«Пермь-36. Вытеснение». Как повстречались «Ельцин-центр» и Зигмунд Фрейд
Ходил на премьеру документалки «Пермь-36. Отражение», которая прошла в единственном на весь большой Екатеринбург оазисе свободы. Речь, если кто не понял, о «Ельцин-центре». Решение провести премьеру там, безусловно, правильное - не знаю, добавляют ли хранители центра в воздух различные стимулирующие ароматы (этим, насколько я знаю, балуются «иеговцы»), но атмосфера в центре, по наблюдениям, располагает к выдвижению смелых обличающих тезисов, дифирамб в адрес свободы и ненависти в отношении ее угнетателей. Что, замечу, хорошо соотносится с темой фильма.
«Пермь-36. Отражение» - это некоторого рода панихида по безвременно скончавшемуся проекту с одноименным названием «Пермь-36». Это был музей-колония сильно антисоветской направленности с кучей фальсификаций и преувеличений (на эту тему пермяки писали множество статей и заметок, например, здесь). Но, мало того, «Пермь-36» еще и была активна политически, проводя ежегодные гражданские форумы под названием «Пилорама». «Пилорама» была трехдневным аналогом Ельцин-центра при отсутствии оного несколько лет назад и в ином антураже: в колонии, с построенным для современных туристов палаточным городком. Там пытались лепить свой «креативный класс» с акцентом на ненависть к советскому.
Потом, под давлением общественников из пермской «Сути времени», которые действовали не в стиле «мы за любой кипиш», а весьма осмотрительно и продуманно (как и полагает любой патриотической оппозиции), на музей начали обращать внимание госорганы. К тому же, было открыто совсем уж неприглядное - руководство музея одобрительно высказывалось о «лесных братьях» и членах ОУН (под руководством, на минуточку, Степана Бандеры), чем сразу заинтересовались наши телеканалы. Итог следующий: в «Перми-36» поменяли экспозицию и руководство, теперь это -... нет, не просталинский музей (это было бы тоже не вполне корректно), но лихость в плане политики и антисоветскости музею подрезали.
Режиссер фильма Сергей Качкин заявил, что он увидел в произошедшем с музеем «отражение ситуации в обществе». Собственно, поэтому слово «отражение» и висит в заголовке. Оставалась скромная надежда, что в фильме будет явлен анализ и саморефлексия, которой в современном обществе с тягой к быстрой информатизации и кликанью сильно недостает. А документалки, в общем-то, располагают к глубоким мыслям... Однако чуда не случилось. К сожалению, режиссер пошел несколько иным путем, не отражая реальность, но конструируя ее образ. И образ этот несколько болезненнен. Я употребляю это слово не потому, что хочу как-то оскорбить авторов фильма, а потому что я обнаружил достаточно болезненное явление в их интерпретации реальности.
Фильм можно поделить на две части: первая достаточно цельно рассказывает о судьбах тех, кто сидел в «Перми-36». Мне наименее интересна эта часть фильма - она должна оспариваться или подтверждаться профессиональными историками, к коим я себя не отношу. Безусловно, принцип презумпции невиновности очень важен, но к показаниям заключенных, данных на камеру, сам собой проявляется скепсис. Нет второй точки зрения, что несколько смущает. Но, повторюсь, не эта часть фильма главная - и не к ней можно предъявить существенные претензии.
Серьезно обеспокоила другая часть, где режиссер вроде бы хотел «отразить» конфликт между «Пермью-36» и... кем бы вы думали? Партией КПРФ (!). Правды ради отметим, что члены партии Зюганова действительно приезжали в музей и участвовали в дискуссиях, чему сам свидетель. Но реального общественного давления они не оказали. КПРФ - это давно застолбленный сегмент общества и партийных функционеров, которые обладают минимальными процентами влияния на реальность. И по тому, как их показывает режиссер (одна из немногих удачных кинометафор, которая, правда, граничит с банальной чернухой в адрес оппонентов - активист КПРФ, или примкнувший к ним участник пикета в поддержку Сталина, болезненно дергающийся и топчущийся на месте), видно, что будущего у такой партии нет. Замечу, что «мочилова» партии не происходит - даются вырезки с их выступлений и интервью, достаточно умеренные, без критики. Но все видно как на ладони.
Правда, возникает странный вопрос. Как эти милые люди смогли такое натворить с «Пермью-36» (в лучшие годы музей поддерживал бывший губернатор Пермского края, а на мероприятия захаживал сам Павловский). Неужели партия Зюганова настолько осмелела, что теперь правит бал?
Допустим, что это так. Что отважным, интеллигентным, свободно мыслящим людям противостоит этот топорный актив, не вызывающий сильного восхищения. Но тогда зачем включать в фильм интервью Татьяны Курсиной (бывший директор музея), которая несколько раз упоминает: на нас давит это проклятая «Суть времени», ах эта «Суть времени», именно она нас душит. Забавно, что даже главный кпрфовец нет-нет, да тоже обвиняет СВ. Правда, в другом контексте: оказывается, эта проклятая «Суть времени» угоняет у «истинно красных» часть актива. Непорядок.
И знаете: я ведь был готов поддержать всех этих замечательных людей. Я был готов кричать, возмущаться с ними едином порыве, если бы мне только показали на экране эту проклятую «Суть времени». Но после сцены с вагонеткой, уходящей назад по дороге (а в начале картины она едет вперед - не иначе, как кинометафора), фильм неожиданно закончился.
И две мысли приходят мне на голову. Первая: неужели это такой тонкий пиар движения «Суть времени»? Ведь интересно же, что это за демиурги такие, ненавидимые и невидимые!
Вторая более реалистичная. Я не поклонник и не сторонник Фрейда, но ряд психологических феноменов позже у него подхватили вполне авторитетные психологи. Например, такой феномен, как «вытеснение». В модели это выглядит так: имеется субъект, который воспринимает реальность. Но реальность по каким-то причинам являет что-то чрезмерное для психики субъекта. И психика, понимая, что «один на один» с реальностью не выжить, начинает «не замечать» те ее фрагменты, которые и приводят к психическому дискомфорту. Механизм этот (как и любая другая психическая защита) в малых дозах полезен - он позволяет экономить силы, не растрачивая их на мелкие пакости жизни. Но если дать ему разыграться - то целые куски реальности будут избегаться, а это уже болезнь. Если человек идет в пропасть, но всеми силами старается ее не замечать - то он упадет в пропасть, как бы он не закрывал от нее глаза.
И в упорном незамечании своего главного оппонента фильм бьет рекорды.