1678. «Окопная правда» Астафьева
Виктор Петрович Астафьев много написал о войне. Современная пастораль «Пастух и Пастушка», роман «Прокляты и убиты», повести «Веселый солдат», «Звездопад», рассказы «Сибиряк», «Ясным ли днем», «Пир после победы», «Жизнь прожить» и др. В своих произведениях он передавал читателю взгляд простого рядового на ужасы войны, солдатскую «окопную правду», имея на то право, поскольку знал о войне не понаслышке. Осенью 1942 он ушел на фронт добровольцем, был шофером, артразведчиком, связистом. Участвовал в боях на Курской дуге, освобождал от фашистских захватчиков Украину, Польшу, был тяжело ранен, контужен.
По признанию Астафьева, именно война стала причиной того, что он взялся за перо. В начале 50-х Виктор Петрович ходил в литературный кружок, открытый при местной газете «Чусовской рабочий» на Урале, там однажды услышал он короткий рассказ одного писателя. Война у того была красивой, а главное, что возмутило, - об этом писал тот, кто тоже был на передовой. У Астафьева, по его словам, аж зазвенело в контуженой голове от такого вранья. Придя домой и, успокоившись, он решил, что единственный способ бороться с ложью - это правда. И за ночь на одном дыхании написал свой первый рассказ «Гражданский человек» (современное название «Сибиряк»), в котором описал свою войну, какую он видел и знал. И это было лишь началом.
Астафьев считал, что преступно показывать войну героической и привлекательной: «Те, кто врёт о войне прошлой, приближают войну будущую. Ничего грязнее, жёстче, кровавее, натуралистичнее прошедшей войны на свете не было. Надо не героическую войну показывать, а пугать, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать о ней людям, чтобы не забывали. Носом, как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, в гной, в слёзы, иначе ничего от нашего брата не добьёшься».
Чудовищные потери, неорганизованность в войсках и снабжении, бесталанность и преступная глупость полководцев и командиров, метание из крайности в крайность, массированная атака в лоб с многочисленными жертвами или изнурительные пешие марши, окопная война - сидение под артобстрелом, пьянство и разгул офицеров. Это правда рядового артиллерии, далекого от штабов, официальных решений и сводок, но прошедшего войну в грязи окопов и фронтовых дорог, испытавшего бытовые лишения, физические страдания. В войне нет героизма, потому что она полна грязи, крови, смерти, уродства. Она уничтожает и калечит человека не только физически но и морально - убийство другого человека, даже если он враг, это преступление, которое не отпускает солдата до конца жизни.
Неприятие Астафьевым устоявшихся представлений о военной русской литературе породило множество противоречивых отзывов критиков. Например, в романе «Прокляты и убиты» многое критика признавала спорным: и сгущенно негативные картины войны, и злой антисоветизм, и усиление физиологического изображения, и бранная ненормативная лексика. Его обвиняли в отсутствии патриотизма, в клевете на русский народ. Вырывали строчки из сказанных сгоряча фраз, переиначивали его слова, перетолковывали на свой лад. Он же хотел единственного: чтобы общество знало всю правду о войне, а не только официально разрешённую.
В 90-е годы Астафьев пишет свое главное произведение - роман с громким названием «Прокляты и убиты». Такую хлёсткую и беспощадно ёмкую оценку войне, заключённую уже в самом названии романа, мог дать только человек, имевший огромную смелость, перенёсший страдания и сказавший открыто то, что сразу перечеркнуло все созданные ранее мощной монументальной пропагандой художественные произведения о героике войны.
11 февраля 1993 года, сделав черновик второй части книги, Виктор Петрович писал своему другу, литературному критику Валентину Курбатову: «Хотел избежать лишних смертей и крови, но от памяти и правды не уйдёшь - сплошная кровь, сплошные смерти и отчаянье аж захлёстывают бумагу и переливаются за край её».
Смельчак Астафьев с гражданским мужеством открыто заявлял: «Нас и солдатами то стали называть только после войны, а так - штык, боец, в общем, - неодушевлённый предмет…» Или о мыслях «окопников»: «Это вот тяжкое состояние солдатское, когда ты думаешь, хоть бы я скорее умер, хоть бы меня убили. Поверьте мне, я бывал десятки раз в этом положении, десятки раз изнурялся: хоть бы убили».
Написанная Астафьевым в 1971 г. современная пастораль «Пастух и пастушка», конечно же, находится в некотором противоречии с романом «Прокляты и убиты», но тем не менее, сегодня обе книги писателя воспринимаются как художественное воссоздание разных сторон сложной, еще не до конца осмысленной в литературе правды о войне. Кстати, следует сказать, автор 14 лет вынашивал эту повесть, и уже изданная она имела 5 редакций. Последняя редакция осуществлена в 1989 году в соответствии с изменившимися взглядами писателя. Это связано с требовательным отношением к военной теме, ответственностью и долгом перед теми, кто не вернулся с войны.
«Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? - размышляет в одном из своих интервью В. Астафьев. - Правду. Всю жестокую, но необходимую правду, без которой нельзя понять смысл подвига советского солдата».
Война Астафьева действительно совсем не похожа на то, что мы привыкли видеть во всех наших советских военных фильмах, или читать в военной прозе. Герои большинства литературных произведений шли в атаку с криками «Ура!», закрывали амбразуры, погибали, вызывая огонь на себя. По словам Астафьева, о войне столько наврали и так запутали всё, с ней связанное, что в конце-концов, война сочинённая затмила войну истинную.
Писатель открыто говорил, что «Мы победили немцев только потому, что завалили их трупами, залили кровью»! Самым страшным на войне он считал привычку к смерти. Вспоминаются слова Астафьева из интервью о привале в осеннем припорошенном снежком лесу, толи на поляне, то ли на болотце. Подложив под себя на кочку пучок вырванной торчащей из снега сухой травы, сидит солдат Астафьев, хлебает быстро остывающий суп. Чувствует, что-то склизко под ним, встал, «твою мать, немец, вмёрзший в землю подо мной. Ну чего? … стерни побольше наложил и обратно сел. Некогда, и жрать охота. Вот так вот втягиваешься в войну. Говорят, опыт войны. Вот оно. Чтоб ты мог жрать, как скотина последняя, спать, как скотина последняя, терпеть вошь…»
Война ужасна, и в организме нового поколения должен быть выработан устойчивый ген невозможности повторения подобного. Ведь не зря же эпиграфом своего главного романа великий писатель, говоря языком сибирских старообрядцев, поставил: «писано было, что все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты».
Анна Курохтина
P.s. В заключение - обещанное ранее видео с прошедших в конце апреля Астафьевских чтений.
p.p.s. Военная проза Астафьева. Телекомпания "Енисей"
По признанию Астафьева, именно война стала причиной того, что он взялся за перо. В начале 50-х Виктор Петрович ходил в литературный кружок, открытый при местной газете «Чусовской рабочий» на Урале, там однажды услышал он короткий рассказ одного писателя. Война у того была красивой, а главное, что возмутило, - об этом писал тот, кто тоже был на передовой. У Астафьева, по его словам, аж зазвенело в контуженой голове от такого вранья. Придя домой и, успокоившись, он решил, что единственный способ бороться с ложью - это правда. И за ночь на одном дыхании написал свой первый рассказ «Гражданский человек» (современное название «Сибиряк»), в котором описал свою войну, какую он видел и знал. И это было лишь началом.
Астафьев считал, что преступно показывать войну героической и привлекательной: «Те, кто врёт о войне прошлой, приближают войну будущую. Ничего грязнее, жёстче, кровавее, натуралистичнее прошедшей войны на свете не было. Надо не героическую войну показывать, а пугать, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать о ней людям, чтобы не забывали. Носом, как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, в гной, в слёзы, иначе ничего от нашего брата не добьёшься».
Чудовищные потери, неорганизованность в войсках и снабжении, бесталанность и преступная глупость полководцев и командиров, метание из крайности в крайность, массированная атака в лоб с многочисленными жертвами или изнурительные пешие марши, окопная война - сидение под артобстрелом, пьянство и разгул офицеров. Это правда рядового артиллерии, далекого от штабов, официальных решений и сводок, но прошедшего войну в грязи окопов и фронтовых дорог, испытавшего бытовые лишения, физические страдания. В войне нет героизма, потому что она полна грязи, крови, смерти, уродства. Она уничтожает и калечит человека не только физически но и морально - убийство другого человека, даже если он враг, это преступление, которое не отпускает солдата до конца жизни.
Неприятие Астафьевым устоявшихся представлений о военной русской литературе породило множество противоречивых отзывов критиков. Например, в романе «Прокляты и убиты» многое критика признавала спорным: и сгущенно негативные картины войны, и злой антисоветизм, и усиление физиологического изображения, и бранная ненормативная лексика. Его обвиняли в отсутствии патриотизма, в клевете на русский народ. Вырывали строчки из сказанных сгоряча фраз, переиначивали его слова, перетолковывали на свой лад. Он же хотел единственного: чтобы общество знало всю правду о войне, а не только официально разрешённую.
В 90-е годы Астафьев пишет свое главное произведение - роман с громким названием «Прокляты и убиты». Такую хлёсткую и беспощадно ёмкую оценку войне, заключённую уже в самом названии романа, мог дать только человек, имевший огромную смелость, перенёсший страдания и сказавший открыто то, что сразу перечеркнуло все созданные ранее мощной монументальной пропагандой художественные произведения о героике войны.
11 февраля 1993 года, сделав черновик второй части книги, Виктор Петрович писал своему другу, литературному критику Валентину Курбатову: «Хотел избежать лишних смертей и крови, но от памяти и правды не уйдёшь - сплошная кровь, сплошные смерти и отчаянье аж захлёстывают бумагу и переливаются за край её».
Смельчак Астафьев с гражданским мужеством открыто заявлял: «Нас и солдатами то стали называть только после войны, а так - штык, боец, в общем, - неодушевлённый предмет…» Или о мыслях «окопников»: «Это вот тяжкое состояние солдатское, когда ты думаешь, хоть бы я скорее умер, хоть бы меня убили. Поверьте мне, я бывал десятки раз в этом положении, десятки раз изнурялся: хоть бы убили».
Написанная Астафьевым в 1971 г. современная пастораль «Пастух и пастушка», конечно же, находится в некотором противоречии с романом «Прокляты и убиты», но тем не менее, сегодня обе книги писателя воспринимаются как художественное воссоздание разных сторон сложной, еще не до конца осмысленной в литературе правды о войне. Кстати, следует сказать, автор 14 лет вынашивал эту повесть, и уже изданная она имела 5 редакций. Последняя редакция осуществлена в 1989 году в соответствии с изменившимися взглядами писателя. Это связано с требовательным отношением к военной теме, ответственностью и долгом перед теми, кто не вернулся с войны.
«Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? - размышляет в одном из своих интервью В. Астафьев. - Правду. Всю жестокую, но необходимую правду, без которой нельзя понять смысл подвига советского солдата».
Война Астафьева действительно совсем не похожа на то, что мы привыкли видеть во всех наших советских военных фильмах, или читать в военной прозе. Герои большинства литературных произведений шли в атаку с криками «Ура!», закрывали амбразуры, погибали, вызывая огонь на себя. По словам Астафьева, о войне столько наврали и так запутали всё, с ней связанное, что в конце-концов, война сочинённая затмила войну истинную.
Писатель открыто говорил, что «Мы победили немцев только потому, что завалили их трупами, залили кровью»! Самым страшным на войне он считал привычку к смерти. Вспоминаются слова Астафьева из интервью о привале в осеннем припорошенном снежком лесу, толи на поляне, то ли на болотце. Подложив под себя на кочку пучок вырванной торчащей из снега сухой травы, сидит солдат Астафьев, хлебает быстро остывающий суп. Чувствует, что-то склизко под ним, встал, «твою мать, немец, вмёрзший в землю подо мной. Ну чего? … стерни побольше наложил и обратно сел. Некогда, и жрать охота. Вот так вот втягиваешься в войну. Говорят, опыт войны. Вот оно. Чтоб ты мог жрать, как скотина последняя, спать, как скотина последняя, терпеть вошь…»
Война ужасна, и в организме нового поколения должен быть выработан устойчивый ген невозможности повторения подобного. Ведь не зря же эпиграфом своего главного романа великий писатель, говоря языком сибирских старообрядцев, поставил: «писано было, что все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты».
Анна Курохтина
P.s. В заключение - обещанное ранее видео с прошедших в конце апреля Астафьевских чтений.
Click to viewp.p.s. Военная проза Астафьева. Телекомпания "Енисей"