Осеннее настроение
Хочу поделиться стихами - под катом 4 штуки.
Я их два года назад выпросила после литературного семинара у девушки по имени Елена Гродская.
На всякий случай прошу прощения, что раздраконила цикл и выкладываю только несколько стихотворений. И еще - за то что выкладываю их на всеобщее обозрение, но - это прекрасно, по-моему, и мне жаль наслаждаться в одиночку...
***
Было бы ничего, если бы не одно:
если бы не прожгла утюгом сукно,
если бы не открыла вчера окно
и не простудилась;
если бы не болела с утра голова,
если бы не осень и дерева
не опадали б, росла б трава.
Если бы Божья милость
ко всем бы равно была б добра,
никто не сказал бы, что мир - дыра,
тогда бы и я не злилась вчера,
вчера бы не злилась.
Потому говори, говори, говори,
не бойся того, что скребет внутри,
мытарства - как мыльные пузыри,
как бы сердце ни билось.
Надеешься, что ли, на волшебство,
на что-то такое, ждешь, что ли, того,
кто скажет: «А может, и все ничего.
Ничего не случилось».
***
Была, болела, умерла.
Носила голубое.
Ждала весеннего тепла,
чтоб с крыши капелька текла,
не дорожа собою.
Ходила в ближний магазин
за кормом попугаю.
Армян любила и грузин -
один из них ее спросил:
«С Кавказа, дорогая?»
Она ответила: «Увы!»
и, нагрузившись сливой,
не отводила глаз вдовы
от кучерявой головы.
Была почти счастливой.
***
И вот забываешь о жизни и смерти,
а помнишь одну ерунду.
Как крикнула гордо: «Мужчина, не смейте!»,
когда он в вишневом саду
ко мне приставал - но не так чтобы очень;
как гладила платье сестре -
такое бордовое. Близится осень.
Тут надо поставить тире
и замысел свой прояснить. Но наверно,
понятно и так, без словес,
что осень скребется, что маетно, скверно.
Желтеет и куксится лес.
ПЛАТЬЕ
«Велико это платье», - сказали сестре.
Ей тогда было семь или восемь.
Лес осенний и красным, и желтым пестрел.
Платье было - как осенью носят.
Синим было, и теплым, и длинным до пят,
как коса у сестры. И обновку
примеряли опять, и опять, и опять.
Маме было немного неловко.
Папа нервно курил, и один за одним
из окна выпадали окурки.
А сестре показалось, наверно: темним.
В рукава она прятала руки
и шептала: «Мне нравится, нравится мне»,
говорила: «Оставьте, оставьте!»
За окном становилось темней и темней.
А обновка сияла синей и синей.
Я хотела такое же платье.
Я их два года назад выпросила после литературного семинара у девушки по имени Елена Гродская.
На всякий случай прошу прощения, что раздраконила цикл и выкладываю только несколько стихотворений. И еще - за то что выкладываю их на всеобщее обозрение, но - это прекрасно, по-моему, и мне жаль наслаждаться в одиночку...
***
Было бы ничего, если бы не одно:
если бы не прожгла утюгом сукно,
если бы не открыла вчера окно
и не простудилась;
если бы не болела с утра голова,
если бы не осень и дерева
не опадали б, росла б трава.
Если бы Божья милость
ко всем бы равно была б добра,
никто не сказал бы, что мир - дыра,
тогда бы и я не злилась вчера,
вчера бы не злилась.
Потому говори, говори, говори,
не бойся того, что скребет внутри,
мытарства - как мыльные пузыри,
как бы сердце ни билось.
Надеешься, что ли, на волшебство,
на что-то такое, ждешь, что ли, того,
кто скажет: «А может, и все ничего.
Ничего не случилось».
***
Была, болела, умерла.
Носила голубое.
Ждала весеннего тепла,
чтоб с крыши капелька текла,
не дорожа собою.
Ходила в ближний магазин
за кормом попугаю.
Армян любила и грузин -
один из них ее спросил:
«С Кавказа, дорогая?»
Она ответила: «Увы!»
и, нагрузившись сливой,
не отводила глаз вдовы
от кучерявой головы.
Была почти счастливой.
***
И вот забываешь о жизни и смерти,
а помнишь одну ерунду.
Как крикнула гордо: «Мужчина, не смейте!»,
когда он в вишневом саду
ко мне приставал - но не так чтобы очень;
как гладила платье сестре -
такое бордовое. Близится осень.
Тут надо поставить тире
и замысел свой прояснить. Но наверно,
понятно и так, без словес,
что осень скребется, что маетно, скверно.
Желтеет и куксится лес.
ПЛАТЬЕ
«Велико это платье», - сказали сестре.
Ей тогда было семь или восемь.
Лес осенний и красным, и желтым пестрел.
Платье было - как осенью носят.
Синим было, и теплым, и длинным до пят,
как коса у сестры. И обновку
примеряли опять, и опять, и опять.
Маме было немного неловко.
Папа нервно курил, и один за одним
из окна выпадали окурки.
А сестре показалось, наверно: темним.
В рукава она прятала руки
и шептала: «Мне нравится, нравится мне»,
говорила: «Оставьте, оставьте!»
За окном становилось темней и темней.
А обновка сияла синей и синей.
Я хотела такое же платье.