Пришельцы, Странники, Хранители… Часть 4: Дорога без конца
Странники. Те, кто отправляются в дорогу, связывая пространства и времена. Людей. Миры. Всегда оставляют что-то важное позади. Приносят с собой Нечто. А в дороге - хранят. Это всегда пришельцы и хранители.
Я, когда начинал писать эту серию о Странниках, хотел было пару слов сказать о загадочных существах, построивших города в мире Планеты ("Голубятня"). Для чего вообще были нужны Крапивину эти путники? Может быть, вообще низачем, может, это просто красиво, такая дань моде в эпоху звёздной романтики? Во Вселенной просто обязаны были существовать загадочные исчезнувшие существа, более мудрые, "старшие", о которых мы ничего толком не узнаем даже к финалу…
Не берусь судить. Думаю, отчасти да. "Просто красиво" - не значит бессмысленно. Красота создаёт сущности сама по себе. Если что-то порождает чувства, мысли - оно уже имеет смысл. Есть такие вещи, которые генерируют смыслы, обращаясь к подсознательному, к архетипам, будучи введены в картину даже вне каких-либо внятных действий. Значения, смыслы подберут читатели. Если, конечно, им это будет красиво.
Вот всяческие Предтечи-Странники - это красивое. Это будоражит картину, создавая волны во все стороны, а смыслы мы можем подбирать сколько захотим.
Можно поиграться. Например, сопоставив древний народ и Манекенов. И те, и другие - чужие существа. У них чужая по отношению к человечеству природа и цели, которые не укладываются в человеческие мерки. Правда, Манекены хоть и враждебны, но понятны. А вот существа Истинного Полдня - о них не известно ничего. Мы как бы считаем их положительными, потому что они творили, потому что они не оставили свидетельств враждебности к людям, потому что они таинственные и потому что они ушли.
А ещё покинувшие Планету существа хороши тем, что оставили для людей свидетельства странного. Они как бы дали сигнал, что существуют удивительные вещи, пока не подвластные нашему уму; и что в принципе можно перестать воевать и начать искать Нечто, в чём есть Большой Смысл. Довольно ль вам этого? Да, уже этого достаточно.
Интересно ещё провести аналогию между космическими странниками из "Пикника" и "Голубятни". Непонятность есть и там, и там. Однако, в "Голубятне" Иные остаются для нас в положительном секторе, а в "Пикнике" - всё очень сложно, и по сумме данных это скорее нечто безразлично-опасное. Они те, кому всё равно. Они те, кто разбрасывают где попало свои опасные игрушки, а проблемы случайно покалечившихся - шерифов не волнуют. На самом деле, этого мы тоже не знаем, просто таков, по тексту, самый вероятный вариант.
Мне, кстати, нравится вот такая позитивная безразличность Странников, как в "Голубятне". Она эстетически самая верная. То есть, конечно, чисто по-меркантильному было бы лучше, если бы Странники где-то там у себя сидели и заботились о нас. Знаете, как в том же "Лабиринте для троглодитов" Ларионовой - в чём его критический эстетический недостаток? В том, что он назидательно прям, как палка в этой части сюжета. Большие Древние Люди заботятся о развитии человечества на других планетах… Что, и ради вот этого стоило много букв городить?.. Нет, не спешите кидаться камнями, в трилогии Ларионовой много других интересных и хороших моментов, я тут только про идею с Древними, она там слаба до чувства неловкости. И неопределённость странников "Голубятни" сильнее во много раз, именно за счёт эффектного напряжения тайны. Тайны, которая так и останется нераскрытой. Её и не нужно раскрывать. Потому что, повторюсь, сам факт того, что ОНИ, такие, были - уже самодостаточен. К нему не надо пристёгивать дополнительные рациональные штучки. Они были - и в этом их смысл, и он достаточен, а бОльшее будет лишним.
Не знаю, вообще кто-то кроме Крапивина тогда сообразил оставить Пришельцев "как есть", не объясняя, и тем не портя? Наверняка же должен был кто-нибудь ещё, странно, если нет. Есть в этой картинке что-то эльфийское и такое… китайское. Ну, вы поняли.
А теперь о тех странниках, которые были людьми. Давайте попробуем их перечислить. Яр, Глеб, Юрка - это самые очевидные имена. Вообще, их больше, но об этом попозже. Кстати, из этой тройки Глеб немного тоже выпадает, угадайте, почему? Потому что осознанное странствие начали только двое, отец и сын, Яр и Юрка.
С чего всё началось? С непокоя. Вначале был непокой. Что толкало Яра в первый полёт? Тогда ещё у него было место на Земле, был дом, была девушка… Проще всего написать про такого, что шило в одном месте. Не сидится человеку на месте. Это вам не Бильбо, его никакой Гэндальф за хвост не тянул. Это непокой в чистом виде, сам по себе не так чтоб уж симпатичный и продуктивный, во всяком случае "всё сложно". Это в романтических бардовских песнях замечательные и вдохновенные люди идут через горы и тайгу просто ради самой дороги. В жизни всё сложнее. Вдруг оказывается, что дома у них, бывает, резко портится характер. Что уживаться с обыденностью и существовать в рамках общества сложно. Не у всех так, но… И тут сразу вопрос: а что первично? Они идут туда, потому что там хорошо, или потому что тут им душно? И то, и другое сразу, ну, в общем, не плохо это и не хорошо. Они - такие. Их жизнь - в дороге. Дома им будет душно. Кто-то запьёт, кто-то пустится в авантюры… кто-то приспособится, сжав себя тисками, и будет медленно задыхаться. Интересно, что несмотря на активный романтический флер в советской культуре, даже в детских книгах таких бродяг по жизни часто изображали с жёсткой честностью. У Крапивина это выведено в нескольких книгах, но не только. Например, в книге Добрякова "Зуб мамонта" есть конфликт "отцов" с противопоставлением мещанского благополучия и такого вот скитальчества, с возвращением "блудного мужа", который когда-то и пил, и бил, но потом оказался "всё равно лучше" - в книге оптимистично предполагается, что вот, завязал, осознал, теперь стал на путь правильный, а мещанин и собственник - тот уже всё, погубил себя, за частную собственность человека чуть до смерти не забив.
В общем, шило это не сказать чтоб такое уж безусловное благо. И мы наверняка не знаем, каким бы Яр был, попытайся остаться он добропорядочным домоседом. Но однажды сорвавшись в дорогу, он оборвал нить. Яр думает, что хотел бы вернуться, но ждать его теперь уже некому. И он снова отправляется в путь, уже навсегда.
Второй странник - Юрка, отправившийся в дорогу искать отца. У него странствие уже полностью вынужденное, хотя и осознанное. То есть, дорога - это его осознанный выбор. Впрочем, понятно, что такому вот Юрке всё равно не было бы места в насиженном уюте. Этот его выбор полностью согласуется с характером.
Третий, Глеб. Его странствие не было осознано. Его забросили в чужой мир некие силы помимо воли. И мы не знаем определённо, был ли Глеб изначально скитальцем в душе. Скорее всего, нет. Дорога не была ему чужда, да и профессия его - репортёр - тоже как бы намекает, но в целом Глеб нейтрален. Не он выбрал, его выбрали.
Темой скитаний в "Голубятне" пронизано вообще всё. Начиная от физических символов - звездолёта (суперкрейсера дальней разведки), перенесшего Яра через пространства; потом собственно голубятни - места, где открыта Дверь-между-Мирами, Поезда, Реки…
Путешествия происходят на разных уровнях. Одно из самых удивительных: путешествие во времени, линия Янки, одна из самых виртуозных и пронзительных в мировой фантастике, кажется, я не читал более чистой и яркой истории о переносе в прошлое, в другое время, "переселение души", хотя мне эту часть вообще не хочется называть таким термином, да он и не совсем верен…
Но история Янки - тоже странствие. Оставление Дома, путь, миссия, постижение. Связь времён и пространств, связь миров. Я не буду сейчас отступать от темы странников, не буду подробно писать о Янке, тем более, что уже писал когда-то в серии очерков о "Голубятне" (книга эта неисчерпаема…), но только хочу упомянуть одну вещь. Там, в линии Янки, встроена тема музыки. Обратите как-нибудь внимание, насколько гармонически она связана, словно сама музыка мелодическими средствами ведёт параллельный рассказ, такая получается партитура, где слова и музыка дополняя друг друга, свивая смыслы и средства выражения, показывают невыразимое. Чем, как не музыкой передать пробуждение души, осуществление невозможного, постижение непостижимого…
Дальше, давайте посмотрим на путешествие Тика, его нисхождение в Загробный мир. И путешествие за ним Яра. Посмотрите, какая удивительна аналогия с Орфеем в аду! И проводник в мир мёртвых - странное создание Бормотунчик… Тик фактически умирает, для всего мира его нет, он исчез, вычеркнут из мира живых, и только Яр может вернуть его. Это путешествие, путешествие через Реку (обратите внимание, Река, пересечение Реки!!!), через Город, который одновременно город мёртвых и город живых, город ветерков, существ, таких живых, свободных и… бесплотных; путешествие это радикально преображает героев книги. Преодоление абсолютной безнадежности, бесконечного страха за другого, отчаяние, когда нечего терять - и рождение ярости, решимости, осознание силы. Может быть, именно это путешествие сделало так, что обычные детские мячики стали самым грозным в мире оружием против Слуг Смерти… Дело ведь не в самих мячиках, а в том, что люди научились проносить свою душу через границу. Ну и символически тоже: мячик был одним из предметов, который преодолел пространства, связал их.
…Есть ещё множество небольших путешествий: Яра с Алькой на плоту, Яр на Поезде, где он встречается с одним из ветерков… все эти небольшие части пути как бы элементы общей фуги, когда всё снимается с места, приходит в движение, меняется порядок вещей, кажущийся нормальным в дурном мороке мертвенной власти Манекенов.
Кстати, музыкальная тема, которая особенно сильна во второй части, работает не только в линии Янки, но в линии лицея (барабаны), в линии ржавых ведьм (танец), где именно музыка становится частью той силы, что сокрушает несокрушимое. Музыка вообще очень важна для чувствования того, каким образом нечто неосязаемое делается сильнее самых крепких оков. Как нарушаются законы пространства и времени. Именно музыка лучше всего способна донести напрямую переплетения и закольцованности, разбудить ритмом и позвать в дорогу.
Скитальцы-ветерки… Освобождённые. Свободные. Их вечный полёт - ещё одна грань путешествий. И символ того, как безграничная свобода лишается смысла. Свобода не только от страха и боли, но и от Дома. Их странствие - это путь к Дому, обретение Дома, отказ от свободы.
У Крапивина странники ВСЕГДА ищут Дом. По дороге обретая нечто важное.
И, наконец, особо хочу обратить внимание на одно из важнейших путешествий "Голубятни". Точнее, на "связку путешествий". Их объединяет вагончик Глеба, железная дорога, Ерема, Юрка, Янка и Гелька. Начинается эта часть фуги, как желание отправиться в путешествие Глеба и Еремы. Глеб хочет вернуться домой, а Ерема просто хочет странствовать. Хочет создать для себя спутника, подобного себе, потому что ему пусто в этом мире, где нет подобных ему - и погибает.
Но дальше начинается переплетение линии с Юркой, который хочет уйти, чтобы найти; линии с Янкой, где вмешивается Время… Начинается искажение пространств, Дорога впервые обретает свойства той сущности, которая впоследствии станет основным свойством-парадоксом Кристалла. Дорога-Путь, которая находится над всеми законами пространства-времени, и подчиняется одному, главному - обеспечить высшую гармонию мироздания. Именно Дорога будет тем дирижёром-устроителем чудес и путешествий, который будет вести путников по временам и пространствам. Она, Дорога, словно впитала основные свойства Путешествий, обрела особый вид разума, сделавшись сном мира о гармонии. Дорога вводит в число доступных нам ещё одно измерение, не пространственное, и не временнОе, а какое-то новое, неизвестное.
В "Голубятне" есть принципиальное отличие от "Кристалла": там все странники находят Дом. Дорога для них заканчивается. А дальше мы подступаем к "Кристаллу", где случается неуловимое, но такое значимое изменение: Дорога становится вечной. И, как следствие, появляется новый вид Скитальцев, Вечных Странников, Пограничников, Хранителей, чья жизнь всегда вне Дома, лишь в мечтах о нём; чей смысл существования: находить неприкаянных, всех, кто нуждается в защите и Доме.
Я, когда начинал писать эту серию о Странниках, хотел было пару слов сказать о загадочных существах, построивших города в мире Планеты ("Голубятня"). Для чего вообще были нужны Крапивину эти путники? Может быть, вообще низачем, может, это просто красиво, такая дань моде в эпоху звёздной романтики? Во Вселенной просто обязаны были существовать загадочные исчезнувшие существа, более мудрые, "старшие", о которых мы ничего толком не узнаем даже к финалу…
Не берусь судить. Думаю, отчасти да. "Просто красиво" - не значит бессмысленно. Красота создаёт сущности сама по себе. Если что-то порождает чувства, мысли - оно уже имеет смысл. Есть такие вещи, которые генерируют смыслы, обращаясь к подсознательному, к архетипам, будучи введены в картину даже вне каких-либо внятных действий. Значения, смыслы подберут читатели. Если, конечно, им это будет красиво.
Вот всяческие Предтечи-Странники - это красивое. Это будоражит картину, создавая волны во все стороны, а смыслы мы можем подбирать сколько захотим.
Можно поиграться. Например, сопоставив древний народ и Манекенов. И те, и другие - чужие существа. У них чужая по отношению к человечеству природа и цели, которые не укладываются в человеческие мерки. Правда, Манекены хоть и враждебны, но понятны. А вот существа Истинного Полдня - о них не известно ничего. Мы как бы считаем их положительными, потому что они творили, потому что они не оставили свидетельств враждебности к людям, потому что они таинственные и потому что они ушли.
А ещё покинувшие Планету существа хороши тем, что оставили для людей свидетельства странного. Они как бы дали сигнал, что существуют удивительные вещи, пока не подвластные нашему уму; и что в принципе можно перестать воевать и начать искать Нечто, в чём есть Большой Смысл. Довольно ль вам этого? Да, уже этого достаточно.
Интересно ещё провести аналогию между космическими странниками из "Пикника" и "Голубятни". Непонятность есть и там, и там. Однако, в "Голубятне" Иные остаются для нас в положительном секторе, а в "Пикнике" - всё очень сложно, и по сумме данных это скорее нечто безразлично-опасное. Они те, кому всё равно. Они те, кто разбрасывают где попало свои опасные игрушки, а проблемы случайно покалечившихся - шерифов не волнуют. На самом деле, этого мы тоже не знаем, просто таков, по тексту, самый вероятный вариант.
Мне, кстати, нравится вот такая позитивная безразличность Странников, как в "Голубятне". Она эстетически самая верная. То есть, конечно, чисто по-меркантильному было бы лучше, если бы Странники где-то там у себя сидели и заботились о нас. Знаете, как в том же "Лабиринте для троглодитов" Ларионовой - в чём его критический эстетический недостаток? В том, что он назидательно прям, как палка в этой части сюжета. Большие Древние Люди заботятся о развитии человечества на других планетах… Что, и ради вот этого стоило много букв городить?.. Нет, не спешите кидаться камнями, в трилогии Ларионовой много других интересных и хороших моментов, я тут только про идею с Древними, она там слаба до чувства неловкости. И неопределённость странников "Голубятни" сильнее во много раз, именно за счёт эффектного напряжения тайны. Тайны, которая так и останется нераскрытой. Её и не нужно раскрывать. Потому что, повторюсь, сам факт того, что ОНИ, такие, были - уже самодостаточен. К нему не надо пристёгивать дополнительные рациональные штучки. Они были - и в этом их смысл, и он достаточен, а бОльшее будет лишним.
Не знаю, вообще кто-то кроме Крапивина тогда сообразил оставить Пришельцев "как есть", не объясняя, и тем не портя? Наверняка же должен был кто-нибудь ещё, странно, если нет. Есть в этой картинке что-то эльфийское и такое… китайское. Ну, вы поняли.
А теперь о тех странниках, которые были людьми. Давайте попробуем их перечислить. Яр, Глеб, Юрка - это самые очевидные имена. Вообще, их больше, но об этом попозже. Кстати, из этой тройки Глеб немного тоже выпадает, угадайте, почему? Потому что осознанное странствие начали только двое, отец и сын, Яр и Юрка.
С чего всё началось? С непокоя. Вначале был непокой. Что толкало Яра в первый полёт? Тогда ещё у него было место на Земле, был дом, была девушка… Проще всего написать про такого, что шило в одном месте. Не сидится человеку на месте. Это вам не Бильбо, его никакой Гэндальф за хвост не тянул. Это непокой в чистом виде, сам по себе не так чтоб уж симпатичный и продуктивный, во всяком случае "всё сложно". Это в романтических бардовских песнях замечательные и вдохновенные люди идут через горы и тайгу просто ради самой дороги. В жизни всё сложнее. Вдруг оказывается, что дома у них, бывает, резко портится характер. Что уживаться с обыденностью и существовать в рамках общества сложно. Не у всех так, но… И тут сразу вопрос: а что первично? Они идут туда, потому что там хорошо, или потому что тут им душно? И то, и другое сразу, ну, в общем, не плохо это и не хорошо. Они - такие. Их жизнь - в дороге. Дома им будет душно. Кто-то запьёт, кто-то пустится в авантюры… кто-то приспособится, сжав себя тисками, и будет медленно задыхаться. Интересно, что несмотря на активный романтический флер в советской культуре, даже в детских книгах таких бродяг по жизни часто изображали с жёсткой честностью. У Крапивина это выведено в нескольких книгах, но не только. Например, в книге Добрякова "Зуб мамонта" есть конфликт "отцов" с противопоставлением мещанского благополучия и такого вот скитальчества, с возвращением "блудного мужа", который когда-то и пил, и бил, но потом оказался "всё равно лучше" - в книге оптимистично предполагается, что вот, завязал, осознал, теперь стал на путь правильный, а мещанин и собственник - тот уже всё, погубил себя, за частную собственность человека чуть до смерти не забив.
В общем, шило это не сказать чтоб такое уж безусловное благо. И мы наверняка не знаем, каким бы Яр был, попытайся остаться он добропорядочным домоседом. Но однажды сорвавшись в дорогу, он оборвал нить. Яр думает, что хотел бы вернуться, но ждать его теперь уже некому. И он снова отправляется в путь, уже навсегда.
Второй странник - Юрка, отправившийся в дорогу искать отца. У него странствие уже полностью вынужденное, хотя и осознанное. То есть, дорога - это его осознанный выбор. Впрочем, понятно, что такому вот Юрке всё равно не было бы места в насиженном уюте. Этот его выбор полностью согласуется с характером.
Третий, Глеб. Его странствие не было осознано. Его забросили в чужой мир некие силы помимо воли. И мы не знаем определённо, был ли Глеб изначально скитальцем в душе. Скорее всего, нет. Дорога не была ему чужда, да и профессия его - репортёр - тоже как бы намекает, но в целом Глеб нейтрален. Не он выбрал, его выбрали.
Темой скитаний в "Голубятне" пронизано вообще всё. Начиная от физических символов - звездолёта (суперкрейсера дальней разведки), перенесшего Яра через пространства; потом собственно голубятни - места, где открыта Дверь-между-Мирами, Поезда, Реки…
Путешествия происходят на разных уровнях. Одно из самых удивительных: путешествие во времени, линия Янки, одна из самых виртуозных и пронзительных в мировой фантастике, кажется, я не читал более чистой и яркой истории о переносе в прошлое, в другое время, "переселение души", хотя мне эту часть вообще не хочется называть таким термином, да он и не совсем верен…
Но история Янки - тоже странствие. Оставление Дома, путь, миссия, постижение. Связь времён и пространств, связь миров. Я не буду сейчас отступать от темы странников, не буду подробно писать о Янке, тем более, что уже писал когда-то в серии очерков о "Голубятне" (книга эта неисчерпаема…), но только хочу упомянуть одну вещь. Там, в линии Янки, встроена тема музыки. Обратите как-нибудь внимание, насколько гармонически она связана, словно сама музыка мелодическими средствами ведёт параллельный рассказ, такая получается партитура, где слова и музыка дополняя друг друга, свивая смыслы и средства выражения, показывают невыразимое. Чем, как не музыкой передать пробуждение души, осуществление невозможного, постижение непостижимого…
Дальше, давайте посмотрим на путешествие Тика, его нисхождение в Загробный мир. И путешествие за ним Яра. Посмотрите, какая удивительна аналогия с Орфеем в аду! И проводник в мир мёртвых - странное создание Бормотунчик… Тик фактически умирает, для всего мира его нет, он исчез, вычеркнут из мира живых, и только Яр может вернуть его. Это путешествие, путешествие через Реку (обратите внимание, Река, пересечение Реки!!!), через Город, который одновременно город мёртвых и город живых, город ветерков, существ, таких живых, свободных и… бесплотных; путешествие это радикально преображает героев книги. Преодоление абсолютной безнадежности, бесконечного страха за другого, отчаяние, когда нечего терять - и рождение ярости, решимости, осознание силы. Может быть, именно это путешествие сделало так, что обычные детские мячики стали самым грозным в мире оружием против Слуг Смерти… Дело ведь не в самих мячиках, а в том, что люди научились проносить свою душу через границу. Ну и символически тоже: мячик был одним из предметов, который преодолел пространства, связал их.
…Есть ещё множество небольших путешествий: Яра с Алькой на плоту, Яр на Поезде, где он встречается с одним из ветерков… все эти небольшие части пути как бы элементы общей фуги, когда всё снимается с места, приходит в движение, меняется порядок вещей, кажущийся нормальным в дурном мороке мертвенной власти Манекенов.
Кстати, музыкальная тема, которая особенно сильна во второй части, работает не только в линии Янки, но в линии лицея (барабаны), в линии ржавых ведьм (танец), где именно музыка становится частью той силы, что сокрушает несокрушимое. Музыка вообще очень важна для чувствования того, каким образом нечто неосязаемое делается сильнее самых крепких оков. Как нарушаются законы пространства и времени. Именно музыка лучше всего способна донести напрямую переплетения и закольцованности, разбудить ритмом и позвать в дорогу.
Скитальцы-ветерки… Освобождённые. Свободные. Их вечный полёт - ещё одна грань путешествий. И символ того, как безграничная свобода лишается смысла. Свобода не только от страха и боли, но и от Дома. Их странствие - это путь к Дому, обретение Дома, отказ от свободы.
У Крапивина странники ВСЕГДА ищут Дом. По дороге обретая нечто важное.
И, наконец, особо хочу обратить внимание на одно из важнейших путешествий "Голубятни". Точнее, на "связку путешествий". Их объединяет вагончик Глеба, железная дорога, Ерема, Юрка, Янка и Гелька. Начинается эта часть фуги, как желание отправиться в путешествие Глеба и Еремы. Глеб хочет вернуться домой, а Ерема просто хочет странствовать. Хочет создать для себя спутника, подобного себе, потому что ему пусто в этом мире, где нет подобных ему - и погибает.
Но дальше начинается переплетение линии с Юркой, который хочет уйти, чтобы найти; линии с Янкой, где вмешивается Время… Начинается искажение пространств, Дорога впервые обретает свойства той сущности, которая впоследствии станет основным свойством-парадоксом Кристалла. Дорога-Путь, которая находится над всеми законами пространства-времени, и подчиняется одному, главному - обеспечить высшую гармонию мироздания. Именно Дорога будет тем дирижёром-устроителем чудес и путешествий, который будет вести путников по временам и пространствам. Она, Дорога, словно впитала основные свойства Путешествий, обрела особый вид разума, сделавшись сном мира о гармонии. Дорога вводит в число доступных нам ещё одно измерение, не пространственное, и не временнОе, а какое-то новое, неизвестное.
В "Голубятне" есть принципиальное отличие от "Кристалла": там все странники находят Дом. Дорога для них заканчивается. А дальше мы подступаем к "Кристаллу", где случается неуловимое, но такое значимое изменение: Дорога становится вечной. И, как следствие, появляется новый вид Скитальцев, Вечных Странников, Пограничников, Хранителей, чья жизнь всегда вне Дома, лишь в мечтах о нём; чей смысл существования: находить неприкаянных, всех, кто нуждается в защите и Доме.