1593. Долг, не совместимый с жизнью… (о повести Романа Сенчина "Ждем до восьми")
Сенчин Роман. Ждем до восьми : повесть // Знамя. - 2013. - № 9.
Что чувствует приговоренный к смерти, когда до приведения приговора в исполнение осталось меньше суток? Но при этом оставшиеся часы он коротает не в камере-одиночке, а в собственной квартире, занимаясь привычными делами, - ведь никакого уголовного преступления он не совершал вовсе, а всего лишь задолжал крупную сумму партнерам по бизнесу. Хроника одного дня человека, приговоренного без суда и следствия к смерти - так, пожалуй, можно обозначить фабулу новой повести Романа Сенчина.
Бизнесмен-неудачник Колосов предупрежден, что, если не вернет долг до восьми вечера текущего дня, будет убит, но денег, разумеется, нет. Занять сумму, исчисляющуюся миллионами в его кризисном положении - мечта из области фантастики, и герой мечется как зверь, загнанный в угол, тщетно пытаясь отвлечься от страшной мысли.
Детально и подробно описывая механически привычные действия обреченного, автор натуралистически достоверно, до мурашек на спине, передает весь животный ужас человека, отсчитывающего последние мгновения земного существования. Умывается ли «приговоренный», или жарит себе яичницу - он отчетливо осознает, что делает это в последний раз: «И Колосов всем своим существом, до концов пальцев на ногах, понял, что мало. Не годы впереди, не дни, а часы…».
Вторым ретроспективным сюжетным планом, всплывающим в воспоминаниях Колосова, поднимается история целого поколения, вышедшего из городских низов и оперившегося в лихие 90-е. Ошалевшие от заоблачных далей в новой стране, мощным курсом идущей к капитализму, питерские пэтэушники, стремясь убежать от совковой бедности, как в омут с головой, кинулись в бизнес. Однако раскрутиться и остаться на плаву удалось немногим, большая часть в этом омуте так и сгинула, утопленная крупными «игроками». Как известно, наряду с головокружительными перспективами в стране укоренился и негласный закон бизнеса: «Не можешь рассчитаться деньгами, землей, зданиями - рассчитывайся жизнью».
Еще совсем недавно сам герой, прошедший путь от розничной торговли мылом до соучредителя крупной строительной корпорации, мог вроде бы расслабиться и выдохнуть спокойно: «Жизнь удалась»! У него в наличии присутствовал полный набор жизненных благ успешного человека: бизнес, приносивший стабильный доход, любимая жена, дети, трехкомнатная квартира в культурной столице. В этом случае вздохнуть с облегчением можно в какой угодно стране, но только не в России; сменился чиновник в департаменте - стали замораживаться проекты, и весь успешный бизнес в мгновение ока перерос в долги, «не совместимые с жизнью».
Казалось бы, единственный разумный выход из смертельной ситуации - хватать семью в охапку и бежать, затеряться на просторах огромной Родины. Однако такой поступок в его среде будет считаться позорным, и Колосов, верный изуверскому кодексу чести, облачается в парадный костюм, чтобы в назначенное время самому выйти навстречу пуле…
Что это - трусость, слепая покорность судьбе, поведение жертвы, или же, напротив, мужественный осознанный поступок и, одновременно, сакральная расплата за стремление к сытой жизни? Некое роковое стечение роковых обстоятельств в непредсказуемом хаосе, именуемом жизнью, загнавшее слабое и ничтожное существо, коим по определению является всякий двуногий, в угол?
Вряд ли мы найдем прямые ответы у автора-документалиста, отличающегося своей беспристрастностью. Но даже избегающий морализаторства Сенчин, как писатель-гуманист, не может обойти стороной вопиющую несоизмеримость подобной расплаты с ценой человеческой жизни: «И неужели есть такие деньги, за которые необходимо стереть человека с лица земли? Чтобы человек исчезал? Навсегда. Обрывалась жизнь. Обрывалась нить. И ничего больше человек не даст своим детям, и жена, молодая еще женщина, останется вдовой…».
Ольга Кургина
Что чувствует приговоренный к смерти, когда до приведения приговора в исполнение осталось меньше суток? Но при этом оставшиеся часы он коротает не в камере-одиночке, а в собственной квартире, занимаясь привычными делами, - ведь никакого уголовного преступления он не совершал вовсе, а всего лишь задолжал крупную сумму партнерам по бизнесу. Хроника одного дня человека, приговоренного без суда и следствия к смерти - так, пожалуй, можно обозначить фабулу новой повести Романа Сенчина.
Бизнесмен-неудачник Колосов предупрежден, что, если не вернет долг до восьми вечера текущего дня, будет убит, но денег, разумеется, нет. Занять сумму, исчисляющуюся миллионами в его кризисном положении - мечта из области фантастики, и герой мечется как зверь, загнанный в угол, тщетно пытаясь отвлечься от страшной мысли.
Детально и подробно описывая механически привычные действия обреченного, автор натуралистически достоверно, до мурашек на спине, передает весь животный ужас человека, отсчитывающего последние мгновения земного существования. Умывается ли «приговоренный», или жарит себе яичницу - он отчетливо осознает, что делает это в последний раз: «И Колосов всем своим существом, до концов пальцев на ногах, понял, что мало. Не годы впереди, не дни, а часы…».
Вторым ретроспективным сюжетным планом, всплывающим в воспоминаниях Колосова, поднимается история целого поколения, вышедшего из городских низов и оперившегося в лихие 90-е. Ошалевшие от заоблачных далей в новой стране, мощным курсом идущей к капитализму, питерские пэтэушники, стремясь убежать от совковой бедности, как в омут с головой, кинулись в бизнес. Однако раскрутиться и остаться на плаву удалось немногим, большая часть в этом омуте так и сгинула, утопленная крупными «игроками». Как известно, наряду с головокружительными перспективами в стране укоренился и негласный закон бизнеса: «Не можешь рассчитаться деньгами, землей, зданиями - рассчитывайся жизнью».
Еще совсем недавно сам герой, прошедший путь от розничной торговли мылом до соучредителя крупной строительной корпорации, мог вроде бы расслабиться и выдохнуть спокойно: «Жизнь удалась»! У него в наличии присутствовал полный набор жизненных благ успешного человека: бизнес, приносивший стабильный доход, любимая жена, дети, трехкомнатная квартира в культурной столице. В этом случае вздохнуть с облегчением можно в какой угодно стране, но только не в России; сменился чиновник в департаменте - стали замораживаться проекты, и весь успешный бизнес в мгновение ока перерос в долги, «не совместимые с жизнью».
Казалось бы, единственный разумный выход из смертельной ситуации - хватать семью в охапку и бежать, затеряться на просторах огромной Родины. Однако такой поступок в его среде будет считаться позорным, и Колосов, верный изуверскому кодексу чести, облачается в парадный костюм, чтобы в назначенное время самому выйти навстречу пуле…
Что это - трусость, слепая покорность судьбе, поведение жертвы, или же, напротив, мужественный осознанный поступок и, одновременно, сакральная расплата за стремление к сытой жизни? Некое роковое стечение роковых обстоятельств в непредсказуемом хаосе, именуемом жизнью, загнавшее слабое и ничтожное существо, коим по определению является всякий двуногий, в угол?
Вряд ли мы найдем прямые ответы у автора-документалиста, отличающегося своей беспристрастностью. Но даже избегающий морализаторства Сенчин, как писатель-гуманист, не может обойти стороной вопиющую несоизмеримость подобной расплаты с ценой человеческой жизни: «И неужели есть такие деньги, за которые необходимо стереть человека с лица земли? Чтобы человек исчезал? Навсегда. Обрывалась жизнь. Обрывалась нить. И ничего больше человек не даст своим детям, и жена, молодая еще женщина, останется вдовой…».
Ольга Кургина