(no subject)
Если бы я была настоящим животным, то жила бы в гнезде, которое вила бы в ветвях высокого кустарника. Ветки бы пружинили, подбрасывали к нему, раскачивали и баюкали меня. Ну, или на сосне гнездо сделать, потому что там воздух полезный, с фитонцидами, всегда приятная зелень за окном. Опять же лапы у сосны пушистые, стройный ствол, елка в сравнении с нею проигрывает. В норе жить не желаю, там душно и темно, вида из окна никакого, да и знакомства - черви и кроты.
Еще у меня был бы хвост - не слишком длинный, компактный, обязательно пушистый, цвета нежно-лилового, нет, персикового, опять нет - цвета теплого топленого молока! ну, или цвета фуксии. И обязательно кончик хвоста должен быть контрастного оттенка. Дымчатый. Я так вижу.
Еще у меня будут крылья. Орлиные великоваты, куриные унизительно, а вот как у стрекозы - в самый раз. Я буду ими трепетать и, переливаясь, отражаться в воде, гладь которой отзеркалит мои выразительные глаза, почти черные, с поволокой и густыми ресницами. Именно они свели с ума моего возлюбленного. Его зовут Петр, он из рода такс, и он прекрасен, подобен греческому богу. Не то чтобы он был коротконог и криволап, у него широкие плечи, мощная грудь, узкие бедра, мягчайшие уши. Выразительные глаза и хвост. Он остроумен, как черт. Вечерами он приходит с серенадой к сосне, ударяет по струнам и выкликает меня из гнезда нежным припевом. Я же, в свою очередь, сдержанно слушаю, потом, развеселившись, свешиваю вниз свои изумительные каштановые кудри, Петр начинает в них купаться, качается и играет в завитках, а потом взбивается наверх.
Еще у меня был бы хвост - не слишком длинный, компактный, обязательно пушистый, цвета нежно-лилового, нет, персикового, опять нет - цвета теплого топленого молока! ну, или цвета фуксии. И обязательно кончик хвоста должен быть контрастного оттенка. Дымчатый. Я так вижу.
Еще у меня будут крылья. Орлиные великоваты, куриные унизительно, а вот как у стрекозы - в самый раз. Я буду ими трепетать и, переливаясь, отражаться в воде, гладь которой отзеркалит мои выразительные глаза, почти черные, с поволокой и густыми ресницами. Именно они свели с ума моего возлюбленного. Его зовут Петр, он из рода такс, и он прекрасен, подобен греческому богу. Не то чтобы он был коротконог и криволап, у него широкие плечи, мощная грудь, узкие бедра, мягчайшие уши. Выразительные глаза и хвост. Он остроумен, как черт. Вечерами он приходит с серенадой к сосне, ударяет по струнам и выкликает меня из гнезда нежным припевом. Я же, в свою очередь, сдержанно слушаю, потом, развеселившись, свешиваю вниз свои изумительные каштановые кудри, Петр начинает в них купаться, качается и играет в завитках, а потом взбивается наверх.