Волга-Волга
За знаменитой Калязинской колокольней - отреставрированный купеческий дом, переделанный в загородное поместье. Видите как электричество жгут нещадно? Так вот, всё это несколько лет назад придумал и осуществил мой приятель Владимир Михайлович Кононов. Но потом, когда получил от государства разрешение на реконструкцию Знаменского "Райка", продал эту дачу миллиардеру Лисину. Теперь Калязин - дико модное место.
Имейте в виду, что когда вам говорят: "Поплавай на лодочке, а потом напиши путевые заметки", то живописанная каюта в итоге может превратиться в такой вот метровой высоты адски холодный трюм без вентиляции, а лучший в мире кок ("ну, вы ж знаете, на лодках обычно очень хорошая кухня") обернется невнятной пиарщицей с мешком слипшихся котлет . Которые тебе самому же придется поджарить на всю подвыпившую команду: капитана, штурмана (или как он у вас там называется), троих каких-то вообще малопонятных субъектов, и собственно - женщину-директора по връзки с обществеността и пазаруване. Она, кстати, как раз и заселилась в ту самую каюту, которую у них на ЯСЗ называют "vip".
И дело не в том, что я жил в чулане. Даже из этого дневника очевидно, что я могу спать где угодно, жрать что ни попадя, обниматься с облеванными бродягами. Но делать это я буду только в том случае, когда понимаю - на фига. Когда у этого неприятного делания есть какая-то достойная и очевидная цель. Если же речь идет о том, чтоб помуроваться аки юнга, а потом описать совсем чужую жизнь, жизнь принца Готэма, придумать ее, сочинить из ничего путевые переделки - это вы, товарищи, - не по адресу.
- А где вы, Антон, работали? - поинтересовалась пиарщица брезгливо.
- Ну, много где. В воге, там, в - базаре.
- Vogue? А там что есть журналисты? Мне всегда казалось там одни картинки. А про яхты вы умеете писать?
- Вообще не пробовал. Моя специализация - опарыши и кольчатые черви.
Из всей прислуги не выношу более всего эту - купеческую. Тёмных, сальных, гордящихся своим провинциальным трактирщиком половых.
Вот они сидят в каюткомпании, облепленной защитной пленкой. Эта голубая мягкая дрянь повсюду: на столе вместо скатерти, на стенах, на стульях, на полу, чтоб не приведиоспади, на этом на торжестве ярославского дизайна холопья слово неприличное не нацарапали.
- Да, батя, конечно наш молодец, - затягивает волжским распевом краснощекий парень, разливая ледяную до густоты "Зелёную марку" по пластиковым стаканам.
- Да, настоящий молодец, - подхватывает другой, резко опрокидывая стопарь. - Все понакупали себе скоростных лодок этих, а наш - сразу видно с реки человек - сделал что надо. Чтоб настоящее. Речное. Чтоб только у нас такое было.
- Теперь главное бате сказать, что не надо на водохранилищах сидеть. Надо же в Москву идти, в центр, чтоб там порисоваться.
(Тем временем мимо пролетает сияющая красотища похожая на Pelorus, а от "настоящего" остаётся впечатление, что старый волжский буксир покрыл прогулочную многоярусную ласточку времён Вассы Железновой. После чего, образовавшегося ублюдыша распотрошили недопущенные до ВДНХ поволжские умельцы, искренне считающие, что на восьмиметровой лодчёнке непременно должно быть врезано джакузи и две плазмы, что венге - невероятно модное дерево, а под барную стойку обязательно нужно запихнуть сто миллионов ватт, чтоб светилась изнутри, как в кино про интуристов Прим.автора)
- И правильно, что батя из "Токио" кока взял, - продолжает красномордый, разламывая куриную ногу - Я сам японское не очень люблю, но когда он прислал тарелку сашими, я - ах - даже не знаю что я.
Вот и я не знаю что я, где я, и зачем я.
Волга же, особенно на закате как всегда жуть как хороша, жаль только, что никому до этого не было никакого дела. Поэтому вместо Мышкина, Рыбинска, Углича или Калязина причалить решили лишь в Кимрах, чтоб на протяжении 12-ти (!!!) часов мыть уродливую до невероятности посудину. Оттуда я и сбежал. Зато теперь знаю как эти Кикиморы называют путейцы.