Точка
Мишка любил. Во всяком случае, так думала девочка, которой его подарили просто так. Мишка не возражал. Зато она любила фотографировать его и, распечатав фото на плотной чуть желтоватой бумаге, клеить марки на обратную сторону и писать какие-то слова, чтобы получалась открытка. Она считала, что у каждого друга должна быть настоящая открытка, хотя бы одна, но непременно настоящая. Такая, которой нет ни у кого другого, в которой чувствуется старательный мягкий нажим ее маленькой руки, выводящей такие же тщательные и нежные слова. Несмотря на сходство фотографий между собой (на всех был мишка, снятый в ее комнате в похожем ракурсе), каждая из них совершенно отдельно говорила о единственном мишке, который есть именно у этой девочки. Фотография изображала мишку-как-раз-перед-тем-как-будет-написана-открытка. В этом было что-то очень приватное, но то особенно личное, что становилось таким благодаря возможности рассказать об этом близкому человеку.
И вот однажды друг девочки прислал ей запечатанный конверт. Друзья часто писали ей или присылали подарки, но в этом было что-то особенное. В конверте лежала фотография его пениса. Это, видимо, было самое дорогое и интимное из всего, что он смог найти в копилке своего, пока что короткого, эмоционального опыта. В тексте он писал, что готов для нее на все, что хочет делиться с ней всем и всегда, но для девочки это был прежде всего знак. Пока очень тихо, но вместе с тем абсолютно уверенно говорящий о неизбежном окончании какого-то важного периода ее жизни. Вторжение в то, с чем она пока еще не хотела расставаться. Девочка знала, что мишке предстоит войти в социум, перестать быть ее идеальным объектом, сколь бы мучительным для нее это не было. Она долго не решалась, потом достала из пачки, лежавшей на столе, фломастер, нарисовала мишке почти идеально круглый маленький анус и взяла в руки фотоаппарат…
И вот однажды друг девочки прислал ей запечатанный конверт. Друзья часто писали ей или присылали подарки, но в этом было что-то особенное. В конверте лежала фотография его пениса. Это, видимо, было самое дорогое и интимное из всего, что он смог найти в копилке своего, пока что короткого, эмоционального опыта. В тексте он писал, что готов для нее на все, что хочет делиться с ней всем и всегда, но для девочки это был прежде всего знак. Пока очень тихо, но вместе с тем абсолютно уверенно говорящий о неизбежном окончании какого-то важного периода ее жизни. Вторжение в то, с чем она пока еще не хотела расставаться. Девочка знала, что мишке предстоит войти в социум, перестать быть ее идеальным объектом, сколь бы мучительным для нее это не было. Она долго не решалась, потом достала из пачки, лежавшей на столе, фломастер, нарисовала мишке почти идеально круглый маленький анус и взяла в руки фотоаппарат…