Часть третья. Минино. Об исторической дружбе и связях
Гостевой пост Рины Незелёной
Друзья, поскольку мы все еще «сидим» дома, предлагаю вам окунуться в третий раз в деревенскую жизнь столетней давности. Кстати, если вы читали статью о фельдшере Моравском, то помните, что эпидемия тифа пошла на спад только к концу июня. Будем и мы надеяться на это.
А сейчас займемся немного этнографией. Согласно информации журнала «Кукла в народных костюмах» выпуск № 49 «главным элементом женского костюма Енисейской губернии была длинная рубаха... поверх рубахи женщины родом из северных губерний надевали распашные сарафаны, из южных - поневы. Среди женских головных уборов наибольшее распространение получили платки разнообразных расцветок и кроя...»
Журнал и кукла в праздничном костюме Енисейской губернии.
Не думаю, что крестьянки села Мининского часто одевали распашные сарафаны. Все же их крой требовал большого количества материала. Чаще это были рубаха, юбка и платок. Вот как выглядит Фелисара Петровна Потехина из села Мининского в июле 1928 года. Фотография Б.И. Шангина явно постановочная. Не каждый раз жителей села фотографировали за домашней работой:
За ткацким станком кр. Потехина Филисара Петровна.
Из фондов КККМ НЕГ 8627
А вот девочки-крестьянки из д. Ярки Енисейского уезда в праздничной одежде. 1911 год. Фотография отсюда отсюда.
Девочки-крестьянки из д. Ярки Енисейского уезда
Заметим, что наряды праздничные. А теперь представим этих милых девушек в такой одежде, как описано в докладной записке начальника политико-просветительного отделения красноярского гарнизона п. Рябченко в политотдел 5-й армии и восточносибирского военного округа.
Итак, 6 декабря 1920 года: «Село Зеледеево и близлежащее к нему село Минино и деревня Бугач представляют из себя выдающиеся по-своему внутренне экономическому складу единицы.
Вокруг этих сел во время отступления колчаковской армии произошли решительные бои за обладание Красноярском, были разгромлены колчаковцы и началось, именно отсюда, ихнее беспорядочное бегство после этих боев. Результатом этого было много оставлено как казенного, так и частного от беженцев имущества, которое подвергалось мародерскому разграблению со стороны населения. Вне всякого сомнения то, что в этих селах канули ценности разновидные, исчисляемые миллионной стоимостью, масса разных денег, в особенности так называемых «колчаковских». Население (конечно, не в целом), грабя и присваивая себе все эти ценности, рассчитывало богатеть на них, создавать себе благополучие...»
И о девушках: «... в августе месяце я уже наблюдал, как по всему Зеледеево плетется партия девиц крестьянок в платьях «не ихнего фасона». Не умея перекроить их и перешить, франтихи разрешили вопрос просто: длинные платья подвязать армейским ремнем, а широкие, если нельзя в них «завернуться» два раза, то позади сложить такое количество складок, что на спине невольно образовался горб. Все это, конечно, если не шелковое, то из богатых материй, все франтовато. Из белых замшевых туфлей торчали из-под пяток куски газетной бумаги, заложенные для предохранения от мозолей на пальцах, сжимаемых красивенькими носочками, принадлежащими когда-то какой-нибудь «Глафире Ивановне из Екатеринбурга...»
На то, что бои были, указывают многие литературные источники, в т.ч. мемуары.
Команда конных разведчиков в Енисейской губернии. Из фондов ГЦМСИР
А вот моя половинка, перекапывая огород на нашей заимке в Минино, нашла патрон очень старый, но, к сожалению, клише на нем не удалось разобрать.
Патрон с заимки в Минино.
А уж сколько раз власть призывали жителей Мининской станицы сдать колчаковское добро! В ГАККе есть дело «Приказы Мининского волостного военного комиссара». Управление находилось на улице Большой в Минино. Сейчас уже никто не помнит, где была это улица. Возможно, её переименовали в улицу Юбилейную?
В деле имеются многочисленные приказы военного комиссара Полякова (нрзб, возможно фамилия Поляк) села Мининского с призывом незамедлительно сдать «разного рода оружие, обмундирование, снаряжение, повозки, упряжи, продукты, материалы и лошадей, подобранных после убегающих в беспорядке белых...» Мне понравился параграф пятый военного приказа волостного комиссара от 25 января 1920 года:
Через Мининскую волость продолжают проходить с целью пробраться домой, солдаты бывшей колчаковской армии. Многие крестьяне-граждане продолжают преследовать их, как белогвардейцев, нередко даже учиняя над ними самосуды, не впускают их даже обогреться и при таких условиях они голодные, полузамерзсшие должны следовать, дальше не находя для себя приюта. Это не должно быть! Бывшие солдаты колчаковской армии почти все мобилизованные крестьяне, кровь от крови нашей и служили в армии Колчака тупым орудием в руках генералов и офицерства... Наше дело не мстить и расправляться с невиновными жертвами, в чьих руках невольно они находились, а наше дело приютить, обогреть и накормить, дабы они видели, что Рабоче-Крестьянское правительство заботится о неимущих...
Рядом лежит Приказ Енисейского Губернского Комиссара по военным делам от 13 января 1920 года:
Всякие самочинные обыски и реквизиции запрещаю наистрожайше! Никто не вправе производить ни обыски, ни реквизиции, не имея на то полномочие. Гражданам вменяется в обязанность требовать от производящих обыск или реквизиции ордера от надлежащих учреждений... и доносить мне, при чем объявляю, что за самочинные обыски и реквизиции виновные будут караться со всей строгостью, присущей военному положению, т.е. включительно до смертной казни. При сем объявляю для сведения копию телеграммы за № 1616/р Председателя ВЧК Дзержинского:
1.Прекратить с момента опубликования этого постановления применения высшей меры наказания (расстрел) по приговорам В. Ч. К. и всех ее местных органов.
2. Поручить тов. Дзержинскому войти в Совет Народных Комиссаров и В. Ц. И. К. с предложением о полной отмене применения высшей меры наказания не только по приговорам Чрезвычайной Комиссии, но и по приговорам городских, губернских, а также верховного при В. Ц. И. К. трибуналов.
3. Постановление это ввести в действие по телеграфу.
1 февраля 1920 года Красноярский уездный Военный Комиссариат приказывал сдать найденное колчаковское добро в трехдневный срок сельскому старосте, но в течение почти полутора месяцев от жителей не поступило совершенно ничего. Красноярский уездный Военный Комиссариат усматривал в этом нераспорядительность и самое небрежное отношение к служебным обязанностям в «настоящий тяжелый момент строительства аппаратов Управления Советской Республики», что «является самым сильным преступлением перед трудящимися массами», а так же призывал жителей доносить на соседа: «Все жители, коим известны дома, подвалы, дворы, хаты и помещения, где хранится военное имущество, обязаны заявить в местные военкоматы, указав точные адреса и наименование имущества».
Видимо местная военная власть была чересчур мягка к жителям Мининской волости. Незамедлительно следуют более жесткий приказ комиссара Полякова:
5 февраля 1920 года мною был произведен обыск в д. Еловой, где было обнаружено много различного казенного имущества военного снаряжения и канцелярии. Предупреждаю всех граждан, чтобы они в трехдневный срок сдали все брошенное армией Колчака военное имущество.
Если в вышеназначенный срок не будет сдано вышеперечисленное имущество, а те граждане, у коих будет что-нибудь найдено, будут арестованы и преданы Революционному трибуналу.
На железнодорожных станциях стояли не только брошенные составы.
Трофейные бронеплатформы, взятые Красной Армией после падения Красноярска. Из фондов ГЦМСИР
Вся степь вокруг была усеяна трупами, о чем свидетельствует Войсковой приказ 5-й армии от 8 марта 1920 года:
В виду чрезвычайного количества падших лошадей на территории Зеледеевской и Мининской волостей, все перевозочные средства должны быть использованы для вывозки конных трупов!
Но граждане-крестьяне Миниской и Зеледевской волости по-прежнему мало реагировали на подобные приказы. На Мининском волостном съезде 29 мая 1920 года они не только просили послабления по разверстке «в связи с тем, что уже пострадали при отступающей белой армии и разорены в материальном отношении», но и возмущались тем, что у них отобрали дисковую борону и сеялку, которую 10 лет назад им выделила агрономическая организация, а земли их были подготовлены к рядовому, а не к ручному посеву. Просили они и оставить для нужд населения в виду того, что портных и сапожников нет пленных из армии Колчака Ивана Банникова, Ивана Уракова и Макара Седлова, каковые занимаются мастерством сапожным и портняжным...
Ох и неспокойный был 1920 год! Печально читать запись священника Шангина в Метрической книге в части «О умерших», где записаны погибшие не только от тифа, от паралича сердца, но и убиенные: сын Иоанн 8 лет кр. Германа Никитина Вилкова жителя Казанской губернии Шумбутской волости. Убит 19 января 1920 года. Не напутствовал.
Что в последней исповеди говорил священнику Шангину священник г. Петрограда церкви Министерства Внутренних дел Протоиерей Константин Маркович Околович, умерший в 49 лет и похороненный на кладбище села Мининского?
Протоирей Константин Околович
Сведения о нем я нашла в биографическом справочнике «Знаменитые выпускники Минской духовной семинарии»: потомственный почетный гражданин, член IV созыва Государственной думы от Минской губернии, священник, писатель.
Фельдшер Моравский выезжал в село Овсянка, где при неизвестных обстоятельствах 14 августа 1920 года была убита гражданка Мария Филлиповна Сидорова: сквозное ранение в живот.
Однако жители села Минина были из казаков и не сдавались! Вместе с солдатами запрудили речку Пяткову, о чем была небольшая заметка «День Труда» в Крестьянкой газете от 3 июня 1920 года:
Организовывали с помощью фельдшера Моравского собственный фельдшерский пункт.
Год 1920-й для Енисейской губернии оказался неурожайным. Новая власть в лице Сибревкома, выполняя постановление Совнаркома «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», 20 июля приняла декрет, которым обязала крестьян приступить к обмолоту и сдаче имеющегося хлеба. Через месяц началась кампания по разверстке хлеба, мяса и других продуктов. Следом, в сентябре того же года, была объявлена мобилизация в армию призывников 1899-1900 гг. рождения и бывших унтер-офицеров Русской императорской и Белой армий, лишавшая крестьянские хозяйства основной рабочей силы. Ночью 11-13 октября бывшие унтер-офицеры и призывники села Минино, милиционеры и служащие Шерчульского волостного исполкома скрылись в тайге, а за ними от мобилизации отказались крестьяне Зеледеевской, Сухобузимской, Погорельской и Шилинской волостей. Именно отсюда началось знаменитое Зеледевское восстание. Одновременно крестьяне решили не выполнять подводную повинность по доставке дров на Знаменский стекольный завод и почти по всему уезду прекратили ссыпку хлеба и вывоз в город фуража.
В Докладе № 178 уполномоченного Енисейской губчека Ивана Илюхина «О положении в Мининской и Заледеевской волостях 19 октября 1920 г.» (СОВЕТСКАЯ ДЕРЕВНЯ ГЛАЗАМИ ВЧК-ОГПУ-НКВД 1918-1939 : документы и материалы в 4 томах / Институт российской истории РАН, Дом наук о человеке (Франция), Центральный архив ФСБ РФ, Институт истории новейшего времени (Франция) ; под ред. А. Береловича, В. Данилова) говорится о причинах возникновения восстания и одна из них:
Принимая во внимание, что означенные волости и села перемешаны с казачьим населением и имеют уже историческую дружбу и родственную связь, переплетены паутиной, которые всегда были настроены реакционно... Причем крестьянами задавались вопросы чисто практического характера: почему летом не давали заготавливать, а теперь требуют по 36 сажень, почему Красная Армия ходит вся раздетая, просит милостыню, а ответственные работники ходят разодетые, разъезжают в экипажах. Надо отметить характерный вопрос, заданный нам крестьянами, а именно: «Почему собранный с нас хлеб по разверстке и яйца гниют на пунктах?» По общему впечатлению из настроения крестьян можно уловить следующее: они вовсе не хотят власти наподобие Колчака, против которой сами боролись, а делают, чтобы представители Советской власти были бы подлинными представителями народа, т.е. советовались с народом, причем приводят следующий факт (дословные их слова): «Мы Вас видим тогда, когда Вам нужен хлеб и солдаты, вот Вы прислали Капустина, который приказал одеть и обуть солдат и отправить, а если нет, то пришлет карательную экспедицию, вот Вы и приехали с отрядом». Должен отметить, что в той и другой волости чувствуется общая сплоченность и солидарность...
Мятеж крестьян было подавлен. Дважды был арестован и священник Шангин Илья Ильич. Приговорен 21.11.1937 тройкой УНКВД КК к ВМН. Расстрелян 26.11.1937 в г. Красноярске. Реабилитирован 24.12.1957 ВТ СибВО (П-22729, П-8669)
Расстрелян и его брат Иван, священник.
В Красноярске память «железного Феликса» была увековечена в форме памятника революционеру-большевику Ф.Э. Дзержинскому скульптором Ю.П. Ишхановым в 1970-х годах на одноименной улице Дзержинского.
А в 1927 году поляки коммунисты Сибкрая объявили сбор средств на постройку танка «Феликс Дзержинский», при чем в деревнях можно было собирать даже зерном или другими нескоропортящимися продуктами.
Феликс Кон и Софья Дзержинская на фоне танка Fiat-3000B "Феликс Дзержинский".
Приобретен на средства польских коммунистических организаций передан Красной Армии в 1928 г.
В Красноярске Феликс Дзержинский был в ссылке дважды, о чем достаточно много информации в интернете.
В январе 2020 года Красноярским городским архивом была организована выставка по документам личного происхождения известного скульптора, посвященная 90-летию со дня рождения Ишханова Юрия Павловича, заслуженного художника РСФСР, народного художника РСФСР, профессора Красноярского государственного художественного института, академика и вице-президента Российской академии художеств, почетного гражданина города Красноярска.
Выставка. Фото представлено Е.И. Эргарт
Вот так все переплетается в истории. Что-то будут писать о наших событиях 2020 года через 100 лет?
Друзья, поскольку мы все еще «сидим» дома, предлагаю вам окунуться в третий раз в деревенскую жизнь столетней давности. Кстати, если вы читали статью о фельдшере Моравском, то помните, что эпидемия тифа пошла на спад только к концу июня. Будем и мы надеяться на это.
А сейчас займемся немного этнографией. Согласно информации журнала «Кукла в народных костюмах» выпуск № 49 «главным элементом женского костюма Енисейской губернии была длинная рубаха... поверх рубахи женщины родом из северных губерний надевали распашные сарафаны, из южных - поневы. Среди женских головных уборов наибольшее распространение получили платки разнообразных расцветок и кроя...»
Журнал и кукла в праздничном костюме Енисейской губернии.
Не думаю, что крестьянки села Мининского часто одевали распашные сарафаны. Все же их крой требовал большого количества материала. Чаще это были рубаха, юбка и платок. Вот как выглядит Фелисара Петровна Потехина из села Мининского в июле 1928 года. Фотография Б.И. Шангина явно постановочная. Не каждый раз жителей села фотографировали за домашней работой:
За ткацким станком кр. Потехина Филисара Петровна.
Из фондов КККМ НЕГ 8627
А вот девочки-крестьянки из д. Ярки Енисейского уезда в праздничной одежде. 1911 год. Фотография отсюда отсюда.
Девочки-крестьянки из д. Ярки Енисейского уезда
Заметим, что наряды праздничные. А теперь представим этих милых девушек в такой одежде, как описано в докладной записке начальника политико-просветительного отделения красноярского гарнизона п. Рябченко в политотдел 5-й армии и восточносибирского военного округа.
Итак, 6 декабря 1920 года: «Село Зеледеево и близлежащее к нему село Минино и деревня Бугач представляют из себя выдающиеся по-своему внутренне экономическому складу единицы.
Вокруг этих сел во время отступления колчаковской армии произошли решительные бои за обладание Красноярском, были разгромлены колчаковцы и началось, именно отсюда, ихнее беспорядочное бегство после этих боев. Результатом этого было много оставлено как казенного, так и частного от беженцев имущества, которое подвергалось мародерскому разграблению со стороны населения. Вне всякого сомнения то, что в этих селах канули ценности разновидные, исчисляемые миллионной стоимостью, масса разных денег, в особенности так называемых «колчаковских». Население (конечно, не в целом), грабя и присваивая себе все эти ценности, рассчитывало богатеть на них, создавать себе благополучие...»
И о девушках: «... в августе месяце я уже наблюдал, как по всему Зеледеево плетется партия девиц крестьянок в платьях «не ихнего фасона». Не умея перекроить их и перешить, франтихи разрешили вопрос просто: длинные платья подвязать армейским ремнем, а широкие, если нельзя в них «завернуться» два раза, то позади сложить такое количество складок, что на спине невольно образовался горб. Все это, конечно, если не шелковое, то из богатых материй, все франтовато. Из белых замшевых туфлей торчали из-под пяток куски газетной бумаги, заложенные для предохранения от мозолей на пальцах, сжимаемых красивенькими носочками, принадлежащими когда-то какой-нибудь «Глафире Ивановне из Екатеринбурга...»
На то, что бои были, указывают многие литературные источники, в т.ч. мемуары.
Команда конных разведчиков в Енисейской губернии. Из фондов ГЦМСИР
А вот моя половинка, перекапывая огород на нашей заимке в Минино, нашла патрон очень старый, но, к сожалению, клише на нем не удалось разобрать.
Патрон с заимки в Минино.
А уж сколько раз власть призывали жителей Мининской станицы сдать колчаковское добро! В ГАККе есть дело «Приказы Мининского волостного военного комиссара». Управление находилось на улице Большой в Минино. Сейчас уже никто не помнит, где была это улица. Возможно, её переименовали в улицу Юбилейную?
В деле имеются многочисленные приказы военного комиссара Полякова (нрзб, возможно фамилия Поляк) села Мининского с призывом незамедлительно сдать «разного рода оружие, обмундирование, снаряжение, повозки, упряжи, продукты, материалы и лошадей, подобранных после убегающих в беспорядке белых...» Мне понравился параграф пятый военного приказа волостного комиссара от 25 января 1920 года:
Через Мининскую волость продолжают проходить с целью пробраться домой, солдаты бывшей колчаковской армии. Многие крестьяне-граждане продолжают преследовать их, как белогвардейцев, нередко даже учиняя над ними самосуды, не впускают их даже обогреться и при таких условиях они голодные, полузамерзсшие должны следовать, дальше не находя для себя приюта. Это не должно быть! Бывшие солдаты колчаковской армии почти все мобилизованные крестьяне, кровь от крови нашей и служили в армии Колчака тупым орудием в руках генералов и офицерства... Наше дело не мстить и расправляться с невиновными жертвами, в чьих руках невольно они находились, а наше дело приютить, обогреть и накормить, дабы они видели, что Рабоче-Крестьянское правительство заботится о неимущих...
Рядом лежит Приказ Енисейского Губернского Комиссара по военным делам от 13 января 1920 года:
Всякие самочинные обыски и реквизиции запрещаю наистрожайше! Никто не вправе производить ни обыски, ни реквизиции, не имея на то полномочие. Гражданам вменяется в обязанность требовать от производящих обыск или реквизиции ордера от надлежащих учреждений... и доносить мне, при чем объявляю, что за самочинные обыски и реквизиции виновные будут караться со всей строгостью, присущей военному положению, т.е. включительно до смертной казни. При сем объявляю для сведения копию телеграммы за № 1616/р Председателя ВЧК Дзержинского:
1.Прекратить с момента опубликования этого постановления применения высшей меры наказания (расстрел) по приговорам В. Ч. К. и всех ее местных органов.
2. Поручить тов. Дзержинскому войти в Совет Народных Комиссаров и В. Ц. И. К. с предложением о полной отмене применения высшей меры наказания не только по приговорам Чрезвычайной Комиссии, но и по приговорам городских, губернских, а также верховного при В. Ц. И. К. трибуналов.
3. Постановление это ввести в действие по телеграфу.
1 февраля 1920 года Красноярский уездный Военный Комиссариат приказывал сдать найденное колчаковское добро в трехдневный срок сельскому старосте, но в течение почти полутора месяцев от жителей не поступило совершенно ничего. Красноярский уездный Военный Комиссариат усматривал в этом нераспорядительность и самое небрежное отношение к служебным обязанностям в «настоящий тяжелый момент строительства аппаратов Управления Советской Республики», что «является самым сильным преступлением перед трудящимися массами», а так же призывал жителей доносить на соседа: «Все жители, коим известны дома, подвалы, дворы, хаты и помещения, где хранится военное имущество, обязаны заявить в местные военкоматы, указав точные адреса и наименование имущества».
Видимо местная военная власть была чересчур мягка к жителям Мининской волости. Незамедлительно следуют более жесткий приказ комиссара Полякова:
5 февраля 1920 года мною был произведен обыск в д. Еловой, где было обнаружено много различного казенного имущества военного снаряжения и канцелярии. Предупреждаю всех граждан, чтобы они в трехдневный срок сдали все брошенное армией Колчака военное имущество.
Если в вышеназначенный срок не будет сдано вышеперечисленное имущество, а те граждане, у коих будет что-нибудь найдено, будут арестованы и преданы Революционному трибуналу.
На железнодорожных станциях стояли не только брошенные составы.
Трофейные бронеплатформы, взятые Красной Армией после падения Красноярска. Из фондов ГЦМСИР
Вся степь вокруг была усеяна трупами, о чем свидетельствует Войсковой приказ 5-й армии от 8 марта 1920 года:
В виду чрезвычайного количества падших лошадей на территории Зеледеевской и Мининской волостей, все перевозочные средства должны быть использованы для вывозки конных трупов!
Но граждане-крестьяне Миниской и Зеледевской волости по-прежнему мало реагировали на подобные приказы. На Мининском волостном съезде 29 мая 1920 года они не только просили послабления по разверстке «в связи с тем, что уже пострадали при отступающей белой армии и разорены в материальном отношении», но и возмущались тем, что у них отобрали дисковую борону и сеялку, которую 10 лет назад им выделила агрономическая организация, а земли их были подготовлены к рядовому, а не к ручному посеву. Просили они и оставить для нужд населения в виду того, что портных и сапожников нет пленных из армии Колчака Ивана Банникова, Ивана Уракова и Макара Седлова, каковые занимаются мастерством сапожным и портняжным...
Ох и неспокойный был 1920 год! Печально читать запись священника Шангина в Метрической книге в части «О умерших», где записаны погибшие не только от тифа, от паралича сердца, но и убиенные: сын Иоанн 8 лет кр. Германа Никитина Вилкова жителя Казанской губернии Шумбутской волости. Убит 19 января 1920 года. Не напутствовал.
Что в последней исповеди говорил священнику Шангину священник г. Петрограда церкви Министерства Внутренних дел Протоиерей Константин Маркович Околович, умерший в 49 лет и похороненный на кладбище села Мининского?
Протоирей Константин Околович
Сведения о нем я нашла в биографическом справочнике «Знаменитые выпускники Минской духовной семинарии»: потомственный почетный гражданин, член IV созыва Государственной думы от Минской губернии, священник, писатель.
Фельдшер Моравский выезжал в село Овсянка, где при неизвестных обстоятельствах 14 августа 1920 года была убита гражданка Мария Филлиповна Сидорова: сквозное ранение в живот.
Однако жители села Минина были из казаков и не сдавались! Вместе с солдатами запрудили речку Пяткову, о чем была небольшая заметка «День Труда» в Крестьянкой газете от 3 июня 1920 года:
Организовывали с помощью фельдшера Моравского собственный фельдшерский пункт.
Год 1920-й для Енисейской губернии оказался неурожайным. Новая власть в лице Сибревкома, выполняя постановление Совнаркома «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», 20 июля приняла декрет, которым обязала крестьян приступить к обмолоту и сдаче имеющегося хлеба. Через месяц началась кампания по разверстке хлеба, мяса и других продуктов. Следом, в сентябре того же года, была объявлена мобилизация в армию призывников 1899-1900 гг. рождения и бывших унтер-офицеров Русской императорской и Белой армий, лишавшая крестьянские хозяйства основной рабочей силы. Ночью 11-13 октября бывшие унтер-офицеры и призывники села Минино, милиционеры и служащие Шерчульского волостного исполкома скрылись в тайге, а за ними от мобилизации отказались крестьяне Зеледеевской, Сухобузимской, Погорельской и Шилинской волостей. Именно отсюда началось знаменитое Зеледевское восстание. Одновременно крестьяне решили не выполнять подводную повинность по доставке дров на Знаменский стекольный завод и почти по всему уезду прекратили ссыпку хлеба и вывоз в город фуража.
В Докладе № 178 уполномоченного Енисейской губчека Ивана Илюхина «О положении в Мининской и Заледеевской волостях 19 октября 1920 г.» (СОВЕТСКАЯ ДЕРЕВНЯ ГЛАЗАМИ ВЧК-ОГПУ-НКВД 1918-1939 : документы и материалы в 4 томах / Институт российской истории РАН, Дом наук о человеке (Франция), Центральный архив ФСБ РФ, Институт истории новейшего времени (Франция) ; под ред. А. Береловича, В. Данилова) говорится о причинах возникновения восстания и одна из них:
Принимая во внимание, что означенные волости и села перемешаны с казачьим населением и имеют уже историческую дружбу и родственную связь, переплетены паутиной, которые всегда были настроены реакционно... Причем крестьянами задавались вопросы чисто практического характера: почему летом не давали заготавливать, а теперь требуют по 36 сажень, почему Красная Армия ходит вся раздетая, просит милостыню, а ответственные работники ходят разодетые, разъезжают в экипажах. Надо отметить характерный вопрос, заданный нам крестьянами, а именно: «Почему собранный с нас хлеб по разверстке и яйца гниют на пунктах?» По общему впечатлению из настроения крестьян можно уловить следующее: они вовсе не хотят власти наподобие Колчака, против которой сами боролись, а делают, чтобы представители Советской власти были бы подлинными представителями народа, т.е. советовались с народом, причем приводят следующий факт (дословные их слова): «Мы Вас видим тогда, когда Вам нужен хлеб и солдаты, вот Вы прислали Капустина, который приказал одеть и обуть солдат и отправить, а если нет, то пришлет карательную экспедицию, вот Вы и приехали с отрядом». Должен отметить, что в той и другой волости чувствуется общая сплоченность и солидарность...
Мятеж крестьян было подавлен. Дважды был арестован и священник Шангин Илья Ильич. Приговорен 21.11.1937 тройкой УНКВД КК к ВМН. Расстрелян 26.11.1937 в г. Красноярске. Реабилитирован 24.12.1957 ВТ СибВО (П-22729, П-8669)
Расстрелян и его брат Иван, священник.
В Красноярске память «железного Феликса» была увековечена в форме памятника революционеру-большевику Ф.Э. Дзержинскому скульптором Ю.П. Ишхановым в 1970-х годах на одноименной улице Дзержинского.
А в 1927 году поляки коммунисты Сибкрая объявили сбор средств на постройку танка «Феликс Дзержинский», при чем в деревнях можно было собирать даже зерном или другими нескоропортящимися продуктами.
Феликс Кон и Софья Дзержинская на фоне танка Fiat-3000B "Феликс Дзержинский".
Приобретен на средства польских коммунистических организаций передан Красной Армии в 1928 г.
В Красноярске Феликс Дзержинский был в ссылке дважды, о чем достаточно много информации в интернете.
В январе 2020 года Красноярским городским архивом была организована выставка по документам личного происхождения известного скульптора, посвященная 90-летию со дня рождения Ишханова Юрия Павловича, заслуженного художника РСФСР, народного художника РСФСР, профессора Красноярского государственного художественного института, академика и вице-президента Российской академии художеств, почетного гражданина города Красноярска.
Выставка. Фото представлено Е.И. Эргарт
Вот так все переплетается в истории. Что-то будут писать о наших событиях 2020 года через 100 лет?