Альфа Большой Медведицы
К этому рассказу вдруг протянулось несколько ниточек, сразу, одновременно, и хотя я не очень-то люблю рассказы…
Ведь что такое рассказ - он как метеор, вспыхнул чужой осколок жизни и улетел… то ли дело повесть - в повести ты и сам успел побывать, обуютиться… не говоря уже про роман, где целые жизни прожить можно.
А рассказ тебе только рассказали, он не твой, это совсем-пресовсем чужая жизнь.
Да, яркая. Тем более завидно. Там все рассказы - как сноп искр. Почему-то такое время было: каждое касание - как сталь к бешено вращающемуся точильному камню.
Случайно наскочил на размышления человека во Вконтакте о сборнике рассказов "Штурман Коноплев", ну, там, в общем, про сами рассказы почти и нет ничего, так-то довольно обычное ворчание-сравнение, было-стало, как раньше воспитывали, как сейчас, ютубы-смартфоны, вот-это-всё, в общем… ну, вы это всё не хуже меня знаете, а что вы про это всё думаете, это дело, конечно, ваше.
…Но зацепился за небольшой фрагментик: `в одном из произведений 70-х гг автор фантазирует о том, что скоро у всех будут видеофоны, и друзья смогут общаться каждый день, даже находясь в других городах. Будущее уже наступило. Ему и в голову не пришло, что новые технологии привычное общение просто смоют, как цунами.`
…А я такого и не помню, что неудивительно, потому что, как сказал выше, рассказы я вообще помню плохо. Но искать не пришлось, тут же и подсказали мне на "Безлюдных Пространствах", что это - `Альфа Большой Медведицы`
Такова предыстория.
А сам рассказ маленький-малюсенький, и в нём - почти ничего не происходит. Почти как в зарисовке из другой повести Крапивина, где мальчик на рассвете приходит на поляну и видит дерево с медными бубенчиками, которые развешивала девочка из странного терема… Только там Начало. А в "Альфе" - как бы завершение. И время - ночь. И самой истории - нет. Мы видим только её окончание. Как два мальчика расстаются - скорее всего, навсегда. У "Орлёнковского" костра. Необычная искра - как будто она хочет рассказать, как будто "Орлёнок" для того и создан, чтобы в жизни таких вот мальчишек и девчонок было такое расставание…
Только у них оно - одно. Ну, как правило, одно… А у других мальчишек и девчонок - постарше немного - эти расставания - значительная часть жизни. Потому что они вожатые. "Им вообще многое нельзя. Нельзя хмуриться и быть скучным, если даже очень скверно на душе. Ведь если хмурится вожатый, сразу невесело делается отряду. Нельзя уставать. Нельзя ни на минуту забыть, что он - вожатый, командир."
Странный такой рассказ, правда. Рассказ, начинающийся с конца. И непонятно даже, о ком он? Об Альке с Димкой, которые сейчас расстаются навсегда? Но там даже нет ничего о том, как они подружились. Что они делали вместе, почему именно они? Ничего нет - а почему же такое чувство, что мы всё это прожили? Почему кажется, что это всё с нами?.. Что за парадокс такой, нарушение литературных законов, откуда, из какой пустоты это берётся? Может быть, пламя костра виновато?
"Здесь нет обычая разводить громадные костры. В некоторых лагерях это любят: запалят в день открытия такой огонь, что хоть пожарный вертолет вызывай! Да в последний день смены такой же. А зато все остальные вечера: линейка, отбой - и в постель. А в «Орленке» не так. Почти каждый вечер собираются у маленького огонька отряды. На своих площадках. Их обступает лес, и каждому отряду кажется, что, кроме них, нет ни кого среди темноты и шепота листьев"
Может быть, этот рассказ - о вожатых? Или о том, как это вообще всё случается, что за короткую смену становятся друзьями и расстаются такие разные Люди из разных миров, а костры их соединяют… Костры гаснут потом, а звёзды - остаются.
Нет, не только в огне эта магия, конечно. Чтобы получались такими ночные костры - нужны дни, полные жизни. Там умели делать так, чтобы ты был нужен, чтобы нужность эта, это высшее непрестанное напряжение был счастьем. А костёр - он потом, как и песня, соединял всё прожитое в кольцо, единое, главное.
"…Потом снова придут автобусы, полные шумных незнакомых пассажиров, и все начнется сначала. Ты думаешь, эта мысль утешает вожатого? Не очень. Он полюбит тех ребят так же, как полюбил тебя, и Димку, и всех твоих друзей, но эти ребята не заменят ему вас. И он не забудет вас. Так же, как и всех других."
…Но я бы, может, и не стал писать отдельно об этом рассказе, если бы не ещё одно совпадение. Вот в эти же дни попалась мне история о самой длинной Артековской смене. О путешествии длиной в 1301 день и тысячи километров. Другое время, другой лагерь… И, кажется, теперь уже совсем другой мир. Как жутко (даже без привязки к дате - 22 июня 1941 года) теперь смотрятся эти строчки: Вторая летняя смена 1941 года была особой. Впервые в `Артек` были направлены дети из недавно присоединенных к Советскому Союзу западных областей Украины, Белоруссии, Молдавии, республик Прибалтики. Многие не говорили по-русски.
Другой мир, совершенно. И при этом, вроде бы, тот же. И реальны они... как и третий мир, наш, теперешний, из телевизора и интернета. Где люди давно уже придумали "карманные видеофоны, чтобы в любую минуту, когда захочешь, можно было поговорить с другом, увидеть его лицо…"
Ведь что такое рассказ - он как метеор, вспыхнул чужой осколок жизни и улетел… то ли дело повесть - в повести ты и сам успел побывать, обуютиться… не говоря уже про роман, где целые жизни прожить можно.
А рассказ тебе только рассказали, он не твой, это совсем-пресовсем чужая жизнь.
Да, яркая. Тем более завидно. Там все рассказы - как сноп искр. Почему-то такое время было: каждое касание - как сталь к бешено вращающемуся точильному камню.
Случайно наскочил на размышления человека во Вконтакте о сборнике рассказов "Штурман Коноплев", ну, там, в общем, про сами рассказы почти и нет ничего, так-то довольно обычное ворчание-сравнение, было-стало, как раньше воспитывали, как сейчас, ютубы-смартфоны, вот-это-всё, в общем… ну, вы это всё не хуже меня знаете, а что вы про это всё думаете, это дело, конечно, ваше.
…Но зацепился за небольшой фрагментик: `в одном из произведений 70-х гг автор фантазирует о том, что скоро у всех будут видеофоны, и друзья смогут общаться каждый день, даже находясь в других городах. Будущее уже наступило. Ему и в голову не пришло, что новые технологии привычное общение просто смоют, как цунами.`
…А я такого и не помню, что неудивительно, потому что, как сказал выше, рассказы я вообще помню плохо. Но искать не пришлось, тут же и подсказали мне на "Безлюдных Пространствах", что это - `Альфа Большой Медведицы`
Такова предыстория.
А сам рассказ маленький-малюсенький, и в нём - почти ничего не происходит. Почти как в зарисовке из другой повести Крапивина, где мальчик на рассвете приходит на поляну и видит дерево с медными бубенчиками, которые развешивала девочка из странного терема… Только там Начало. А в "Альфе" - как бы завершение. И время - ночь. И самой истории - нет. Мы видим только её окончание. Как два мальчика расстаются - скорее всего, навсегда. У "Орлёнковского" костра. Необычная искра - как будто она хочет рассказать, как будто "Орлёнок" для того и создан, чтобы в жизни таких вот мальчишек и девчонок было такое расставание…
Только у них оно - одно. Ну, как правило, одно… А у других мальчишек и девчонок - постарше немного - эти расставания - значительная часть жизни. Потому что они вожатые. "Им вообще многое нельзя. Нельзя хмуриться и быть скучным, если даже очень скверно на душе. Ведь если хмурится вожатый, сразу невесело делается отряду. Нельзя уставать. Нельзя ни на минуту забыть, что он - вожатый, командир."
Странный такой рассказ, правда. Рассказ, начинающийся с конца. И непонятно даже, о ком он? Об Альке с Димкой, которые сейчас расстаются навсегда? Но там даже нет ничего о том, как они подружились. Что они делали вместе, почему именно они? Ничего нет - а почему же такое чувство, что мы всё это прожили? Почему кажется, что это всё с нами?.. Что за парадокс такой, нарушение литературных законов, откуда, из какой пустоты это берётся? Может быть, пламя костра виновато?
"Здесь нет обычая разводить громадные костры. В некоторых лагерях это любят: запалят в день открытия такой огонь, что хоть пожарный вертолет вызывай! Да в последний день смены такой же. А зато все остальные вечера: линейка, отбой - и в постель. А в «Орленке» не так. Почти каждый вечер собираются у маленького огонька отряды. На своих площадках. Их обступает лес, и каждому отряду кажется, что, кроме них, нет ни кого среди темноты и шепота листьев"
Может быть, этот рассказ - о вожатых? Или о том, как это вообще всё случается, что за короткую смену становятся друзьями и расстаются такие разные Люди из разных миров, а костры их соединяют… Костры гаснут потом, а звёзды - остаются.
Нет, не только в огне эта магия, конечно. Чтобы получались такими ночные костры - нужны дни, полные жизни. Там умели делать так, чтобы ты был нужен, чтобы нужность эта, это высшее непрестанное напряжение был счастьем. А костёр - он потом, как и песня, соединял всё прожитое в кольцо, единое, главное.
"…Потом снова придут автобусы, полные шумных незнакомых пассажиров, и все начнется сначала. Ты думаешь, эта мысль утешает вожатого? Не очень. Он полюбит тех ребят так же, как полюбил тебя, и Димку, и всех твоих друзей, но эти ребята не заменят ему вас. И он не забудет вас. Так же, как и всех других."
…Но я бы, может, и не стал писать отдельно об этом рассказе, если бы не ещё одно совпадение. Вот в эти же дни попалась мне история о самой длинной Артековской смене. О путешествии длиной в 1301 день и тысячи километров. Другое время, другой лагерь… И, кажется, теперь уже совсем другой мир. Как жутко (даже без привязки к дате - 22 июня 1941 года) теперь смотрятся эти строчки: Вторая летняя смена 1941 года была особой. Впервые в `Артек` были направлены дети из недавно присоединенных к Советскому Союзу западных областей Украины, Белоруссии, Молдавии, республик Прибалтики. Многие не говорили по-русски.
Другой мир, совершенно. И при этом, вроде бы, тот же. И реальны они... как и третий мир, наш, теперешний, из телевизора и интернета. Где люди давно уже придумали "карманные видеофоны, чтобы в любую минуту, когда захочешь, можно было поговорить с другом, увидеть его лицо…"