Юрий Нагибин. Трое и одна и еще один
Дурные чувства не застаивались в душе Дагни. Она не держала зла на
Баярда, и сейчас ее томили не злоба, не обида, а неодолимое, зудящее
стремление разобраться в случившемся. Что-то ложное, не соответствующее его
сути проглянуло в Баярде. Ну зачем ему тягаться с теми, великими и
безумными? Ведь его гланавное преимущество в простоте и заурядности, не надо
бояться этого слова. То и жизнеспособно на земле, что истинно служит делу
жизни, что заурядно. Все отклонения, какими бы яркими, блистательными они ни
казались, уродливы. Единственное оправдание исключительных личностей в том,
что они развлекают обывателей. Как ни парадоксально, но дело обстоит именно
так. И надо брать их прекрасное искусство, но боже упаси сближаться с
человеческой сутью. Уж она-то знает, чем за это расплачиваются. Ее душа
устала, она не хочет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало о них. И так
они слишком властно, неумолимо властно лезут в память. А сегодня Баярд
впервые грубо, прямо и бездарно да еще завистливо заговорил о них. Она-то
думала, он их в грош не ставит, и презирала за тупое высокомерие и вместе
ценила это его свойство, препятствующее появлению призраков. А он,
оказывается, ведет счет с прошлым, и туда обращена его ревность. Случайные
людишки, громоздящиеся вокруг, - лишь повод, чтобы устремиться ревнивым
чувством к теням минувшего. Зачем он так усложняет свой образ? На своих
широких плечах он должен нести мир тишины, добра и покоя, залитый ясным
дневным светом. Лишь сойдясь так близко с гениями, начинаешь по-настоящему
ценить простых людей. Упаси его Боже от заразы демонизма!. В любом обличье
демонизм невыносим, но нет ничего хуже заимствованного, поддельного
демонизма.
Юрий Нагибин. Трое и одна и еще один
Баярда, и сейчас ее томили не злоба, не обида, а неодолимое, зудящее
стремление разобраться в случившемся. Что-то ложное, не соответствующее его
сути проглянуло в Баярде. Ну зачем ему тягаться с теми, великими и
безумными? Ведь его гланавное преимущество в простоте и заурядности, не надо
бояться этого слова. То и жизнеспособно на земле, что истинно служит делу
жизни, что заурядно. Все отклонения, какими бы яркими, блистательными они ни
казались, уродливы. Единственное оправдание исключительных личностей в том,
что они развлекают обывателей. Как ни парадоксально, но дело обстоит именно
так. И надо брать их прекрасное искусство, но боже упаси сближаться с
человеческой сутью. Уж она-то знает, чем за это расплачиваются. Ее душа
устала, она не хочет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало о них. И так
они слишком властно, неумолимо властно лезут в память. А сегодня Баярд
впервые грубо, прямо и бездарно да еще завистливо заговорил о них. Она-то
думала, он их в грош не ставит, и презирала за тупое высокомерие и вместе
ценила это его свойство, препятствующее появлению призраков. А он,
оказывается, ведет счет с прошлым, и туда обращена его ревность. Случайные
людишки, громоздящиеся вокруг, - лишь повод, чтобы устремиться ревнивым
чувством к теням минувшего. Зачем он так усложняет свой образ? На своих
широких плечах он должен нести мир тишины, добра и покоя, залитый ясным
дневным светом. Лишь сойдясь так близко с гениями, начинаешь по-настоящему
ценить простых людей. Упаси его Боже от заразы демонизма!. В любом обличье
демонизм невыносим, но нет ничего хуже заимствованного, поддельного
демонизма.
Юрий Нагибин. Трое и одна и еще один