Сингулярность как правильная особенность
Книга Андреаса Реквица «Общество сингулярностей» написана о типичном состоянии западного человека - поиске особенного. Поиск особенного идет постоянно и повсеместно. Это и процесс выбора места отдыха, и ресторана, и психотерапевта, и физической активности, и, наконец, это процесс структурирования самого себя. Поскольку в мире сингулярности сингулярным должен быть каждый, а кто не сингулярен, того и вовсе не существует.
Термин «сингулярность» используется для обозначения этого особенного и никоим образом не равен понятию «индивидуальность». Сингулярность не появляется сама собой, она должна быть структурирована определенным образом, чтобы создать и уникальность, и внутреннюю цельность. Позволю себе собственный пример. Йогурт, желающий стать сингулярным, может предъявить покупателю вкус, витамины, особые бактерии, но не может заявить, что умеет печатать на машинке, потому что в это никто не поверит. Йогуртам не положено печатать на машинке. Если с йогуртом этот пример выглядит абсурдно, поскольку никто и правда не видел йогуртов, которые бы это умели, то с людьми все выглядит уже не так лучезарно. Люди бывают необычайно разносторонними, но они обязаны признавать лимиты разлета сингулярности. Удивите меня, оставаясь в рамках, как бы говорит общество жаждущим сингулярности.
Стремление к сингулярности на всех уровнях возникло не вчера. Ее открыл романтизм и распространил на произведения искусства, живописные места, своеобразие народов и, конечно, самого человека. Но это было только начало. Сегодня сингулярностью обладают не только картины и музыкальные произведения, но и мероприятия, коллективы и вещи, еще вчера казавшиеся просто полезными в хозяйстве предметами.
Процесс отбора идет в обе стороны. Одни объекты и практики проходят процедуру валоризации и сингуляризации, другие подвергаются девальвации и десингуляризации. Мало быть особенным. Необходимо еще и получить признание, что твоя особенность - ценная.
Наилучшие возможности для обретения сингуляризации сосредоточены в руках верхнего среднего класса, и путь к ней лежит через получение образования. Автор рассматривает средний класс как трехчастную конструкцию, где верхний класс сингуляризируется почти автоматически, нижний класс почти никак, а судьба средней части среднего класса - распадаться на верхний и нижний. Самые верхние слои общества автор игнорирует: они недоступны для социологов.
В этой картине мира есть место и для негативных сингулярностей - разнообразных злодеев, которые смогли возбудить культурный интерес модерна. А также неблагополучных районов или проблемных регионов. Их сингулярность амбивалентна. Они одновременно притягивают и отталкивают, а завораживающий ужас так просто является образцовой характеристикой негативной сингулярности. Такое да, но нет.
Итого, сингулярность больше, чем особенность, индивидуальность, слава и богатство. Это признанная исключительность, которая одновременно является органичной частью своего поля. Само образование сингулярностей не отличается рациональностью, поскольку за него отвечает культура, а она в принципе нерациональна.
Абзац про противостояние рационализма и культуры я приведу целиком, потому что он исключительно хорош: «Рационализм всегда ориентирован на производство и накопление, на сохранение и реинвестирование социальной энергии, на эффективность и регулирование. Культура, напротив, в некотором смысле непродуктивна. Ее практики безусловны, то есть не имеют ни цели, ни функции: они имеют ценность, это аффективно насыщенные практики растрачивания. Если рационализация основана на труде и овладении природой, то культура суверенна, она преодолевает инструментальную практику путем дистанцирования от необходимости. В отличие от ясного, холодного комплекса формальной рационализации, сфера культуры горяча». Насыщенные практики растрачивания - как сформулировано!
Ну и, конечно, в танце сингулярностей значимую роль играют соцсети. Тут можно было бы ожидать стандартного пассажа о росте влияния Big Tech, Deep State и прочих могущественных сущностей, однако сингулярность настолько коварна, что играет и против них. Практики постоянного оценивания и обесценивания, которые лежат в основе поддержания сингулярностей, настолько непредсказуемы, что им удалось подорвать все ранее существовавшие механизмы организации и мобилизации людей. Особенное постоянно выступает против общего, не предусматривая механизмов, как, собственно, стоит вступать в контакт с иными образованиями. Или другими сингулярностями. Короче, проблема.
В общем, книга мне понравилась. Я давно хотела почитать Реквица, но барьер в виде немецкого языка для меня непреодолим, и очень здорово, что книгу перевели. Если вдруг вам показалось, что в книге звучит одобрение или осуждение, то это сбой моих фильтров, потому что автор безмятежен как закат. Это я слегка нервничаю, регулярно обнаруживая невозможность взаимодействия с некоторыми группами.
Я согласна с финальным выводом, что возврат к гомогенной культуре невозможен, сколько не реформируй соцсети. Дело уже не в них. Хотя автор и говорит о том, что все описанное относится только к Западной Европе и США, но, полагаю, только потому, что он не занимался анализом других регионов и не хочет говорить о том, чего не знает. Книги авторов, описывающих культурную реальность Азии, говорят об очень похожих культурных паттернах. Всех накрыл поздний модерн.
Термин «сингулярность» используется для обозначения этого особенного и никоим образом не равен понятию «индивидуальность». Сингулярность не появляется сама собой, она должна быть структурирована определенным образом, чтобы создать и уникальность, и внутреннюю цельность. Позволю себе собственный пример. Йогурт, желающий стать сингулярным, может предъявить покупателю вкус, витамины, особые бактерии, но не может заявить, что умеет печатать на машинке, потому что в это никто не поверит. Йогуртам не положено печатать на машинке. Если с йогуртом этот пример выглядит абсурдно, поскольку никто и правда не видел йогуртов, которые бы это умели, то с людьми все выглядит уже не так лучезарно. Люди бывают необычайно разносторонними, но они обязаны признавать лимиты разлета сингулярности. Удивите меня, оставаясь в рамках, как бы говорит общество жаждущим сингулярности.
Стремление к сингулярности на всех уровнях возникло не вчера. Ее открыл романтизм и распространил на произведения искусства, живописные места, своеобразие народов и, конечно, самого человека. Но это было только начало. Сегодня сингулярностью обладают не только картины и музыкальные произведения, но и мероприятия, коллективы и вещи, еще вчера казавшиеся просто полезными в хозяйстве предметами.
Процесс отбора идет в обе стороны. Одни объекты и практики проходят процедуру валоризации и сингуляризации, другие подвергаются девальвации и десингуляризации. Мало быть особенным. Необходимо еще и получить признание, что твоя особенность - ценная.
Наилучшие возможности для обретения сингуляризации сосредоточены в руках верхнего среднего класса, и путь к ней лежит через получение образования. Автор рассматривает средний класс как трехчастную конструкцию, где верхний класс сингуляризируется почти автоматически, нижний класс почти никак, а судьба средней части среднего класса - распадаться на верхний и нижний. Самые верхние слои общества автор игнорирует: они недоступны для социологов.
В этой картине мира есть место и для негативных сингулярностей - разнообразных злодеев, которые смогли возбудить культурный интерес модерна. А также неблагополучных районов или проблемных регионов. Их сингулярность амбивалентна. Они одновременно притягивают и отталкивают, а завораживающий ужас так просто является образцовой характеристикой негативной сингулярности. Такое да, но нет.
Итого, сингулярность больше, чем особенность, индивидуальность, слава и богатство. Это признанная исключительность, которая одновременно является органичной частью своего поля. Само образование сингулярностей не отличается рациональностью, поскольку за него отвечает культура, а она в принципе нерациональна.
Абзац про противостояние рационализма и культуры я приведу целиком, потому что он исключительно хорош: «Рационализм всегда ориентирован на производство и накопление, на сохранение и реинвестирование социальной энергии, на эффективность и регулирование. Культура, напротив, в некотором смысле непродуктивна. Ее практики безусловны, то есть не имеют ни цели, ни функции: они имеют ценность, это аффективно насыщенные практики растрачивания. Если рационализация основана на труде и овладении природой, то культура суверенна, она преодолевает инструментальную практику путем дистанцирования от необходимости. В отличие от ясного, холодного комплекса формальной рационализации, сфера культуры горяча». Насыщенные практики растрачивания - как сформулировано!
Ну и, конечно, в танце сингулярностей значимую роль играют соцсети. Тут можно было бы ожидать стандартного пассажа о росте влияния Big Tech, Deep State и прочих могущественных сущностей, однако сингулярность настолько коварна, что играет и против них. Практики постоянного оценивания и обесценивания, которые лежат в основе поддержания сингулярностей, настолько непредсказуемы, что им удалось подорвать все ранее существовавшие механизмы организации и мобилизации людей. Особенное постоянно выступает против общего, не предусматривая механизмов, как, собственно, стоит вступать в контакт с иными образованиями. Или другими сингулярностями. Короче, проблема.
В общем, книга мне понравилась. Я давно хотела почитать Реквица, но барьер в виде немецкого языка для меня непреодолим, и очень здорово, что книгу перевели. Если вдруг вам показалось, что в книге звучит одобрение или осуждение, то это сбой моих фильтров, потому что автор безмятежен как закат. Это я слегка нервничаю, регулярно обнаруживая невозможность взаимодействия с некоторыми группами.
Я согласна с финальным выводом, что возврат к гомогенной культуре невозможен, сколько не реформируй соцсети. Дело уже не в них. Хотя автор и говорит о том, что все описанное относится только к Западной Европе и США, но, полагаю, только потому, что он не занимался анализом других регионов и не хочет говорить о том, чего не знает. Книги авторов, описывающих культурную реальность Азии, говорят об очень похожих культурных паттернах. Всех накрыл поздний модерн.