одновременно хлопают крыльями. Поднимается ветер, который сотрясает прозрачные ветви дерева. Некоторые листья срываются и падают на землю. Иногда листу приходится висеть на дереве долго, очень долго. Иногда он падает, едва успев распуститься. В тот момент, когда лист касается земли, человек, имя которого он носит, испускает последний вздох. Поэтому люди, наделённые мудростью и знанием, никогда не наступают на сухие листья. Им ведомо, что прежде они были чьими-то душами. Дождливым летним днем 1588 года лист с именем учителя Синана сорвался с ветви и коснулся земли.
Главный придворный строитель, несмотря на преклонный возраст, сохранял телесную бодрость и ясность разума и до последнего продолжал работать. Лишь за неделю до смерти он слёг в постель. Так человек, более пятидесяти лет носивший звание главного придворного строителя и построивший четыреста превосходных зданий, не считая гробниц и мостов, покинул этот мир. В каждом здании, которое возводил мастер Синан, он намеренно оставлял незаметный изъян, дабы показать Богу, что не претендует на совершенство, присущее одному лишь Творцу всего сущего. Умирая, он остался верен этому правилу и завершил свой земной путь, лишь несколько месяцев не дожив до столь совершенного возраста, как столетний юбилей.
На седьмой день после смерти Синана его близкие собрались, чтобы прочесть молитвы об упокоении его души. Родственники, соседи, ученики, рабочие - все они пришли в дом покойного, чтобы участвовать в ритуале. Собравшихся было так много, что они не поместились во внутреннем дворе и вынуждены были стоять на улице. Даже те, кто никогда не видел Синана, оплакивали его смерть как невосполнимую утрату. Гостям вынесли леденцы и шербет, а также рис и мясо, которые раздавали и богатым, и бедным. Согласно традиции, Коран был прочитан от начала до конца; во время чтения сожгли оливковую ветвь. Абдульменнан оглу Синанеддин Юсуф - таково было полное имя усопшего, которое собравшиеся повторяли хором, вновь и вновь, подобно заклинанию, объединяющему их сердца в едином скорбном порыве.
Вот так в городе, раскинувшемся на семи холмах, городе множества гробниц - мусульманских, христианских, иудейских и языческих - появился новый мавзолей, к которому люди обращались и в дни уныния, и в дни радости.
Из книги Элиф Шафак «Ученик архитектора».