* хайлайты из прочитанного о Селине * 1
Литературный гений важнее личности)
Из интервью А.Годара М.Климовой:
«…заслуги Селина в создании нового литературного языка и его вклад в современную французскую и мировую литературу являются более значимыми, чем различного рода побочные темы, которые некоторые люди пытаются всячески муссировать, преследуя какие-то свои цели… надо действительно очень любить литературу, чтобы восхищаться Селином, несмотря на все его причуды. И те, кому удалось сохранить в своей душе подобное восхищение обычно не замечают всех этих негативных сторон...»
А вы ноктюрн..?
«А вот балетные либретто Селин пытался поставить. Он очень много сил вложил в их реализацию, но и они так никогда и не были представлены на сцене. Вспомните, что даже в «Безделицах для погрома» своеобразной отправной точкой его ярости стал тот факт, что ему было отказано в постановке его балета. Отказались ставить первый балет, написанный в 1930 году - «Рождение феи»! И даже отказались ставить балет, написанный им специально для международной выставки 1937 года, который он хотел приурочить к 55-летию со времени написания очень известного французского романа «Поль и Виржиния». Селин рассчитывал, что он очень кстати сочинил свой балет «Повеса Поль, отважная Виржиния» и что уж его-то обязательно поставят. Он предлагал свой проект многим театрам, среди которых, между прочим, был и Кировский театр в Ленинграде. О чем он и пишет в «Безделицах для погрома», где рассказывает, как зачитывал текст в присутствии директора и танцовщиков...»
«МК: Но есть ведь еще сценарий фильма «Арлетти, девушка из Дофине», а также сценарии мультфильмов….
АГ: Да, конечно. Селин сочинил сценарий этого фильма специально для своей подруги, очень популярной во Франции певицы Арлетти. Он находился тогда в ссылке в Дании, а она - в Париже. Арлетти написала ему, что, если он сочинит для нее сценарий, то она обязательно добьется его экранизации. Однако период между 1945 и 1950 годами был далеко не самым благоприятным в жизни Селина, поэтому он сделал только достаточно общий набросок, пообещав доработать его, если Арлетти найдет какого-нибудь режиссера… Набросок сценария фильма «Шоссе д’ Антэн» тоже был написан Селином по просьбе одного его знакомого художника. А вот сценарий мультфильма «Скандал в пучине океана» был написан Селином для его друга, художника Анри Маэ, который как раз тогда открыл для себя рисованные мультфильмы. Однако и этот сценарий тоже так никогда и не был реализован.»
«МК: Ни один из романов Селина до сих пор тоже не был экранизирован. Как вы считаете, почему? Чего тут больше - опять политики или же чисто художественных сложностей? Что, кстати, вы думаете по поводу экранизации «Путешествия», к которой, насколько я знаю, готовится приступить Франсуа Дюпейрон?
АГ: Однозначно на ваш вопрос мне ответить сложно. Но как литературовед и писатель я считаю, что художественное произведение экранизировать в общем-то невозможно. Во всяком случае, лично для меня всегда наиболее важными были слова, конструкция текста, фразы и тому подобные вещи, которые на экране обычно передать все-таки не удается, по крайней мере, я таких примеров не знаю. Что же касается «Путешествия на край ночи» - то имеется роман как таковой, то есть литературное произведение, однако есть и образы, картины, которые создают для себя люди в процессе чтения - но это уже, естественно, не сам роман. Кроме того, некоторые люди и вовсе никогда не читали эту книгу, но у них тоже есть о ней определенное представление, основанное на названии и том, что они где-то слышали о ее содержании. Так вот, если говорить об этих представлениях, то какие-то из них режиссеру возможно и удастся воплотить на экране. Хотя лично я в этом сомневаюсь.»
Годар прав). Когда текст особенно важен, экранизация имеет смысл лишь как интерпретация книжных образов режиссёром, текст передать нереально.
Антисемитизм Селина.
Забыла кто автор статьи:
«7 декабря 1941 года. Юнгер встретился с Селином в Германском институте. “Высокий, костлявый, несколько неуклюжий, но оживляется, когда вступаешь с ним в разговор. Впрочем, это не беседа, а монолог. Глаза устремлены внутрь и мерцают из каких-то глубин - взгляд маньяка. Он ни на что не обращает внимания, он как будто прикован к неведомой цели. “Смерть всегда рядом со мной” - и показывает пальцем на место рядом с креслом на полу, словно там сидит собака.
Он выразил свое недоумение, свой протест - почему мы, солдаты, не расстреливаем, не вешаем, не истребляем евреев, почему люди, у которых в руках штыки, не используют их на все сто процентов? “Если бы в Париж пришли большевики, они бы вас научили, как надо прочесывать все население, дом за домом, квартал за кварталом. Будь у меня штык, я бы знал, что с ним делать”.
“Было поучительно, - продолжает Юнгер, - слушать, как он бушевал. Битых два часа подряд из него извергалась чудовищная энергия нигилизма. Такие люди слышат одну-единственную мелодию, но зато она пронизывает все их существо. Они похожи на стальные машины, которые прут вперед, пока их не выведут из строя”.
Остается под вопросом, в какой мере Селин был искренен. Что было убеждением в его эскападах и что - патологическим фиглярством в духе Федора Павловича Карамазова, провокацией, столь характерной и для его писаний.»
Из бесед М.Климовой с Люсетт Детуш:
«В 1941 году один знакомый предложил Селину вступить в организацию франк-масонов. Селин ответил отказом, но изъявил желание «посмотреть, как все это происходит». Люсетт вместе с Селином отправились на собрание, происходившее в подвале церкви Сен-Жермен-де-Пре. Там стоял огромный стол, вокруг которого сидело множество народу, почти как на картине «Тайная вечеря»... Впоследствии Люсетт очень часто возвращалась к этой теме и была убеждена, что если бы Селин тогда согласился, то обрел бы влиятельных покровителей, однако он был законченным индивидуалистом.»
«Интересно, что в самом начале немецкой оккупации Парижа Жан-Поль Сартр явился к Селину с просьбой походатайствовать у оккупационных властей о постановке его пьесы «Мухи». Однако Селин отказался, сославшись на то, что не имеет никакого влияния на немцев. Сартр не поверил и затаил обиду. После войны объявивший себя одним из активных участников Сопротивления Сартр принял самое активное участие в травле Селина, обвиняя его в том, что тот сочинил свои антисемитские и расистские памфлеты специально по заказу немцев и за деньги. В своих поздних романах Селин, в свою очередь, называл Сартра не иначе, как «Тартр» или же «Сартир». Помимо прочего, Селин считал Сартра одним из самых наглых своих плагиаторов, которые беззастенчиво обворовали его, присвоив себе практически все его художественные открытия. Именно в этом, то есть в желании избавиться от своего главного конкурента, он и видел главные причины развязанной против него в послевоенные годы клеветнической кампании.»
Почувствуй себя Достоевским.
«В датской тюрьме Селина постоянно подвергали как физическим, так и моральным пыткам: например, сообщали, что его освобождают, одевали, сажали в автобус, а потом привозили обратно в тюрьму. Не менее часто ему приходилось выслушивать известие о том, что сегодня он будет расстрелян... Селин потерял в тюрьме 20 килограммов, и его поместили в тюремную больницу. Он лежал там за ширмой, и когда рядом с ним умирал пациент, Селин должен был звонить в специальный колокольчик, после чего приходили санитары и забирали труп.»
«Балтику, как и Данию, Селин возненавидел на всю оставшуюся жизнь - за однообразный серый цвет воды и неба, холод и мрак. В романе «Ригодон» он дает довольно емкую характеристику Дании и датчан, которая, на мой взгляд, не утратила своей актуальности и по сей день: «..здесь земля такая скудная, а трава такая чахлая, что скотина никогда не выходит из хлева... и зима длится невыносимо долго, почти круглый год... на все полевые работы остается только два месяца!... тогда они бросаются на свои жуткие поля и пытаются лихорадочно впихнуть в них сразу все, что только возможно: пшеницу, кормовые культуры, картофель, фасоль... однако больше всего мне нравится результат их упорного труда, у которого тоже весьма характерный «балтийский вкус»... совершенно пресный... треска, клубника, фасоль, спаржа - одно с полным успехом может заменить другое... все имеет одинаковый «балтийский вкус»...»
Любовь.
«Люсетт каждый день тренировалась, чтобы не потерять физическую форму - прыгала на скакалке, отчего внизу в салоне тряслась хрустальная люстра. Как-то утром служанка принесла им записку, где было сказано: «Вы чрезвычайно нас обяжете, если прекратите свои забавы». На что Селин ответил служанке: «Передайте госпоже, что мы не хотим ни к чему ее обязывать»,- и, обращаясь к Люсетт: «Люсетт, давай, прыгай, тебе осталось еще двадцать раз». Селин не хотел, чтобы Люсетт жила исключительно за его счет и не разрешал ей отказываться от уроков танцев, которые позволяли ей зарабатывать деньги. «Если у тебя не будет денег, ты даже рта открыть не сможешь»,- неизменно повторял он Люсетт. И она, действительно, всю жизнь, до глубокой старости продолжала давать уроки танцев.»
Информация для Милхауса)).
«После смерти Бебера Люсетт нашла для Селина нового товарища, купив в универмаге «Самаритэн» попугая Тото. Тото поселился в одной комнате с Селином, где постоянно разбрасывал его рукописи, и порой Люсетт слышала, как они беседуют на одним им понятном языке. Люсетт в своей ванной комнате тоже завела множество птиц, для чего на окнах там были установлены решетки. Птицы летали там и вили гнезда. Когда она, лежа в ванной, читала журнал, они клювами пробивали страницы, желая обратить на себя внимание. Начиная с 1951 года в Медоне у них было 50 собак и бесчисленное количество кошек. Люсетт подбирала на улице всех брошенных животных.»
Из интервью А.Годара М.Климовой:
«…заслуги Селина в создании нового литературного языка и его вклад в современную французскую и мировую литературу являются более значимыми, чем различного рода побочные темы, которые некоторые люди пытаются всячески муссировать, преследуя какие-то свои цели… надо действительно очень любить литературу, чтобы восхищаться Селином, несмотря на все его причуды. И те, кому удалось сохранить в своей душе подобное восхищение обычно не замечают всех этих негативных сторон...»
А вы ноктюрн..?
«А вот балетные либретто Селин пытался поставить. Он очень много сил вложил в их реализацию, но и они так никогда и не были представлены на сцене. Вспомните, что даже в «Безделицах для погрома» своеобразной отправной точкой его ярости стал тот факт, что ему было отказано в постановке его балета. Отказались ставить первый балет, написанный в 1930 году - «Рождение феи»! И даже отказались ставить балет, написанный им специально для международной выставки 1937 года, который он хотел приурочить к 55-летию со времени написания очень известного французского романа «Поль и Виржиния». Селин рассчитывал, что он очень кстати сочинил свой балет «Повеса Поль, отважная Виржиния» и что уж его-то обязательно поставят. Он предлагал свой проект многим театрам, среди которых, между прочим, был и Кировский театр в Ленинграде. О чем он и пишет в «Безделицах для погрома», где рассказывает, как зачитывал текст в присутствии директора и танцовщиков...»
«МК: Но есть ведь еще сценарий фильма «Арлетти, девушка из Дофине», а также сценарии мультфильмов….
АГ: Да, конечно. Селин сочинил сценарий этого фильма специально для своей подруги, очень популярной во Франции певицы Арлетти. Он находился тогда в ссылке в Дании, а она - в Париже. Арлетти написала ему, что, если он сочинит для нее сценарий, то она обязательно добьется его экранизации. Однако период между 1945 и 1950 годами был далеко не самым благоприятным в жизни Селина, поэтому он сделал только достаточно общий набросок, пообещав доработать его, если Арлетти найдет какого-нибудь режиссера… Набросок сценария фильма «Шоссе д’ Антэн» тоже был написан Селином по просьбе одного его знакомого художника. А вот сценарий мультфильма «Скандал в пучине океана» был написан Селином для его друга, художника Анри Маэ, который как раз тогда открыл для себя рисованные мультфильмы. Однако и этот сценарий тоже так никогда и не был реализован.»
«МК: Ни один из романов Селина до сих пор тоже не был экранизирован. Как вы считаете, почему? Чего тут больше - опять политики или же чисто художественных сложностей? Что, кстати, вы думаете по поводу экранизации «Путешествия», к которой, насколько я знаю, готовится приступить Франсуа Дюпейрон?
АГ: Однозначно на ваш вопрос мне ответить сложно. Но как литературовед и писатель я считаю, что художественное произведение экранизировать в общем-то невозможно. Во всяком случае, лично для меня всегда наиболее важными были слова, конструкция текста, фразы и тому подобные вещи, которые на экране обычно передать все-таки не удается, по крайней мере, я таких примеров не знаю. Что же касается «Путешествия на край ночи» - то имеется роман как таковой, то есть литературное произведение, однако есть и образы, картины, которые создают для себя люди в процессе чтения - но это уже, естественно, не сам роман. Кроме того, некоторые люди и вовсе никогда не читали эту книгу, но у них тоже есть о ней определенное представление, основанное на названии и том, что они где-то слышали о ее содержании. Так вот, если говорить об этих представлениях, то какие-то из них режиссеру возможно и удастся воплотить на экране. Хотя лично я в этом сомневаюсь.»
Годар прав). Когда текст особенно важен, экранизация имеет смысл лишь как интерпретация книжных образов режиссёром, текст передать нереально.
Антисемитизм Селина.
Забыла кто автор статьи:
«7 декабря 1941 года. Юнгер встретился с Селином в Германском институте. “Высокий, костлявый, несколько неуклюжий, но оживляется, когда вступаешь с ним в разговор. Впрочем, это не беседа, а монолог. Глаза устремлены внутрь и мерцают из каких-то глубин - взгляд маньяка. Он ни на что не обращает внимания, он как будто прикован к неведомой цели. “Смерть всегда рядом со мной” - и показывает пальцем на место рядом с креслом на полу, словно там сидит собака.
Он выразил свое недоумение, свой протест - почему мы, солдаты, не расстреливаем, не вешаем, не истребляем евреев, почему люди, у которых в руках штыки, не используют их на все сто процентов? “Если бы в Париж пришли большевики, они бы вас научили, как надо прочесывать все население, дом за домом, квартал за кварталом. Будь у меня штык, я бы знал, что с ним делать”.
“Было поучительно, - продолжает Юнгер, - слушать, как он бушевал. Битых два часа подряд из него извергалась чудовищная энергия нигилизма. Такие люди слышат одну-единственную мелодию, но зато она пронизывает все их существо. Они похожи на стальные машины, которые прут вперед, пока их не выведут из строя”.
Остается под вопросом, в какой мере Селин был искренен. Что было убеждением в его эскападах и что - патологическим фиглярством в духе Федора Павловича Карамазова, провокацией, столь характерной и для его писаний.»
Из бесед М.Климовой с Люсетт Детуш:
«В 1941 году один знакомый предложил Селину вступить в организацию франк-масонов. Селин ответил отказом, но изъявил желание «посмотреть, как все это происходит». Люсетт вместе с Селином отправились на собрание, происходившее в подвале церкви Сен-Жермен-де-Пре. Там стоял огромный стол, вокруг которого сидело множество народу, почти как на картине «Тайная вечеря»... Впоследствии Люсетт очень часто возвращалась к этой теме и была убеждена, что если бы Селин тогда согласился, то обрел бы влиятельных покровителей, однако он был законченным индивидуалистом.»
«Интересно, что в самом начале немецкой оккупации Парижа Жан-Поль Сартр явился к Селину с просьбой походатайствовать у оккупационных властей о постановке его пьесы «Мухи». Однако Селин отказался, сославшись на то, что не имеет никакого влияния на немцев. Сартр не поверил и затаил обиду. После войны объявивший себя одним из активных участников Сопротивления Сартр принял самое активное участие в травле Селина, обвиняя его в том, что тот сочинил свои антисемитские и расистские памфлеты специально по заказу немцев и за деньги. В своих поздних романах Селин, в свою очередь, называл Сартра не иначе, как «Тартр» или же «Сартир». Помимо прочего, Селин считал Сартра одним из самых наглых своих плагиаторов, которые беззастенчиво обворовали его, присвоив себе практически все его художественные открытия. Именно в этом, то есть в желании избавиться от своего главного конкурента, он и видел главные причины развязанной против него в послевоенные годы клеветнической кампании.»
Почувствуй себя Достоевским.
«В датской тюрьме Селина постоянно подвергали как физическим, так и моральным пыткам: например, сообщали, что его освобождают, одевали, сажали в автобус, а потом привозили обратно в тюрьму. Не менее часто ему приходилось выслушивать известие о том, что сегодня он будет расстрелян... Селин потерял в тюрьме 20 килограммов, и его поместили в тюремную больницу. Он лежал там за ширмой, и когда рядом с ним умирал пациент, Селин должен был звонить в специальный колокольчик, после чего приходили санитары и забирали труп.»
«Балтику, как и Данию, Селин возненавидел на всю оставшуюся жизнь - за однообразный серый цвет воды и неба, холод и мрак. В романе «Ригодон» он дает довольно емкую характеристику Дании и датчан, которая, на мой взгляд, не утратила своей актуальности и по сей день: «..здесь земля такая скудная, а трава такая чахлая, что скотина никогда не выходит из хлева... и зима длится невыносимо долго, почти круглый год... на все полевые работы остается только два месяца!... тогда они бросаются на свои жуткие поля и пытаются лихорадочно впихнуть в них сразу все, что только возможно: пшеницу, кормовые культуры, картофель, фасоль... однако больше всего мне нравится результат их упорного труда, у которого тоже весьма характерный «балтийский вкус»... совершенно пресный... треска, клубника, фасоль, спаржа - одно с полным успехом может заменить другое... все имеет одинаковый «балтийский вкус»...»
Любовь.
«Люсетт каждый день тренировалась, чтобы не потерять физическую форму - прыгала на скакалке, отчего внизу в салоне тряслась хрустальная люстра. Как-то утром служанка принесла им записку, где было сказано: «Вы чрезвычайно нас обяжете, если прекратите свои забавы». На что Селин ответил служанке: «Передайте госпоже, что мы не хотим ни к чему ее обязывать»,- и, обращаясь к Люсетт: «Люсетт, давай, прыгай, тебе осталось еще двадцать раз». Селин не хотел, чтобы Люсетт жила исключительно за его счет и не разрешал ей отказываться от уроков танцев, которые позволяли ей зарабатывать деньги. «Если у тебя не будет денег, ты даже рта открыть не сможешь»,- неизменно повторял он Люсетт. И она, действительно, всю жизнь, до глубокой старости продолжала давать уроки танцев.»
Информация для Милхауса)).
«После смерти Бебера Люсетт нашла для Селина нового товарища, купив в универмаге «Самаритэн» попугая Тото. Тото поселился в одной комнате с Селином, где постоянно разбрасывал его рукописи, и порой Люсетт слышала, как они беседуют на одним им понятном языке. Люсетт в своей ванной комнате тоже завела множество птиц, для чего на окнах там были установлены решетки. Птицы летали там и вили гнезда. Когда она, лежа в ванной, читала журнал, они клювами пробивали страницы, желая обратить на себя внимание. Начиная с 1951 года в Медоне у них было 50 собак и бесчисленное количество кошек. Люсетт подбирала на улице всех брошенных животных.»