This is the end
Над Меконгом борзо пролетают стайки белых цапель. Неприятно курлыкая, они скрываются в обожженном засухой кустарнике, становясь настойчивым фоном, еще одной дорожкой этой ночной однообразной пластинки. Джунгли сливаются с ночью, гарь поглощается рекой, на веранде играет Doors.
This is the end, my only friend
The end.
Doors в Золотом треугольнике. Doors на берегу Меконга. Doors тут, где до сих пор кажется, что джунгли горят от напалма.
Я люблю запах напалма поутру. Однажды мы бомбили одну высоту, двенадцать часов подряд. И когда всё закончилось, я поднялся на неё. Там уже никого не было, даже ни одного вонючего трупа. Только запах напалма! Весь холм был им пропитан. Это был запах… победы!
В 10 метрах граница Тайланда с Лаосом, а в ста - с Бирмой. Собственно, тут - именно тут - капитан Уилард зарубил полковника Куртца.
Вот-вот, как и там, будет дождь, и все начнется вновь. И засуха кончится, и эта земля выльет в Желтую реку всю иссушенную желчь, и та понесет эту желчь сквозь весь Индокитай, мимо этих желтых людей, к желтому лихорадочному морю.
Это вот Four Seasons в джунглях построил такой палаточный лагерь. Ясное дело, что любая из этих палаток круче люкса в "Метрополе". Мне даже захотелось познакомиться с человеком, который придумывает им все эти разнообразные хижины с медными ваннами и тропическим душем.
.