1590 год. Грамота Константинопольского собора об учреждении Московского патриархата.

[kramatorsk33]

Документ №108.
Грамота Константинопольского собора об учреждении Московского патриархата.
Датировка: май 1590 год.
Шифр рукописи: РГАДА, ф.52, оп.2, №5.
Перевод (упрощенная транслитерация) по рукописи: Греческий статейный список №3 (Посольский приказ), РГАДА, ф.52, оп.1, д.3, ?год.

Comments

[daud_laiba]

Ρωσϊας - так это всё-таки “Росии” или “Росийский”? Возникнове­ние отто­понимического Церковнославизма Росийский обусловлено тем грандиозным об­стоятельством, что Славянская письменность сначала позаимствовала у Грече­ского языка экзохороним «Росия», а производя­щий его экзоэтноним «Росы» Рус­ские заимствуют у Греков по проше­ствии ещё двухсот лет!; а таки не дожидаясь пришествия в Русскую ли­тературу этих первородных «Росов», Славянская книж­ность по ходу дела изобрела оттопонимический этноним (катойконим) «Росияне»; от­топонимический адъектив «Росийский» понадобился западно-Русскому митро­политу Григорию Цамблаку гораздо раньше (чем «Росияне» пре­подобному Миха­илу Триволису), но правда прочие церковники начнут пользоваться новоделом Малорусского митрополита (этот церковный иерарх кстати был проклят своими восточно-Русскими коллегами-совре­менниками) по прошествии целого века. Наверное Ρωσϊας - скорее “Ро­сии”? Вообще же «-Ийские» наименования срав­нительно очень ре́дки, а главное, они всегда вынужденные, к их помощи прибе­гают в последнюю очередь, если Славянская речь исчерпала все прочие доступ­ные для неё словообразовательные возможности; и ведь в принципе Славянское вербальное мышление испокон веку настроено на совершенно иной лад: Швед­ский от Шведы, Финский от Финны, Французский от Фран­цузы, Немецкий от Немцы, Болгарский от Болгары, Русский от Русь(ı) и т.д. и т.п. (более того, Греко-Латинский принцип топонимизации на «-Ия» хорошо себя чувствует в современном Рус­ском языке, или в его по­следние три столе­тия, а вхождение в Русскую Кириллицу «Русии» в XIV веке служит видимо свидетельством первых шагов усвоения Русью соот­ветствующего морфологического навыка, сначала конечно на самом верх­нем этаже культуры, обра­щённом к чужим литературам; с другой стороны, где-нибудь у прочих Славян до сих пор бытует искон­но-Славян­ская идея равнозначности «страны (тер­рито­рии)» своей «попу­ля­ции»: Немцы “Германия”, Венгры “Вен­грия”, Влохи “Италия”). Хотя, Я бы и сейчас поменял чет­кость Английского на разговор­ность Англицкого (в старо-Русском языке это почти всегда Аглинский), а Латвийского - на историч­ность Латгальского (шучу) или обошёлся бы од­ним Латышским. А без Английского останутся Бельгийский, Австрийский, Австралийский, Ин­дий­ский, Колумбийский, да Малазийский и ещё наверно всякие мелочи (вроде Фландрийского из XV века века - кажется второй или третий по счету тер­мин из этой серии). Сравните, оче­видно Русияне и Русийский появились раньше Славяноязычных произ­водных «Росии» (Кириллическая «Русия» старше такой же «Росии»), но, однако, остались бесполезным довеском литературы (за многие сотни лет Русский народ-грамотей прибавил к изначальным Русь, Русин и Рус­ские (люди) вообще много всяких «украшений»: Русичи, Русовичи, Рус­наки и остальное), ну раз уж, что называется, существуют историче­ски при­родные, адекватные понятия. Какая-либо адекватная параллель Гре­цизму «Рос-ы» (Ρως и Ρωσωι) в Славянском языке соответственно от­сут­ствовала кате­горически и напрочь. Слово Росский (Греческое Ρωσικος) появляется видимо уже после пе­ревода на Славянский язык Грекоязыч­ного Ветхого Завета; однако на протяжении XVI века слово очевидно воспринималось в контексте Биб­лейской истории (быть может хватит пальцев одной руки, чтобы назвать все казусы с его участием), в част­ности Геннади­евское князя Рос заменяется у Ивана Федорова на князя Рос­ска.

[daud_laiba]

.... И уже с рубежа XVI и XVII веков где-нибудь в церковной и очень «ученой» (но очень относительно, для страны не знавшей университетов (ведь, в конце концов, Греческая экзонимия Руси, «метафорическая» по сути (приблизительно как и «Рутены» в Латыни), этимологией своей обязана одной неточности Эллинистического перевода Ветхого Завета, а с того же незабвенного XV века и вплоть по Тура Хейердала она крепилась всевозможными домыслами об Одине и его каких-нибудь «Роксаланах» - сколь несовершенной должна была быть та «ученость», что доверилась такому копившемуся полторы тысячи лет кабинетному сумбуру)) книжности и в поэзии Росский делается вторым от-Греческим (Грекофильским) синонимом Русского. Тем не менее, данное «кабинетное» начинание довольно скоро себя изживает, опять же, в силу отсутствия под ним аутентичной исторической традиции, надолго сохраняясь лишь в поэзии, а ощущение подражательности и даже карикатурности калька (с Греческого Ρωσικος) Росский вызовет видимо уже у зрелой университетской отечественной публики.