Зося и Пантюша
Поздний переезд на дачу (в середине мая, а не в апреле, как обычно) принес неожиданный сюрприз. Под крышей веранды заселились трясогузки. Вот красногрудки, воробьи - те каждый год селились у нас, и мои мама с папой их подкармливали, а порой даже спасали от котов и соек. А вот эти изящные птички впервые наведались к нам .
Поначалу я наивно полагала, что они просто так залетают - что-то ищут поклевать. А потом стала догадываться, что это пара, и назвала их для себя Зося и Пантюша. ))
Обе птички очень выразительные - словно черной тушью на хорошей бумаге выписаны. И хотя сами по себе шустрые, но пугливые страшно!
В один из моих приездов в выходные я вдруг услышала вверху подозрительно дружный писк. Подняла голову и увидела, что птички из-под крыши вылетели, а писк не смолк.
Ага-а-а… Значит птенчиков вывели все-таки! Притом трясогузки считают именно себя хозяевами веранды, потому что, мол, они первыми заселились, а мы заехали позже. Именно поэтому они очень часто «ругают» нас, если мы на веранде обедаем и, якобы, не даем им нормально кормить птенцов. )) Зося с Пантюшей тревожно бегают в виноградной лозе по водосточному желобку, пищат с возмущением, не раскрывая клювиков с мошками. Я уже не говорю о том, как они нападают на свое отражение в зеркале у мойки, «отпугивая» псевдо-чужаков.
Самое печальное, что никакое гнездышко птицы не слепили - отложили яйца прямо на перекладине под шифером. Оч-чень рискованно…
Ну и последствия не заставили себя ждать. Спустя время, когда птенцы уже начали покрываться пухом и активно двигаться, пара из них выпала их кладки. Целы-то они, конечно, остались (мама их даже пересадила в коробку и поставила поближе к желобку), но незадачливые птичкины родители отказались в коробке их кормить. Так малыши и погибли… (( И сколько их там наверху еще осталось - нам неизвестно.
Очень хочется надеяться, что оставшиеся малыши выживут, вырастут и вылетят в самостоятельную жизнь. Тем более, что их родители уже понемножку стали привыкать к нам: птички опускаются на пол, клюют пшено, крошки, которые мы оставляем им, и даже решаются на пробежку к малышам прямо по перекладине в нашем присутствии. К тому же они даже уже стали прислушиваться к нашим голосам, когда мы с ними разговариваем.
Поначалу я наивно полагала, что они просто так залетают - что-то ищут поклевать. А потом стала догадываться, что это пара, и назвала их для себя Зося и Пантюша. ))
Обе птички очень выразительные - словно черной тушью на хорошей бумаге выписаны. И хотя сами по себе шустрые, но пугливые страшно!
В один из моих приездов в выходные я вдруг услышала вверху подозрительно дружный писк. Подняла голову и увидела, что птички из-под крыши вылетели, а писк не смолк.
Ага-а-а… Значит птенчиков вывели все-таки! Притом трясогузки считают именно себя хозяевами веранды, потому что, мол, они первыми заселились, а мы заехали позже. Именно поэтому они очень часто «ругают» нас, если мы на веранде обедаем и, якобы, не даем им нормально кормить птенцов. )) Зося с Пантюшей тревожно бегают в виноградной лозе по водосточному желобку, пищат с возмущением, не раскрывая клювиков с мошками. Я уже не говорю о том, как они нападают на свое отражение в зеркале у мойки, «отпугивая» псевдо-чужаков.
Самое печальное, что никакое гнездышко птицы не слепили - отложили яйца прямо на перекладине под шифером. Оч-чень рискованно…
Ну и последствия не заставили себя ждать. Спустя время, когда птенцы уже начали покрываться пухом и активно двигаться, пара из них выпала их кладки. Целы-то они, конечно, остались (мама их даже пересадила в коробку и поставила поближе к желобку), но незадачливые птичкины родители отказались в коробке их кормить. Так малыши и погибли… (( И сколько их там наверху еще осталось - нам неизвестно.
Очень хочется надеяться, что оставшиеся малыши выживут, вырастут и вылетят в самостоятельную жизнь. Тем более, что их родители уже понемножку стали привыкать к нам: птички опускаются на пол, клюют пшено, крошки, которые мы оставляем им, и даже решаются на пробежку к малышам прямо по перекладине в нашем присутствии. К тому же они даже уже стали прислушиваться к нашим голосам, когда мы с ними разговариваем.