Почему Григорий Перельман не взял миллион?
Почему Григорий Перельман не взял миллион?
Многие до сих про спрашивают: "Ну почему?". Он сам говорит, что мол до него кто-то уже всё решил. Откровенно если, звучит не убедительно и непонятно. Очевидно, что решил он, и он своё решение продемонстрировал и он давно и долго этим занимался. Вроде бы. Кто-то считает, что он обиделся на математиков. Григорий сам сообщает о своем недовольстве математическим сообществом. Но опять же фрагментарно, толком нечего не разъясняет. Не доволен, но чем, почему, чего он хотел бы. Может быть, попросту "поехала крыша". Кто-то говорит, что знает-таки почему Перельман не взял мильон, но скрытничает и никому об этом не рассказывает.
Мы тоже не будем много рассуждать и объяснять, но некое предположение имеем.
Математики - весьма замкнутая секта, где очень четко проходит линия наши-ненаши. Очень часто математики - люди с менингитной головой, еврейской рецессивностью, шизоидные, оторванные от земли. Математика как бы влазит им прямо под кожу как существо А Бао А Ку. Если Вы - не их, они как индуистский смарта-брахман постараются, чтобы Ваша нечистая тень не упала на них. Причем, они не гордецы, просто им реально не о чем с нами говорить. Мы для них как малые дети, живущие безвылазно в джунглях пигмеи. Как-то я видел ролик, где академик-математик Фоменко обсуждал нечто с великим и ужасным Сергеем Ервандовичем Кургиняном. Кургинян пафосно бросал своих заготовленные и убойные аргументы но академик не шелохнулся, как слон шествующий по Питеру (помните фабулу Ивана Крылова?) . Обычно люди вступают в дебаты, но Фоменко реально не замечал вспышек грозного знаменитого лево-патриотического вождя, режиссера, актера, философа, публициста, политолога. Не показательно не замечал, а по-настоящему не реагировал на него никак.
То есть, при всём прочем, мир математиков-профи сродни хинаянской, анахаретской секте. То есть, они там - эдакие Йозефы Кнехты. Они не то, чтобы чураются прочего мира, они просто погружены в особую мало кому понятную реальность. Но чисто в человеческом отношении получается, что это именно секта.
И Григорий, решив теорему, набрав суровости, злости, мужественности, решился уйти из "секты", хотя бы у него никаких особых связей в прочем нематематическом мире совершенно нет. Мир математиков ему оказался более тяжел, чем мир соседнего магазина, мир, где есть (или была) филармония, куда он хотел бы, но уже никогда не пойдёт с девушкой, может быть, похожей на реальную девушку, а, может, совершенно книжную из повести Александра Грина. Этот мир ему симпатичен, но он не его, он здесь чужой, но он, Григорий, сделал выбор, решил выйти из прекрасной и позолоченной темницы синусов-косинусов, исчислений, многообразий. Григорий очень интеллигентный человек, и он не хочет брать у них "денег", чтобы не говорить им спасибо, чтобы никогда ни под каким предлогом "к ним" не возвращаться. Григорий не просто специалист по математике, он там на сто процентов, полная преданность. Он не мог порешать теорему, потом сходить в кино, в оперу, почитать Германа Гессе, полистать Акунина, или развлечься Маркесом-Борхесом. Он принадлежал (и видимо, до сих пор принадлежит) к роду "чистых" математиков, и теперь он не хочет допустить, чтобы эта огромная, глубокая, замысловатая, завораживающая и красивая (как уверяют математики) умственная игра его снова завлекала к себе.
Поэтому он не берёт миллион. Он что-то там, видимо, всё-таки понял-осознал, так что больше ничего ему там не нужно. Он не хочет больше быть там. Миллион же существует затем, чтобы оставить его, Гришу, там навсегда или на некоторое время ещё. Мир и сам не ощущает в Григории понятного ему существа. Для мира - он великий математик, гений, мир восхищается им и за то, что он решил теорему, и за то, что отверг премию. Но мир не понимает ни теоремы, ни причины отказа от премии. Деньги Перельману, конечно, нужны (они всем нужны) , но ему важнее не возвращаться туда, откуда он вышел, ни на мгновение.