НЕМЫСЛИМОЕ
Темно, за окошком не видно ни зги (и слышно весьма хреновато),
лишь кто-то огромный катает круги, да кто-то поменьше - квадраты.
Луна, будто лижущий задницу кот, серебряный, злющий и тощий,
над бурой щетиною леса встаёт безмолвно, безжалостно, мощно.
По лесу, валежник сминая в труху, взрывая когтями траншеи,
бредёт Неопознанный Грёбаный Ху - бесхвостый, безглазый, без шеи.
Над ним, простирая чумные крыла, и ухая и хохотая, -
два филина, ворон и самка орла. Плюс нетопыриная стая.
Летят, в их очах нет ни света, ни дна, лишь адская жажда да голод.
Ведут их болота, овраги, луна, а ждёт - трижды проклятый город.
***
Учит бабка палкой внука, приговаривая в лад:
- Не бери чужого, сука, не бери чужого, гад!
Тупорогий ты телок, ты ж не деньги уволок,
ты ж, прости Господь меня, стырил давешнего дня
Знак Допрежних Четырёх у самой у страшной НЁХ!
Вот полное чувство, что, внук, у тебя - провалы средь генного кода,
и что на тебе, не особо скорбя, сполна отдохнула природа.
Но в ответ хохочет вор:
- Брось нести, бабуля, вздор!
Этот Знак я стырил трезво, не затем, что тупорог.
Просто потому что дерзок! Просто потому что мог!
Зачехли свою клюку,
ты ж не полностью ку-ку,
ты же знаешь преотлично - я держу удар как бог.
У меня, бабуль, критично снижен болевой порог.
Ежели тереть за Знак, мыслю я примерно так:
пусть приходит эта НЁХа пусть попробует отнять,
ей же, падле, станет плохо, коль возьмусь её гонять!..
…Тут обрушилась стена, и в пролом вползла ОНА.
Или ОН - не разберёшься в этой твари ни хрена.
***
- Кто звал меня? Встаньте! - Неведомый ЁХ оскалил кошмарное рыло.
- Пускай я незряч, но за Знак Четырёх любого спроважу в могилу.
Эй, филины, ворон! Эй, нетопыри! Хватайте поганого вора.
Верёвку на шею - и чтоб до зари подвесить высоко и скоро.
Завыв потерпевшим, воришка бежит из комнаты - дальше, поспешней.
(В кармане, однако, футлярчик лежит со Знаком Четвёрки Допрежней.)
Затем, тихой сапой забившись в чулан, он смог подавить завыванья...
Но коль тебя ищет пещерный крылан, пустые оставь упованья.
И вот уж он бьётся в железных когтях, уж чувствует узел за ухом.
Уж сдался, обмяк и повис на локтях. Ан гляньте - очнулась старуха!
Палкой влево, палкой вправо, НЁХу с маху по балде -
не задержится расправа, если внук родной в беде!
Филин? В глаз тебе, соколик! Ворон? В клюв тебе сплеча!
Бабка пляшет танец боли, словно ведьма хохоча.
Бьёт орлицу по оралу, рукокрылых - по рукам.
И с проворностью капрала НЁХа лупит по бокам.
Батогом как лёгкой шпагой раздаются пиздюли -
слабоумие с отвагой множат злыдней на нули!
И уже вопят «Пощады!» ворон, филины и НЁХ.
Никому уже не надо Знака сраных Четырёх.
Все в смятенье, на измене - близок жизненный итог.
Тут, остывши боле-мене, бабка спрятала батог
и, снимая с внука петлю, забубнила, чуть брюзжа:
- Ваше счастье, что я медлю, не добралась до ножа.
Разлилось бы море крови, в нём - медузами кишки.
Я, когда встаю на брови, мыслю чисто по-морски.
Бурной юности повадки. Были ж славные деньки -
мичмана, попойки, схватки… Внук! Пора отдать долги.
То, что дерзко спёр намедни у Неведомой Херни,
до сегодняшней обедни будь любезен, возверни!
Внук с тирадою обсценной, будто душу Сатане,
передал футляр бесценный Неопознанной Херне.
В тот же миг пролом в стене испарился, как во сне.
Испарились мыши, птицы, только пёрышко кружится.
Будто морок, сгинул НЁХ, Знак Допрежних Четырёх,
запах серы, символ веры, чисто флотские манеры
у бабусечки с клюкой. Всё вокруг объял покой...
***
Темно за окошком, но скоро заря (пусть звуки пока приглушённы),
лишь где-то в валторны трубят егеря, да навки поют отрешённо.
Под пологом леса, исполнен очес, хвостатый и с шеей лебяжьей,
ступает Неведомый Ласковый Ес. Пушистый, большой. Настоящий.
Два филина, ворон и самка орла, румяные, как херувимы,
и стая мышей - будто вата бела, - над ним проплывают незримо.
Ведёт их укрытая мхами тропа, ложится, как стих на бумагу,
как колос на гнутую плоскость серпа, и утром приводит к оврагу.
Во чреве оврага раскрылась нора, исторгнувши ветер упругий.
Неведомый Ласковый молвил: - Пора! За мной, мои верные слуги!
В норе - две струны и хрустальный вагон, сработанный кем-то неглупым.
Стремительный, узкий, прекрасный, хоть он зовётся, увы, гиперлупом.
В вагоне чуть слышно хоралы звучат, и мягкие кресла пузаты,
и стюарды все из зайчат да бельчат, а все машинисты - вомбаты.
Вдруг о землю грянул ворон, закрутился, словно бес:
- Полно нас морить измором, Хитровыделанный Ес.
Гиперлуп нам всем до фени, а ещё прямее - пох.
Нас волнует, чем же ценен Знак гребучих Четырёх?
Тайна - прямо обосраться! (Ворон от волненья груб.)
- Ну-с, извольте. Это, братцы, Код Базальных Гаплогрупп!
Мы везём его в Корею, где заждался Ким Чен Ын.
Кстати, надо б побыстрее, крайне нервный сукин сын.
Дальше - мирная ракета, мирный спутник «Кванмёнсон»
и - апофеоз банкета, чудо на реке Гудзон!
Взрыв, порыв трансгенной бури и трансгенный фейерверк,
чтобы вновь к своей натуре возвратится человек.
Чтобы вырвался на волю, многочлен и многоглав,
побежал по чисту полю в мир еланей и дубрав…
Но постойте, не напрасно ль в этой искренности страстной
я раскрыл пред вами тайну Кода Первых Гаплогрупп?
Если вы меня предали, заживусь тогда едва ли,
сгину в муке я ужасной, стану бездыханный труп.
О, скажите, вы со мною? Встанете ль одной стеною?
Не объявите ль с божбою эту миссию чужою?
От меня не отречётесь троекратно до зари?
Да не лгите, чёрт дери!
И в ответ вскричали птицы - оба филина, орлица, пискнули нетопыри:
- Мы с тобою с этих пор!
В миг любой, всегда, навеки! Ради счастья человека!
За любовь, а не за злато! Подтверди, мудрец крылатый.
Ворон каркнул: - Evermore!
-------------------------
С благодарность Тимофею Белозёрову, Леониду Филатову и Эдгару По.
лишь кто-то огромный катает круги, да кто-то поменьше - квадраты.
Луна, будто лижущий задницу кот, серебряный, злющий и тощий,
над бурой щетиною леса встаёт безмолвно, безжалостно, мощно.
По лесу, валежник сминая в труху, взрывая когтями траншеи,
бредёт Неопознанный Грёбаный Ху - бесхвостый, безглазый, без шеи.
Над ним, простирая чумные крыла, и ухая и хохотая, -
два филина, ворон и самка орла. Плюс нетопыриная стая.
Летят, в их очах нет ни света, ни дна, лишь адская жажда да голод.
Ведут их болота, овраги, луна, а ждёт - трижды проклятый город.
***
Учит бабка палкой внука, приговаривая в лад:
- Не бери чужого, сука, не бери чужого, гад!
Тупорогий ты телок, ты ж не деньги уволок,
ты ж, прости Господь меня, стырил давешнего дня
Знак Допрежних Четырёх у самой у страшной НЁХ!
Вот полное чувство, что, внук, у тебя - провалы средь генного кода,
и что на тебе, не особо скорбя, сполна отдохнула природа.
Но в ответ хохочет вор:
- Брось нести, бабуля, вздор!
Этот Знак я стырил трезво, не затем, что тупорог.
Просто потому что дерзок! Просто потому что мог!
Зачехли свою клюку,
ты ж не полностью ку-ку,
ты же знаешь преотлично - я держу удар как бог.
У меня, бабуль, критично снижен болевой порог.
Ежели тереть за Знак, мыслю я примерно так:
пусть приходит эта НЁХа пусть попробует отнять,
ей же, падле, станет плохо, коль возьмусь её гонять!..
…Тут обрушилась стена, и в пролом вползла ОНА.
Или ОН - не разберёшься в этой твари ни хрена.
***
- Кто звал меня? Встаньте! - Неведомый ЁХ оскалил кошмарное рыло.
- Пускай я незряч, но за Знак Четырёх любого спроважу в могилу.
Эй, филины, ворон! Эй, нетопыри! Хватайте поганого вора.
Верёвку на шею - и чтоб до зари подвесить высоко и скоро.
Завыв потерпевшим, воришка бежит из комнаты - дальше, поспешней.
(В кармане, однако, футлярчик лежит со Знаком Четвёрки Допрежней.)
Затем, тихой сапой забившись в чулан, он смог подавить завыванья...
Но коль тебя ищет пещерный крылан, пустые оставь упованья.
И вот уж он бьётся в железных когтях, уж чувствует узел за ухом.
Уж сдался, обмяк и повис на локтях. Ан гляньте - очнулась старуха!
Палкой влево, палкой вправо, НЁХу с маху по балде -
не задержится расправа, если внук родной в беде!
Филин? В глаз тебе, соколик! Ворон? В клюв тебе сплеча!
Бабка пляшет танец боли, словно ведьма хохоча.
Бьёт орлицу по оралу, рукокрылых - по рукам.
И с проворностью капрала НЁХа лупит по бокам.
Батогом как лёгкой шпагой раздаются пиздюли -
слабоумие с отвагой множат злыдней на нули!
И уже вопят «Пощады!» ворон, филины и НЁХ.
Никому уже не надо Знака сраных Четырёх.
Все в смятенье, на измене - близок жизненный итог.
Тут, остывши боле-мене, бабка спрятала батог
и, снимая с внука петлю, забубнила, чуть брюзжа:
- Ваше счастье, что я медлю, не добралась до ножа.
Разлилось бы море крови, в нём - медузами кишки.
Я, когда встаю на брови, мыслю чисто по-морски.
Бурной юности повадки. Были ж славные деньки -
мичмана, попойки, схватки… Внук! Пора отдать долги.
То, что дерзко спёр намедни у Неведомой Херни,
до сегодняшней обедни будь любезен, возверни!
Внук с тирадою обсценной, будто душу Сатане,
передал футляр бесценный Неопознанной Херне.
В тот же миг пролом в стене испарился, как во сне.
Испарились мыши, птицы, только пёрышко кружится.
Будто морок, сгинул НЁХ, Знак Допрежних Четырёх,
запах серы, символ веры, чисто флотские манеры
у бабусечки с клюкой. Всё вокруг объял покой...
***
Темно за окошком, но скоро заря (пусть звуки пока приглушённы),
лишь где-то в валторны трубят егеря, да навки поют отрешённо.
Под пологом леса, исполнен очес, хвостатый и с шеей лебяжьей,
ступает Неведомый Ласковый Ес. Пушистый, большой. Настоящий.
Два филина, ворон и самка орла, румяные, как херувимы,
и стая мышей - будто вата бела, - над ним проплывают незримо.
Ведёт их укрытая мхами тропа, ложится, как стих на бумагу,
как колос на гнутую плоскость серпа, и утром приводит к оврагу.
Во чреве оврага раскрылась нора, исторгнувши ветер упругий.
Неведомый Ласковый молвил: - Пора! За мной, мои верные слуги!
В норе - две струны и хрустальный вагон, сработанный кем-то неглупым.
Стремительный, узкий, прекрасный, хоть он зовётся, увы, гиперлупом.
В вагоне чуть слышно хоралы звучат, и мягкие кресла пузаты,
и стюарды все из зайчат да бельчат, а все машинисты - вомбаты.
Вдруг о землю грянул ворон, закрутился, словно бес:
- Полно нас морить измором, Хитровыделанный Ес.
Гиперлуп нам всем до фени, а ещё прямее - пох.
Нас волнует, чем же ценен Знак гребучих Четырёх?
Тайна - прямо обосраться! (Ворон от волненья груб.)
- Ну-с, извольте. Это, братцы, Код Базальных Гаплогрупп!
Мы везём его в Корею, где заждался Ким Чен Ын.
Кстати, надо б побыстрее, крайне нервный сукин сын.
Дальше - мирная ракета, мирный спутник «Кванмёнсон»
и - апофеоз банкета, чудо на реке Гудзон!
Взрыв, порыв трансгенной бури и трансгенный фейерверк,
чтобы вновь к своей натуре возвратится человек.
Чтобы вырвался на волю, многочлен и многоглав,
побежал по чисту полю в мир еланей и дубрав…
Но постойте, не напрасно ль в этой искренности страстной
я раскрыл пред вами тайну Кода Первых Гаплогрупп?
Если вы меня предали, заживусь тогда едва ли,
сгину в муке я ужасной, стану бездыханный труп.
О, скажите, вы со мною? Встанете ль одной стеною?
Не объявите ль с божбою эту миссию чужою?
От меня не отречётесь троекратно до зари?
Да не лгите, чёрт дери!
И в ответ вскричали птицы - оба филина, орлица, пискнули нетопыри:
- Мы с тобою с этих пор!
В миг любой, всегда, навеки! Ради счастья человека!
За любовь, а не за злато! Подтверди, мудрец крылатый.
Ворон каркнул: - Evermore!
-------------------------
С благодарность Тимофею Белозёрову, Леониду Филатову и Эдгару По.