"У нас есть класс, имеющий доступ к военным и административным запасам, и он - излишествует".
ИСТОЧНИК: Дневник Л. А. Тихомирова. 1915-1917 гг. / Рук. проекта; сост., пред., комм. и прим. А.В. Репников. М.: РОССПЭН, 2008. С. 334-337.
1917 год
4 февраля:
«Завтра начнется Масленица. А ничего нет. Едва добыли молока. Мяса - один раз совсем не добилась […] Ни печь блины не из чего, ни есть не с чем. Мне то, лично, все равно, не чем. Но прочим? […] Я уверен, что у немцев меньше лишений, по крайней мере, более равномерно. У нас есть класс, имеющий доступ к военным и административным запасам, и он - излишествует. У офицеров - что угодно! А солдат кормят скверно».
5 февраля:
«Готовятся ввести карточки на хлеб с воспрещением продажи муки. Это будет очень тяжелый удар, так как булочные пекут затхлый хлеб крайне плохой выпечки […] Не знаю, как Германия, а мы уже вошли в стадию хронического недоедания, голодания».
10 февраля:
«Хлеба все меньше, и голодающая публика становится все обозленнее. Рассказывали об одной булочной, где в толпе кричали: “Долой Правительство”, “долой градоначальника”.
Спекуляция на муку ужасна. Продают огромные количества, но мешками - по 120 р. (сто двадцать) за мешок. В течение двух месяцев цену раздули с 25 р. до 120. Это - явный разбой. Но, очевидно, богатые люди покупают. Из числа жителей блаженствуют городские служащие, которых, с их семьями, насчитано 145000 душ. Собственно, служащих 20000 высших и 40000 низших. Одна из низших служащих, молодая работница, рассказывала, что каждый служащий получает бесплатно по 6 французских булок, 2 фунта ситника, и 6 фунтов черного хлеба. Она продала нам несколько булок: превосходная белая мука и прекрасно выпечены. Мы же в булочных получаем за деньги свою жалкую порцию из какого-то темного, невкусного хлеба, иногда из затхлой муки. Городское управление, очевидно, закармливает своих рабочих, чтобы не бунтовали против него […]
Мне кажется, что хуже не может быть. И все идет к перевороту. Но в таком положений страны, и при войне - переворот составляет страшный риск».
1917 год
4 февраля:
«Завтра начнется Масленица. А ничего нет. Едва добыли молока. Мяса - один раз совсем не добилась […] Ни печь блины не из чего, ни есть не с чем. Мне то, лично, все равно, не чем. Но прочим? […] Я уверен, что у немцев меньше лишений, по крайней мере, более равномерно. У нас есть класс, имеющий доступ к военным и административным запасам, и он - излишествует. У офицеров - что угодно! А солдат кормят скверно».
5 февраля:
«Готовятся ввести карточки на хлеб с воспрещением продажи муки. Это будет очень тяжелый удар, так как булочные пекут затхлый хлеб крайне плохой выпечки […] Не знаю, как Германия, а мы уже вошли в стадию хронического недоедания, голодания».
10 февраля:
«Хлеба все меньше, и голодающая публика становится все обозленнее. Рассказывали об одной булочной, где в толпе кричали: “Долой Правительство”, “долой градоначальника”.
Спекуляция на муку ужасна. Продают огромные количества, но мешками - по 120 р. (сто двадцать) за мешок. В течение двух месяцев цену раздули с 25 р. до 120. Это - явный разбой. Но, очевидно, богатые люди покупают. Из числа жителей блаженствуют городские служащие, которых, с их семьями, насчитано 145000 душ. Собственно, служащих 20000 высших и 40000 низших. Одна из низших служащих, молодая работница, рассказывала, что каждый служащий получает бесплатно по 6 французских булок, 2 фунта ситника, и 6 фунтов черного хлеба. Она продала нам несколько булок: превосходная белая мука и прекрасно выпечены. Мы же в булочных получаем за деньги свою жалкую порцию из какого-то темного, невкусного хлеба, иногда из затхлой муки. Городское управление, очевидно, закармливает своих рабочих, чтобы не бунтовали против него […]
Мне кажется, что хуже не может быть. И все идет к перевороту. Но в таком положений страны, и при войне - переворот составляет страшный риск».