"Соль Земли"
Оригинал взят у kolobok1973 в "Соль Земли"
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Новая документальная лента "Соль Земли" великого Вима Вендерса - без преувеличения, главное мое потрясение ММКФ-2014 и лишнее подтверждение выстраданной аксиомы о том, что никогда не надо читать аннотаций к фильмам. Непосвященный зритель, изучивший фестивальный каталог, гласящий, что фильм посвящен биографии "фотографа, снимающего дикую природу", скорее всего, смотреть не пойдет и будет лишен сильнейшего впечатления и личного катарсиса огромной силы, либо заглянет скорее из уважения к фамилии режиссера - и в этом случае просидит два часа с открытым ртом...
С точки зрения жанра - классическая "творческая биография", никаких художественных экспериментальных изысков. О жизни и творчестве знаменитого бразильского фотографа Себастьяна Сальгадо (а если быть фонетически точным, Себаштьяну Сальгаду) рассказывают 1) закадровый комментатор, 2) сам Сальгаду, проживающий в кадре значительную часть своей многотрудной и многоцветной жизни, и 3) его сын, Жулиану Сальгаду, выступивший сорежиссёром картины. Нарратив сопровождается демонстрацией фоторабот художника - вот и вся композиция, ничего оригинального. Вся сила воздействия на зрителя - в масштабе личности фотодокументалиста Сальгаду, в его гражданской позиции и, разумеется, в экспрессии шедевральных фоторабот, вошедших в мировую фотоклассику и перешагнувших рамки обычного фотоискусства.
В России Сальгаду практически неизвестен, - лишнее подтверждение тому, что "открытое общество" это иллюзия, а набор "фильтров", находящихся в распоряжении любого открытого общества, куда богаче и изощреннее, чем у общества замкнутого, - а в мире изобразительного искусства и документалистики является одним из самых обсуждаемых и спорных персонажей. Многие деятели искусства, вроде той же Сьюзен Зонтаг, считали Сальгаду художественным спекулянтом, эстетизирующим страдание и нищету, однако лишь беглое знакомство с биографией и наследием фотографа разбивает эти смехотворные обвинения. Молодой и успешный бразильский экономист, впервые попав по делам в Африку, настолько потрясен увиденным, что круто меняет профессию и посвящает репортажной и документальной социальной фотографии всю свою дальнейшую жизнь. Именно с помощью таких, как Сальгаду, наш земной Элизиум, то есть, "золотой миллиард" узнает, что он на планете, мягко говоря, не один. Много ли вам известно о том, сколько людей умерло от голода в эфиопском Сахеле?... Можете ли представить хотя бы порядок цифр - десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы?...
Именно фотоальбом "Сахель: человек в беде" сделал Сальгаду известным на весь мир. Африканский голод в 1980-е гг., был, прямо скажем, не самой популярной темой мирового фотоискусства, и если вы увидите фотографии тех лет с детьми - живыми скелетами, обтянутыми кожей и огромными глазами, с высокой долей вероятности это будут именно фотоработы Сальгаду.
Глядя на эти фотографии, многим, конечно, вспомнится судьба Кевина Картера с его Пулитцеровской премией, полученной за фото умирающего от голода суданского ребенка и высиживающего свою добычу стервятника, и последовавшим вскоре после неё суицидом, свидетельствующим о том, что не каждый может оставаться бесстрастным художником, фиксирующим реальность. Самого Сальгаду и его жену, верную спутницу и соратницу Лелию, такая перспектива точно не прельщала - в Африке они начинают кормить голодных, собирать деньги и вещи для африканских семей, устраивать благотворительные фотовыставки для того, чтобы вырученные деньги раздать бедноте. Но основная миссия социального фотографа, по мнению Сальгаду, состояла в том, чтобы достучаться до мирового сообщества, донести до него боль и страдание миллионов, оказавшихся в зоне бедствия.
Так получилось, что Сальгаду оказался, конечно, не единственным, но одним из немногих, документировавших страшные события в Руанде первой половины 90-х годов, - в охваченную гражданской войной и геноцидом и обильно политую кровью Руанду ехать было мало охотников, - что кинодокументалистов, что фотографов. Наиболее распространенные фотографии из Руанды того периода - ряды пробитых и размозжённых черепов, обнаруженных очевидцами уже постфактум, после основных событий. Оказавшийся в Руанде в самый разгар кровопролития Сальгаду снимает не только убийства и насилие, но и последовавшую за ними гуманитарную катастрофу: если о руандийской резне 1994 года мы знаем немало, то о бегстве после неё миллионов руандийцев в соседние страны, - сначала, в первую волну, хуту, потом, во вторую, - тутси, мы не знаем практически ничего. Сам Сальгаду считает, что число беженцев в Конго намного превышало количество убитых и исчислялось миллионами, из которых выжило несколько десятков тысяч. Сотни тысяч погибли сразу же, при переходе через леса, сотни тысяч умерли от голода и лишений уже в Конго, добравшись до лагерей беженцев, а сотни тысяч, не справившись с трудностями перехода, ломанулись обратно в Руанду и не дошли, сраженные голодом и тропическими эпидемиями. Представьте себе: миллионы людей заходят в тропический лес, а выходит из него в лучшем случае один человек из ста. Сальгаду оказался чуть ли не единственным репортером, прошедшим с руандийскими беженцами значительную часть пути, сам чуть не погиб, подхватив малярию,
Человеческое горе, показанное крупным планом, на большом экране, потрясает и приковывает зрителя к изображению настолько сильно, что зритель полностью превращается в "человека созерцающего" и на какое-то время перестает быть "человеком слушающим", а зря - закадровый рассказ отца и сына Сальгаду об увиденном впечатляет никак не меньше, чем фотосвидетельства. Многие отнюдь не сентиментальные зрители пресс-показов ММКФ выходили из кинозала с мокрыми глазами, а любители абстрактно порассуждать "о страданиях детишек в Африке", надеюсь, выходили с пониманием того, что отстраненное сострадание не утончает души, как понял это в свое время художник Сальгаду.
Не одна Африка в исполнении Сальгаду предстает перед нами зоной сплошного человеческого бедствия. Апокалиптические фотографии горящих нефтяных скважин, подожжённых в Кувейте иракскими военными, напоминают фантастические фильмы о конце света или нашествии внеземных цивилизаций. Фотографии Латинской Америки, поэтические и депрессивные одновременно, никак не вписываются в обычный ряд умильных этнографических фотопасторалей о сохранении традиционного уклада жизни, - за каждой из этих фотографий человеческая трагедия, за каждой - сломанная человеческая судьба. Фильм Вендерса начинается, пожалуй, с самого удивительного, беспрецедентного фотоальбома Сальгаду, изображающего бразильские золотые рудники. Панорамные фотографии, изображающие адский труд 50 тысяч (!!!!) человек одновременно, не имеют аналогов в мировой фотографии. Как это снималось, наверно, знает лишь один автор, но лично мне представить технику этих съемок крайне трудно. Огромный многокилометровый муравейник с копошащимися в нем людьми-муравьями, ворочающими тяжелые породы, напоминает одновременно город орков или мрачный Мордор из кинофэнтези и киношный Саракш. По масштабам общественных работ бразильский рудник наших дней можно сравнить, пожалуй, разве что со строительством египетских пирамид, но если пирамиды - памятник рабскому труду, то рудник в родной Сальгаду Бразилии - памятник человеческой алчности. Суетящиеся в нем человечки - не рабы, они не пригнаны сюда насильно, они съехались в ад сами, в погоне за наживой, обрекли себя на бессмысленный и беспощадный нечеловеческий труд в надежде среди сотен тысяч тонн каменной породы, грязи и пыли отыскать золото. Первая мысль, возникающая при взгляде на этот подземный город в Преисподней - о том, что золото, буде оно найдено, не достанется никому, ибо все 50 тысяч соискателей просто перебьют друг друга, похоронив себя в аду вместе с этими золотыми крупицами.
Документальная кинохроника, изображающего молодого Сальгаду 70-х с густой шевелюрой хиппи чередуется с сегодняшними кинокадрами, где лысый как коленка, но совершенно не постаревший, точно с такими же горящими глазами фотограф рассказывает о себе и своей семье. На седьмом десятке лет Сальгаду, с одной стороны, устав от нагромождений мировой несправедливости и концентрации человеческого горя, а с другой, не представляющий себе праздной жизни на пенсии, придумывает себе новое социально значимое занятие - вернувшись в родные места в бразильской провинции и не найдя привычных густых и влажных лесов, услаждавших его взор в детские годы, начинает бороться с последствиями антропогенной экологической катастрофы, организуя вместе с женой и сыном "Институт Земли" - работает над восстановлением исходного лесного ландшафта. Поначалу задача кажется неподъемной, поскольку Сальгаду приезжает в сухое место с выжженной человеком землёй неестественного красно-терракотового цвета, на которой, как поначалу кажется, уже ничего не будет расти. Однако энергия, упорство и желание сделать мир лучше, как известно, могут творить чудеса. Превратив собственную семейную ферму в прообраз национального парка, семья Сальгаду изучает технологии восстановления тропической растительности, высаживает более двух миллионов (!!!) деревьев, возрождает привычный ландшафт и прежнюю био- и экосферу. Именно этот, последний проект Сальгаду, и имели в виду составители фестивальной киноаннотации, говоря о герое ленты Вендерса как о "певце дикой природы":). На самом деле вся жизнь Сальгаду - убедительное доказательство того, что главный враг природы и одновременно единственный её спаситель - человек, от которого одновременно и всё зло, и всё добро на Земле. Гуманизм, органически присущий герою, позволяет одновременно воспевать человеческую природу и деяния рук человеческих и ненавидеть творимое руками человека зло.
Смотреть всем и каждому. В прокат может, и выйдет, а может, и нет, но отлавливать фильм обязательно.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Новая документальная лента "Соль Земли" великого Вима Вендерса - без преувеличения, главное мое потрясение ММКФ-2014 и лишнее подтверждение выстраданной аксиомы о том, что никогда не надо читать аннотаций к фильмам. Непосвященный зритель, изучивший фестивальный каталог, гласящий, что фильм посвящен биографии "фотографа, снимающего дикую природу", скорее всего, смотреть не пойдет и будет лишен сильнейшего впечатления и личного катарсиса огромной силы, либо заглянет скорее из уважения к фамилии режиссера - и в этом случае просидит два часа с открытым ртом...
С точки зрения жанра - классическая "творческая биография", никаких художественных экспериментальных изысков. О жизни и творчестве знаменитого бразильского фотографа Себастьяна Сальгадо (а если быть фонетически точным, Себаштьяну Сальгаду) рассказывают 1) закадровый комментатор, 2) сам Сальгаду, проживающий в кадре значительную часть своей многотрудной и многоцветной жизни, и 3) его сын, Жулиану Сальгаду, выступивший сорежиссёром картины. Нарратив сопровождается демонстрацией фоторабот художника - вот и вся композиция, ничего оригинального. Вся сила воздействия на зрителя - в масштабе личности фотодокументалиста Сальгаду, в его гражданской позиции и, разумеется, в экспрессии шедевральных фоторабот, вошедших в мировую фотоклассику и перешагнувших рамки обычного фотоискусства.
В России Сальгаду практически неизвестен, - лишнее подтверждение тому, что "открытое общество" это иллюзия, а набор "фильтров", находящихся в распоряжении любого открытого общества, куда богаче и изощреннее, чем у общества замкнутого, - а в мире изобразительного искусства и документалистики является одним из самых обсуждаемых и спорных персонажей. Многие деятели искусства, вроде той же Сьюзен Зонтаг, считали Сальгаду художественным спекулянтом, эстетизирующим страдание и нищету, однако лишь беглое знакомство с биографией и наследием фотографа разбивает эти смехотворные обвинения. Молодой и успешный бразильский экономист, впервые попав по делам в Африку, настолько потрясен увиденным, что круто меняет профессию и посвящает репортажной и документальной социальной фотографии всю свою дальнейшую жизнь. Именно с помощью таких, как Сальгаду, наш земной Элизиум, то есть, "золотой миллиард" узнает, что он на планете, мягко говоря, не один. Много ли вам известно о том, сколько людей умерло от голода в эфиопском Сахеле?... Можете ли представить хотя бы порядок цифр - десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы?...
Именно фотоальбом "Сахель: человек в беде" сделал Сальгаду известным на весь мир. Африканский голод в 1980-е гг., был, прямо скажем, не самой популярной темой мирового фотоискусства, и если вы увидите фотографии тех лет с детьми - живыми скелетами, обтянутыми кожей и огромными глазами, с высокой долей вероятности это будут именно фотоработы Сальгаду.
Глядя на эти фотографии, многим, конечно, вспомнится судьба Кевина Картера с его Пулитцеровской премией, полученной за фото умирающего от голода суданского ребенка и высиживающего свою добычу стервятника, и последовавшим вскоре после неё суицидом, свидетельствующим о том, что не каждый может оставаться бесстрастным художником, фиксирующим реальность. Самого Сальгаду и его жену, верную спутницу и соратницу Лелию, такая перспектива точно не прельщала - в Африке они начинают кормить голодных, собирать деньги и вещи для африканских семей, устраивать благотворительные фотовыставки для того, чтобы вырученные деньги раздать бедноте. Но основная миссия социального фотографа, по мнению Сальгаду, состояла в том, чтобы достучаться до мирового сообщества, донести до него боль и страдание миллионов, оказавшихся в зоне бедствия.
Так получилось, что Сальгаду оказался, конечно, не единственным, но одним из немногих, документировавших страшные события в Руанде первой половины 90-х годов, - в охваченную гражданской войной и геноцидом и обильно политую кровью Руанду ехать было мало охотников, - что кинодокументалистов, что фотографов. Наиболее распространенные фотографии из Руанды того периода - ряды пробитых и размозжённых черепов, обнаруженных очевидцами уже постфактум, после основных событий. Оказавшийся в Руанде в самый разгар кровопролития Сальгаду снимает не только убийства и насилие, но и последовавшую за ними гуманитарную катастрофу: если о руандийской резне 1994 года мы знаем немало, то о бегстве после неё миллионов руандийцев в соседние страны, - сначала, в первую волну, хуту, потом, во вторую, - тутси, мы не знаем практически ничего. Сам Сальгаду считает, что число беженцев в Конго намного превышало количество убитых и исчислялось миллионами, из которых выжило несколько десятков тысяч. Сотни тысяч погибли сразу же, при переходе через леса, сотни тысяч умерли от голода и лишений уже в Конго, добравшись до лагерей беженцев, а сотни тысяч, не справившись с трудностями перехода, ломанулись обратно в Руанду и не дошли, сраженные голодом и тропическими эпидемиями. Представьте себе: миллионы людей заходят в тропический лес, а выходит из него в лучшем случае один человек из ста. Сальгаду оказался чуть ли не единственным репортером, прошедшим с руандийскими беженцами значительную часть пути, сам чуть не погиб, подхватив малярию,
Человеческое горе, показанное крупным планом, на большом экране, потрясает и приковывает зрителя к изображению настолько сильно, что зритель полностью превращается в "человека созерцающего" и на какое-то время перестает быть "человеком слушающим", а зря - закадровый рассказ отца и сына Сальгаду об увиденном впечатляет никак не меньше, чем фотосвидетельства. Многие отнюдь не сентиментальные зрители пресс-показов ММКФ выходили из кинозала с мокрыми глазами, а любители абстрактно порассуждать "о страданиях детишек в Африке", надеюсь, выходили с пониманием того, что отстраненное сострадание не утончает души, как понял это в свое время художник Сальгаду.
Не одна Африка в исполнении Сальгаду предстает перед нами зоной сплошного человеческого бедствия. Апокалиптические фотографии горящих нефтяных скважин, подожжённых в Кувейте иракскими военными, напоминают фантастические фильмы о конце света или нашествии внеземных цивилизаций. Фотографии Латинской Америки, поэтические и депрессивные одновременно, никак не вписываются в обычный ряд умильных этнографических фотопасторалей о сохранении традиционного уклада жизни, - за каждой из этих фотографий человеческая трагедия, за каждой - сломанная человеческая судьба. Фильм Вендерса начинается, пожалуй, с самого удивительного, беспрецедентного фотоальбома Сальгаду, изображающего бразильские золотые рудники. Панорамные фотографии, изображающие адский труд 50 тысяч (!!!!) человек одновременно, не имеют аналогов в мировой фотографии. Как это снималось, наверно, знает лишь один автор, но лично мне представить технику этих съемок крайне трудно. Огромный многокилометровый муравейник с копошащимися в нем людьми-муравьями, ворочающими тяжелые породы, напоминает одновременно город орков или мрачный Мордор из кинофэнтези и киношный Саракш. По масштабам общественных работ бразильский рудник наших дней можно сравнить, пожалуй, разве что со строительством египетских пирамид, но если пирамиды - памятник рабскому труду, то рудник в родной Сальгаду Бразилии - памятник человеческой алчности. Суетящиеся в нем человечки - не рабы, они не пригнаны сюда насильно, они съехались в ад сами, в погоне за наживой, обрекли себя на бессмысленный и беспощадный нечеловеческий труд в надежде среди сотен тысяч тонн каменной породы, грязи и пыли отыскать золото. Первая мысль, возникающая при взгляде на этот подземный город в Преисподней - о том, что золото, буде оно найдено, не достанется никому, ибо все 50 тысяч соискателей просто перебьют друг друга, похоронив себя в аду вместе с этими золотыми крупицами.
Документальная кинохроника, изображающего молодого Сальгаду 70-х с густой шевелюрой хиппи чередуется с сегодняшними кинокадрами, где лысый как коленка, но совершенно не постаревший, точно с такими же горящими глазами фотограф рассказывает о себе и своей семье. На седьмом десятке лет Сальгаду, с одной стороны, устав от нагромождений мировой несправедливости и концентрации человеческого горя, а с другой, не представляющий себе праздной жизни на пенсии, придумывает себе новое социально значимое занятие - вернувшись в родные места в бразильской провинции и не найдя привычных густых и влажных лесов, услаждавших его взор в детские годы, начинает бороться с последствиями антропогенной экологической катастрофы, организуя вместе с женой и сыном "Институт Земли" - работает над восстановлением исходного лесного ландшафта. Поначалу задача кажется неподъемной, поскольку Сальгаду приезжает в сухое место с выжженной человеком землёй неестественного красно-терракотового цвета, на которой, как поначалу кажется, уже ничего не будет расти. Однако энергия, упорство и желание сделать мир лучше, как известно, могут творить чудеса. Превратив собственную семейную ферму в прообраз национального парка, семья Сальгаду изучает технологии восстановления тропической растительности, высаживает более двух миллионов (!!!) деревьев, возрождает привычный ландшафт и прежнюю био- и экосферу. Именно этот, последний проект Сальгаду, и имели в виду составители фестивальной киноаннотации, говоря о герое ленты Вендерса как о "певце дикой природы":). На самом деле вся жизнь Сальгаду - убедительное доказательство того, что главный враг природы и одновременно единственный её спаситель - человек, от которого одновременно и всё зло, и всё добро на Земле. Гуманизм, органически присущий герою, позволяет одновременно воспевать человеческую природу и деяния рук человеческих и ненавидеть творимое руками человека зло.
Смотреть всем и каждому. В прокат может, и выйдет, а может, и нет, но отлавливать фильм обязательно.