Время ветра
-*-
Когда я опубликовал свои размышления о "МсШ", один человек заметил, что правильным будет написать обо всём цикле. И спросил, собираюсь ли я делать это. Я тогда ещё не загадывал вперёд, но счёл соображения разумными и согласился.
Однако где-то на середине книги "Рыжее знамя" стало понятно, что… ничего не понятно. Я не знал, что сказать об этой книге. И как. Ведь это книга отчасти о "Каравелле", а я - человек, никаким боком "Каравеллу" не знавший, сейчас вот возьму и стану городить домыслы о реальных людях и делах их на основании чёрт знает каких своих фантазий, порождённых книгой... а толковать книгу…
Пока толкуешь книжный мир - ты в своём праве. Да-да, я сторонник той очень спорной точки зрения, которая позволяет любому читателю давать свои толкования и трактования. Книга дана нам, сочинитель, давая нам книгу, даёт нам и право видеть её так, как мы того захотим. Есть лишь одно условие обязательное - мы не имеем права навязывать созданный нами из книги мир другим. И одно условие очень желательное - мы при этом должны этот мир понимать и уважать.
Всё это, повторяю, касается исключительно мира книги. Перенося его на мир наш - мы переходим под власть совершенно иных законов.
Тут видите ли какое дело… Меня всегда изумляли люди, позволяющие себе рассуждать о том, что творится в бесконечно далёких местах. Рассуждать о том, что происходит в каких-нибудь бесконечно далёких местах на основании своего, так называемого, "здравого смысла", "логики" и СМИ. Ребята, вы никогда не узнаете, что, как и почему там происходит на самом деле. Даже если работаете личным шофёром премьер-министра или кухаркой...
Такая вот лирика.
Ненужная, наверное, как обычно многое в моих постах, но без неё я не мог бы пояснить, почему не имеет смысла рассуждать об одной из главных тем книги РЗУ - истории отряда "Эспада". Пусть это сделают другие, не я. Говорить об "Эспаде", не касаясь "Каравеллы" - бессмысленно. Говорить о "Каравелле", не зная её вдоль и поперёк, в свете "РЗУ" - борзо. Итак, закрою эту тему.
И вот, я перечитывал РЗУ первый раз за десять лет - и понимал, что книга "идёт" мимо меня. Какие-то вещи цепляют, но большинство идёт мимо. И, в принципе, я уже готов был сказать себе, что не смогу сказать ничего внятного по этой книге… может быть, просто следует её считать каким-то подведением итогов или заметками "для своих"… Как вдруг одна сцена изменила всё. Не то чтобы книга стала полностью "моей", но мне показалось, я понимаю больше, намного больше.
Это был момент, когда Рыжик пел барабаном молитву.
И да, эта книга - это тоже попытка выговорить барабаном молитву.
Сказать недоступное.
Это понимание пришло ко мне в четыре часа ночи. Хотелось вскочить и записывать - но, каюсь, я пожалел себя. Я и лёг-то каких-нибудь полтора часа назад - кот, зараза, болеет и сам я тоже уже не тот… и вообще. Я начеркал несколько строк и отложил до утра. Впрочем, как оказалось - до следующей ночи. И сейчас собираю те, явившиеся вспышкой смыслы, в картинку…
Интересно, что когда Крапивин пишет о недоступном из области "нереального" - мне проще его услышать. Тот же "Синий треугольник" понятен мне так, как будто я написал его сам. Ну, конечно, когда я говорю "понятен", то имею в виду свою иллюзию понимания, то, о чём было сказано в начале этих рассуждений. Я вливаюсь в мир книги и заполняю его собою так, как будто он был моим. А вот с книгами о нашей реальности это происходит не всегда. Как бы мы ни хотели сделать эти кусочки своими - они выступают и царапают нам больные места. И подстроить это часто невозможно.
РЗУ - по сути совершенно иная книга, чем "БМ". Во-первых, она книга-переотражение. Если БМ был отражением эпохи 90-х, то РЗУ - это разбившиеся за десять лет куски зеркал, собранные по осколкам, но не плоско, а в виде какой-то объёмной зеркальной мозаики. РЗУ - это переотражение отражения. Это уже очень удалённый взгляд со стороны, не только в пространстве, но и во времени, и в отношениях. Это система, в которой всё больше реального замещается, вытесняется отражённым. Оно ещё не ушло в область Безлюдных Пространств, не стало мифом - но и реальности уже не вполне принадлежит. Как попытка рассказать барабаном историю Тёмы.
Реальность разбита на осколки, собрать их в том виде, как это было изначально, построить из них старую реальность - невозможно. И Крапивин берёт эти осколки зеркал и показывает их нам, даже не пытаясь сделать вид, что они - целое. Они - разбиты. Эта реальность разбита. О ней нельзя больше говорить, как о чём-то цельном. Это последствия взрыва эпохи, и в 90-х ещё не было понятно, что и как. В 2000-х тоже непонятно, но уже и иллюзий не стало.
А что делать с осколками? Как ими распорядиться, как собирать? Сейчас сделалось привычным подходить к этому с постмодернистским ухарством: реальность рушится - так и чёрт с ней, дорушить, перемешать осколки до полного хаоса, сыграть с ними в бирюльки без цели и смысла… превратить в рок-оперу.
На одном полюсе постмодерн, на другом - сакральность. По-другому с осколками не получится. И Крапивин остаётся… пытается оставаться, изо всех сил - в поле сакральности.
Об этом недвусмысленно "заявлено" в одном из самых больших "осколков" - конспирологической теме Каховского-Медведева. И в "Колесе Прошки". И - Тетради. Снова Тетради, да…
"Осколки-зеркала" - они разделены довольно чётко. Другой "осколок" - это истории флаг-капитанов "Эспады". Третий - сама "Эспада" в современности. Следующий - сама современность, не ставшая лучше за десять лет. Она показана крупными, каким-то злыми и оттого довольно спорными местами мазками. Всё искривлено до гротеска, и я, честно говоря, не знаю, как относиться, например, к истории с выключением электричества - когда операция на сердце делалась без подстраховки генератором - не очень в это верится - ведь электричество отключают и случайности. Помнится, когда-то были споры в Сети по этому вопросу, но я уже не восстановлю в памяти, до чего там тогда договорились - почему всё-таки операция на сердце делалась без энергоподстраховки? Я не стал искать эти обсуждения - они в данном случае не очень важны - как не столь важна была точная информация по "Рафаилу", потому что книга - не исторический диспут, а человеческий. И если Крапивину невмоготу было выписывать эти образы объёмно - я его понимаю. Надо быть Босхом, чтобы упиваться портретами этой пакости, под настроение это можно - но наступает момент, когда от прикосновения к дряни уже просто колотит, и пасуют все навыки мастера - и берёшь кисть, и барабанной палочкой по глине…
…И конечно самые чистые "осколки" в картинке - это минуты старой "Эспады". Эти гонки под парусами, когда, как раньше, со страниц срывается ветер и брызги, и радость и ярость Словко возвращают в те времена солнца, ветра и шпаг…
…А над всем этим тихой мелодией - сказка Игоря о планете Дракуэль. Такой вот слой Пространств дышит рядом. Он ещё не вошёл в эту реальность. И неизвестно, удастся ли ему связать, соединить разбившееся. Будем надеяться - ведь финал у книги светлый. Не натянуто светлый, а такой… как тихая колыбельная в окошке летним вечером. Или как "разговор барабанщика со сказочной ночью"…
Когда я опубликовал свои размышления о "МсШ", один человек заметил, что правильным будет написать обо всём цикле. И спросил, собираюсь ли я делать это. Я тогда ещё не загадывал вперёд, но счёл соображения разумными и согласился.
Однако где-то на середине книги "Рыжее знамя" стало понятно, что… ничего не понятно. Я не знал, что сказать об этой книге. И как. Ведь это книга отчасти о "Каравелле", а я - человек, никаким боком "Каравеллу" не знавший, сейчас вот возьму и стану городить домыслы о реальных людях и делах их на основании чёрт знает каких своих фантазий, порождённых книгой... а толковать книгу…
Пока толкуешь книжный мир - ты в своём праве. Да-да, я сторонник той очень спорной точки зрения, которая позволяет любому читателю давать свои толкования и трактования. Книга дана нам, сочинитель, давая нам книгу, даёт нам и право видеть её так, как мы того захотим. Есть лишь одно условие обязательное - мы не имеем права навязывать созданный нами из книги мир другим. И одно условие очень желательное - мы при этом должны этот мир понимать и уважать.
Всё это, повторяю, касается исключительно мира книги. Перенося его на мир наш - мы переходим под власть совершенно иных законов.
Тут видите ли какое дело… Меня всегда изумляли люди, позволяющие себе рассуждать о том, что творится в бесконечно далёких местах. Рассуждать о том, что происходит в каких-нибудь бесконечно далёких местах на основании своего, так называемого, "здравого смысла", "логики" и СМИ. Ребята, вы никогда не узнаете, что, как и почему там происходит на самом деле. Даже если работаете личным шофёром премьер-министра или кухаркой...
Такая вот лирика.
Ненужная, наверное, как обычно многое в моих постах, но без неё я не мог бы пояснить, почему не имеет смысла рассуждать об одной из главных тем книги РЗУ - истории отряда "Эспада". Пусть это сделают другие, не я. Говорить об "Эспаде", не касаясь "Каравеллы" - бессмысленно. Говорить о "Каравелле", не зная её вдоль и поперёк, в свете "РЗУ" - борзо. Итак, закрою эту тему.
И вот, я перечитывал РЗУ первый раз за десять лет - и понимал, что книга "идёт" мимо меня. Какие-то вещи цепляют, но большинство идёт мимо. И, в принципе, я уже готов был сказать себе, что не смогу сказать ничего внятного по этой книге… может быть, просто следует её считать каким-то подведением итогов или заметками "для своих"… Как вдруг одна сцена изменила всё. Не то чтобы книга стала полностью "моей", но мне показалось, я понимаю больше, намного больше.
Это был момент, когда Рыжик пел барабаном молитву.
И да, эта книга - это тоже попытка выговорить барабаном молитву.
Сказать недоступное.
Это понимание пришло ко мне в четыре часа ночи. Хотелось вскочить и записывать - но, каюсь, я пожалел себя. Я и лёг-то каких-нибудь полтора часа назад - кот, зараза, болеет и сам я тоже уже не тот… и вообще. Я начеркал несколько строк и отложил до утра. Впрочем, как оказалось - до следующей ночи. И сейчас собираю те, явившиеся вспышкой смыслы, в картинку…
Интересно, что когда Крапивин пишет о недоступном из области "нереального" - мне проще его услышать. Тот же "Синий треугольник" понятен мне так, как будто я написал его сам. Ну, конечно, когда я говорю "понятен", то имею в виду свою иллюзию понимания, то, о чём было сказано в начале этих рассуждений. Я вливаюсь в мир книги и заполняю его собою так, как будто он был моим. А вот с книгами о нашей реальности это происходит не всегда. Как бы мы ни хотели сделать эти кусочки своими - они выступают и царапают нам больные места. И подстроить это часто невозможно.
РЗУ - по сути совершенно иная книга, чем "БМ". Во-первых, она книга-переотражение. Если БМ был отражением эпохи 90-х, то РЗУ - это разбившиеся за десять лет куски зеркал, собранные по осколкам, но не плоско, а в виде какой-то объёмной зеркальной мозаики. РЗУ - это переотражение отражения. Это уже очень удалённый взгляд со стороны, не только в пространстве, но и во времени, и в отношениях. Это система, в которой всё больше реального замещается, вытесняется отражённым. Оно ещё не ушло в область Безлюдных Пространств, не стало мифом - но и реальности уже не вполне принадлежит. Как попытка рассказать барабаном историю Тёмы.
Реальность разбита на осколки, собрать их в том виде, как это было изначально, построить из них старую реальность - невозможно. И Крапивин берёт эти осколки зеркал и показывает их нам, даже не пытаясь сделать вид, что они - целое. Они - разбиты. Эта реальность разбита. О ней нельзя больше говорить, как о чём-то цельном. Это последствия взрыва эпохи, и в 90-х ещё не было понятно, что и как. В 2000-х тоже непонятно, но уже и иллюзий не стало.
А что делать с осколками? Как ими распорядиться, как собирать? Сейчас сделалось привычным подходить к этому с постмодернистским ухарством: реальность рушится - так и чёрт с ней, дорушить, перемешать осколки до полного хаоса, сыграть с ними в бирюльки без цели и смысла… превратить в рок-оперу.
На одном полюсе постмодерн, на другом - сакральность. По-другому с осколками не получится. И Крапивин остаётся… пытается оставаться, изо всех сил - в поле сакральности.
Об этом недвусмысленно "заявлено" в одном из самых больших "осколков" - конспирологической теме Каховского-Медведева. И в "Колесе Прошки". И - Тетради. Снова Тетради, да…
"Осколки-зеркала" - они разделены довольно чётко. Другой "осколок" - это истории флаг-капитанов "Эспады". Третий - сама "Эспада" в современности. Следующий - сама современность, не ставшая лучше за десять лет. Она показана крупными, каким-то злыми и оттого довольно спорными местами мазками. Всё искривлено до гротеска, и я, честно говоря, не знаю, как относиться, например, к истории с выключением электричества - когда операция на сердце делалась без подстраховки генератором - не очень в это верится - ведь электричество отключают и случайности. Помнится, когда-то были споры в Сети по этому вопросу, но я уже не восстановлю в памяти, до чего там тогда договорились - почему всё-таки операция на сердце делалась без энергоподстраховки? Я не стал искать эти обсуждения - они в данном случае не очень важны - как не столь важна была точная информация по "Рафаилу", потому что книга - не исторический диспут, а человеческий. И если Крапивину невмоготу было выписывать эти образы объёмно - я его понимаю. Надо быть Босхом, чтобы упиваться портретами этой пакости, под настроение это можно - но наступает момент, когда от прикосновения к дряни уже просто колотит, и пасуют все навыки мастера - и берёшь кисть, и барабанной палочкой по глине…
…И конечно самые чистые "осколки" в картинке - это минуты старой "Эспады". Эти гонки под парусами, когда, как раньше, со страниц срывается ветер и брызги, и радость и ярость Словко возвращают в те времена солнца, ветра и шпаг…
…А над всем этим тихой мелодией - сказка Игоря о планете Дракуэль. Такой вот слой Пространств дышит рядом. Он ещё не вошёл в эту реальность. И неизвестно, удастся ли ему связать, соединить разбившееся. Будем надеяться - ведь финал у книги светлый. Не натянуто светлый, а такой… как тихая колыбельная в окошке летним вечером. Или как "разговор барабанщика со сказочной ночью"…