А портреты падали и падали...
10 ноября, как, наверное,многие люди старшего поколения, отдали с мужем дань памяти Брежневу, провалявшись весь день дома перед экраном телевизора. Перещелкивая каналы, смотрели все подряд: многосерийный художественный фильм с замечательным актером Шакуровым в главной роли почившего в бозе генсека, кино-теле-документалистику, аналитические передачи - и наперебой вспоминали...
30 лет назад по телевизору в этот день крутилось одно сплошное "Лебединое озеро". Сами мы находились за границей в Монголии - в отдельно стоящем под городом Багануром военном гарнизоне, куда известие о смерти вождя долетело недели на две позже. Но дата памятная - 10 ноября 1982 года датирован партбилет, который как раз торжественно вручили супругу, вступившему в члены КПСС. Командование также не ведало о происходящем в Союзе - в качестве "черного вестника" выступил наш близкий друг - начштаба Грушнев, вернувшийся после отпуска из Москвы. От него же узнали подробности похорон.
Мы - несколько офицерских семей (жены, мужья и дети) - дружили меж собой тогда очень плотно, как вряд ли возможно сейчас и в условиях менее замкнутого пространства, чем территория военного городка посреди бескрайней монгольской степи. Никогда не забуду громкий, пронзительно тонкий, с приступами безудержных всхлипываний и рыданий, жалостливый вой Алки Соловьевой: "Ой, мамочка моя... горе-то какое... да что же теперь с нами бу -- у - удет...", прорезавший рассказ Грушнева, когда мы вечером в день его возвращения по обыкновению собрались вместе за накрытым столом.
Недаром говорят, бабье сердце - вещун... Про горбачевскую перестройку и связанное с ней лихолетье, ни знать, ни думать наперед Алка не могла. Но жизнь потом изрядно побила, потрепала и помотала всех наших друзей, сидевших на тот момент за общим столом и разбросанных ныне по разным весям и городам.
А еще в памяти осталось мистическое падение портретов вождей. На ту пору я работала в солдатском клубе, занимая должность по линии политотдела управления бригады и, соответственно, отвечая за пропаганду и наглядную агитацию. На моем попечении был огромный открытый стенд с портетами Членов Политбюро ЦК КПСС. Первым со стенда, если только не ошибаюсь с потускневшей в памяти хронологией, неожиданно спикировал прямо на глазах к моим ногам портрет Суслова. Затем, точно также, без всякой видимой причины - в день кончины - портрет Леонида Ильича (напомню, о смерти Брежнева, мы в Монголии ни сном, ни духом не ведали). Потом Рашидова - первого секретаря компартии Узбекистана. Затем поочередно - строго по траурным датам - стали падать портреты Андропова, Черненко... Помню, когда упал портрет Черненко, в смерть которого наступившую очень быстро за предыдущими смертями трудно было поверить, в клубе даже заключали пари: совпадет опять или нет...
30 лет назад по телевизору в этот день крутилось одно сплошное "Лебединое озеро". Сами мы находились за границей в Монголии - в отдельно стоящем под городом Багануром военном гарнизоне, куда известие о смерти вождя долетело недели на две позже. Но дата памятная - 10 ноября 1982 года датирован партбилет, который как раз торжественно вручили супругу, вступившему в члены КПСС. Командование также не ведало о происходящем в Союзе - в качестве "черного вестника" выступил наш близкий друг - начштаба Грушнев, вернувшийся после отпуска из Москвы. От него же узнали подробности похорон.
Мы - несколько офицерских семей (жены, мужья и дети) - дружили меж собой тогда очень плотно, как вряд ли возможно сейчас и в условиях менее замкнутого пространства, чем территория военного городка посреди бескрайней монгольской степи. Никогда не забуду громкий, пронзительно тонкий, с приступами безудержных всхлипываний и рыданий, жалостливый вой Алки Соловьевой: "Ой, мамочка моя... горе-то какое... да что же теперь с нами бу -- у - удет...", прорезавший рассказ Грушнева, когда мы вечером в день его возвращения по обыкновению собрались вместе за накрытым столом.
Недаром говорят, бабье сердце - вещун... Про горбачевскую перестройку и связанное с ней лихолетье, ни знать, ни думать наперед Алка не могла. Но жизнь потом изрядно побила, потрепала и помотала всех наших друзей, сидевших на тот момент за общим столом и разбросанных ныне по разным весям и городам.
А еще в памяти осталось мистическое падение портретов вождей. На ту пору я работала в солдатском клубе, занимая должность по линии политотдела управления бригады и, соответственно, отвечая за пропаганду и наглядную агитацию. На моем попечении был огромный открытый стенд с портетами Членов Политбюро ЦК КПСС. Первым со стенда, если только не ошибаюсь с потускневшей в памяти хронологией, неожиданно спикировал прямо на глазах к моим ногам портрет Суслова. Затем, точно также, без всякой видимой причины - в день кончины - портрет Леонида Ильича (напомню, о смерти Брежнева, мы в Монголии ни сном, ни духом не ведали). Потом Рашидова - первого секретаря компартии Узбекистана. Затем поочередно - строго по траурным датам - стали падать портреты Андропова, Черненко... Помню, когда упал портрет Черненко, в смерть которого наступившую очень быстро за предыдущими смертями трудно было поверить, в клубе даже заключали пари: совпадет опять или нет...