Розовая ночь, или Воспоминания о железной дороге
Светлая июльская ночь. Печально завис на небе фонарь растущей луны. Большой изгиб путей - состав делает крутой поворот объезжая Москву. Из окна видна голова поезда. Звезд не видно, совсем. Вокруг поля, леса, дороги, дома... А везде вдоль дорог среди зеленых сосен и елей высокие заросли облепленные розовыми бабочками цветков. То раскинулись по полям и лесам моря цветущего кипрея или, по-народному, иван-чая.
Июль близится к концу, в северной столице заработало ночное освещение. Ночь. Московский вокзал. Зал ожидания. В 2:40 мск состав потихоньку трогается от перрона. И тот же поезд с номером 269/270 снова летит сквозь поля заболоченной местности. Вокруг почти ничего не видно. Стоит густой утренний туман. Или дым?! В тот год из-за небывалой жары в Подмосковье горели торфяные поля. Да, это не туман, это эхо горящих торфяников. Дым рассеивается и жаркое летнее солнце опять заливает бескрайние просторы.
Белгород, Харьков, бесконечное каховское "море" отражает городские огни и россыпи звезд на темном небе, соленый запах Сивашского залива и вот я на выжженной солнцем крымской земле. Впереди, как маяк вырисовывается палаточный контур Чатыр-Дага. Джанкой, Симферополь.
"Родная, родная, родная земля, одна ты на свете и в сердце одна!"
Это было в году 2010-том, а через два года крымское горное плато среди искусственных сосновых посадок раскрасилось такими же яркими пятнами цветущих зарослей кипрея как напоминание о той бело-розовой ночи в поезде.
Полина Морозова
Июль близится к концу, в северной столице заработало ночное освещение. Ночь. Московский вокзал. Зал ожидания. В 2:40 мск состав потихоньку трогается от перрона. И тот же поезд с номером 269/270 снова летит сквозь поля заболоченной местности. Вокруг почти ничего не видно. Стоит густой утренний туман. Или дым?! В тот год из-за небывалой жары в Подмосковье горели торфяные поля. Да, это не туман, это эхо горящих торфяников. Дым рассеивается и жаркое летнее солнце опять заливает бескрайние просторы.
Белгород, Харьков, бесконечное каховское "море" отражает городские огни и россыпи звезд на темном небе, соленый запах Сивашского залива и вот я на выжженной солнцем крымской земле. Впереди, как маяк вырисовывается палаточный контур Чатыр-Дага. Джанкой, Симферополь.
"Родная, родная, родная земля, одна ты на свете и в сердце одна!"
Это было в году 2010-том, а через два года крымское горное плато среди искусственных сосновых посадок раскрасилось такими же яркими пятнами цветущих зарослей кипрея как напоминание о той бело-розовой ночи в поезде.
Полина Морозова