1. ЕСПЧ не разобрался со статистикой
Комментарий к Постановлению ЕСПЧ от 9 июля 2019 г. по делу «Володина против России» (№ 41261/17)
1. ЕСПЧ не разобрался со статистикой
1.1. Официальную статистику ЕСПЧ взял не из того раздела
1.2. Правильная официальная статистика
1.3. Бесполезность рассмотренных научных и официальных источников
1.4. Недостоверность свидетельств ангажированных НПО
1.5. Нерассмотренные другие мнения
1.6. Необоснованный вывод о дискриминации
2. Руководствуется ли ЕСПЧ правом
3. Конституционная дипломатия и её пределы
(В квадратных скобках в тексте - номера пунктов Постановления ЕСПЧ.)
Прежде всего, ЕСПЧ ошибочно установил факт отсутствия в России статистики по домашнему насилию. На самом деле она есть, но не публична, что и создаёт почву для манипуляций. Кроме того, ЕСПЧ использовал статистику, представленную заявителем, которая не относима к делу.
ЕСПЧ констатировал [117] что в России нет надлежащей статистики:
а) со слов цитируемого [61] доклада [2] Спецпредставительницы ООН в 2004 году, в котором заявление об этом берётся из отчёта России 1999 года [3] (рядом с ложной цифрой из того же отчёта, «что ежегодно 14 000 российских женщин погибают от рук своих мужей или других родственников»).
б) из п.21 Заключительных замечаний [4] Комитета по ликвидации дискриминации женщин 2015 г., откуда ЕСПЧ цитирует, не замечая противоречия, слова об обеспокоенности «широко распространенным насилием в отношении женщин, в особенности бытовым и сексуальным... и отсутствием статистической информации о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях,... дифференцированной по... характеру отношений между жертвой и правонарушителем...».
1.1. Официальную статистику ЕСПЧ взял не из того раздела
Вывод об отсутствии должной официальной статистики не помешал ЕСПЧ рассмотреть «представленные Заявительницей», то есть от её имени директором Stichting Justice Initiative (Утрехт, Нидерланды) Ванессой Коган, «официальные данные, собранные российской полицией» [41] - сведения из раздела «Преступления в сфере семейно-бытовых отношений» ГИАЦ МВД за 2015-2017 г.
Но ЕСПЧ не разобрался в том, о чём этот раздел статистики. Он решил, что сведения из него показывают число «относящихся к семье посягательств» [41], что данные «в отношении преступлений «в сфере семейно-бытовых отношений»... можно рассматривать как наиболее близкие к статистическим данным о домашнем насилии из-за характера соответствующих преступлений» [119].
На самом деле, в этот раздел попадают преступления и не только насильственные, и не только в семье. Об этой методической ошибке говорит криминолог к. ю. н. Е. М. Тимошина, к которой мы обратились за консультацией:
«Сегодня понятия «бытовой преступности» на Западе и в России концептуально разные. Дело в том, что в России бытовые преступления - это те преступления, которые совершаются по бытовым мотивам. Поэтому это довольно широкий круг преступлений, которые происходят и дома, и на работе, и на транспорте, в том числе преступления ненасильственного характера. То есть невозможно говорить, что “семейные преступления” и “бытовые преступления” - это синонимы. Это большая ошибка и заблуждение...»
Та же ошибка - вывод ЕСПЧ о том, что «Преступление в виде побоев, которое является наиболее распространенной формой судебного преследования за мелкое насилие, как представляется, было направлено исключительно против женщин и детей» [119], тогда как к побоям относятся и драки между соседями и сослуживцами.
1.2. Правильная официальная статистика
Е. М. Тимошина продолжает:
«...Но в ГИАЦ МВД есть и подходящий раздел статистики - «Преступления, сопряженные с насильственными действиями» с разбивкой и по полу, и по наличию семейных отношений. По данным за 2018 г., число потерпевших от них - 321590, из них 131086 - женщины (40,7 %), 29543 - несовершеннолетние (9 %)...»
Выходит, 1) вопреки доводу ЕСПЧ [118], отсутствие в законодательстве особой категории преступлений «домашнее насилие», не означает отсутствие в России статистического учёта, позволяющего выделить преступления с насилием в семье; 2) по этой статистике наоборот: в общем числе потерпевших от насильственных преступлений чуть больше половины - мужчины.
«...От членов семьи пострадало 33235 человек (10,3 %), то есть почти 90 % - потерпевшие от посторонних, чужих лиц. Из них женского пола - 23518 (17,9 % от числа женщин, потерпевших от насильственных преступлений). Это больше, чем мужского, но из них только 55 % - потерпевшие от мужей».
Значит, в 9 раз более актуальна проблема несемейного насилия, а из семейного большая часть может быть вообще не связана с отношениями полов: неизвестно, сколько женщин потерпело от лиц своего пола - сестёр, матерей, свекровей.
С другой стороны, не может не быть и разницы в латентности преступлений против мужчин и против женщин: кто чаще не подаст заявление на супруга? А количество учтённых преступлений может свидетельствовать не о дискриминации, а наоборот: о более внимательном отношении к женщинам. В пользу этого говорит то, что если в этом же разделе взять более суровые преступления, статистика по которым не зависит от готовности жертвы подавать заявление, то картина резко меняется: женщин среди жертв оказывается уже гораздо меньше, чем мужчин. На пленарном заседании Совета Федерации 01.02.2017 г. прозвучали [5] цифры об убийствах в семье в 2015 году: всего 1060 человек, из них 756 мужского пола, 304 женского. Та же пропорция по общему числу (не только в семье): по открытым цифрам Росстата за 2015-2017 годы (по которым ЕСПЧ рассматривал статистику) и за 2018 год, женщин от преступлений погибло 30-32%, тяжкий вред здоровью получило 27-28%. В абсолютных цифрах общее число погибших женщин: 9,8, 9,1, 8,5, 8,3 тысяч, то есть идёт заметное снижение.
Судьи ЕСПЧ могли не знать о таком разделе российской статистики и поверить, что подходящей статистики нет. Да, статистика МВД не публична, но её наличие - не тайна: в научных публикациях криминологи дают точные ссылки на номера книг и разделов официального учёта [6] - так что можно делать запросы. Но представитель ответчика - России, зам. министра юстиции, «не представил никакой статистической информации» [119]. Может быть он тоже, как не криминолог, не знал?
Так необъяснимая закрытость статистики МВД играет против России.
1.3. Бесполезность рассмотренных научных и официальных источников
Какие ещё материалы, кроме раздела официальной статистики, который оказался неприменимым, рассмотрел ЕСПЧ в доказательство дискриминации? Все они перечислены в разделах Постановления «Информация о гендерном насилии в России» [41-45] и «Материалы о насилии против женщин в Росcии» [61-66] вместе со значимыми для Постановления, по мнению ЕСПЧ, выписками из них. Для начала, независимо от того, что ЕСПЧ называет насилием, гендерным насилием, просто посмотрим, какие цифры рассматривал этот орган. Прежде всего, это данные двух исследований под эгидой министерств и НИИ. Из них ЕСПЧ извлёк:
[42] Вывод о том, что хотя бы раз в жизни «38% женщин России подвергались словесному оскорблению, а 20% - физическому насилию» из совместного исследования Росстата и Минздрава 2011 года. Относимость этого сведения к вопросу о дискриминации тоже никакая - кто с кем чаще ругался и дрался: мужчина с женщиной или наоборот, исследование не интересовало.
[43] Вывод двух НИИ (ИСЭПН и Карельский ИЭ) 2015 года по итогам соцопроса в Карелии, о том, что 51,4% из 1439 ими опрошенных либо испытывали домашнее насилие, либо знали (!) кого-то, кто испытывал. Сколько знающих приходится на одного испытавшего (а ведь про один случай могут знать многие), в Постановлении ЕСПЧ не сообщается.
Отступление о причинах насилия.
Интересно, что, авторы исследования, как видно из его представления на сайте ИСЭПН [7], разошлись в оценках причин домашнего насилия.
Так д.э.н. в.н.с ИСЭПН М. М. Малышева подчеркнула, что только неспециалист видит их в проблемах межличностных отношений и культуры взаимодействия партнеров, а на самом деле: «Микроклимат в семье определяют макропоказатели. Бедность и безработица - неизменные спутники насилия. Очень сильное влияние на взаимоотношения между членами семьи также накладывают такие факторы, как поляризация доходов населения, сверхзанятость и сверхнагрузки, низкая обеспеченность жильём, алкоголизм, наркомания, высокий процент разводов, рост психических заболеваний и общая нестабильность общественно-политической обстановки в стране». О том, что именно с конца 1980-х «проблемным стало и положение женщин на бытовом уровне: на уровне домохозяйств, в семьях возникает питательная среда для насилия», говорила и чл.-корр. РАН Н. М. Римашевская. С этой позиции, причина насилия - не в недостатках законов.
Наоборот, к.э.н. н.с. М. П. Писклакова из этого же института подчеркнула, что «отношения в семьях респондентов довольно сложные, идти на компромиссы и уступки многие супруги не готовы, что выливается в тревожные цифры статистики правонарушений на бытовой почве». «Говоря о практических выводах исследования, Марина Писклакова сделала акцент на подготовке законопроекта о предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия».
Эта разница во мнениях важна в связи с вопросом жалобы о ст. 13 Конвенции. В чём причина злоключений Заявительницы? В законодательстве России? Но, напомню, прокуроры не раз опротестовывали бездействие полиции с позиций закона. Или дело в состоянии правоприменения? Но если законы есть, а не работают, то какой прок от новых законов? Или права М. М. Малышева, и причины лежат вообще не в полицейской области, а в социально-экономическом состоянии России?
[45] Из доклада Уполномоченного по правам человека в РФ за 2017 год ЕСПЧ не извлёк никакой статистики. Цитируется только её уверение, что «официальной статистики по данному вопросу не имеется» и сетование, что не удаётся принять закон «о семейно-бытовом насилии», а также общая оценка: «невнимательное отношение к заявлениям женщин об угрозах насилия действительно имеет место» со ссылкой на один жуткий случай с отрубанием рук. При этом не утверждается, что к заявлениям мужчин полиция относится внимательнее. То есть и этот материал не даёт ни одного основания для вывода о дискриминации.
1.4. Недостоверность свидетельств ангажированных НПО
В качестве доказательств ЕСПЧ использовал не только официальные или научные источники, но и публицистику зарабатывающих на проблеме неправительственных организаций, веря им на слово. Постановление в итоге опирается на ложные данные.
[44] ЕСПЧ использовал и сведения из доклада центра «Анна» (директор - М. Писклакова, см. п.1.3 [43]), в основе которых лежат уже объяснённые выше ошибки («2/3 убийств относились к семейно-бытовым мотивам»), манипуляции с понятием насилия («та или иная степень (!) насилия фиксируется в каждой четвертой семье») и давно опровергнутые сведения, включая знаменитое утверждение о 14 тысячах женщин, ежегодно погибающих от рук мужей или родственников.
Эта цифра так впечатлила ЕСПЧ, что в Постановлении она приводится трижды. В п. 44 она берётся из доклада «Анны» 2017 года Комитету ООН по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, что придаёт цифре вид свежей. В п. 126 она приписывается неназванным «российским властям», которые якобы признали её в 2004 году, и даётся ссылка на п. 61. Но в п. 61 об этом говорят не российские власти, а доклад [2] Спецпредставительницы ООН, который в этом ссылается на отчёт России [3], но 1999 года, а уже в нём вообще никаких ссылок нет.
Такое путаное преподнесение одного и того же факта в Постановлении показывает, что представленные Заявительницей сведения ЕСПЧ не только не исследовал, но даже аккуратно не упорядочил. То есть, опять, ЕСПЧ не разобрался - не сумел или не захотел. Поверил на слово, согласно применяемому им принципу prima facie [112-113, 124]: «на первый взгляд верно, а и никто не спорит». Ответчик с цифрой и не спорил, или из изложения хода процесса в Постановлении этого не видно.
Но в распоряжении ЕСПЧ были необходимые данные, чтобы разобраться, так как эта цифра звучит и в Рекомендации R(2002)5 Комитета министров Совета Европы [8], а на неё ЕСПЧ в Постановлении ссылается [59-60]. А там к цифре 14000 даётся ссылка - на публицистику (The Economist, 1995): «Данные, опубликованные Россией, а именно 5300 женских смертей в 1991 году и 14000 в 1993 году, особенно обеспокоили Группу»! То есть не смертей от рук родных лиц, а всего смертей (хотя Комитет Министров почему-то это даёт в абзаце про «супружеские убийства»)! [9]
Получается, ЕСПЧ внимательно не прочитал документ, на который сослался. Он мог не знать и статистику Росстата, чтобы увидеть, что не может быть 14000 смертей из 9000. Но ведь ЕСПЧ сам установил, что пострадавших в семье женщин в 2015 г. было 32602 [41]. Опытные судьи могли отметить как странность, что почти половина от всех пострадавших - это убитые. Сравните реальную цифру - 304 погибшие женщины и эти 14000. Даже если сделать поправку на уровень насилия в 1990-е годы, всё равно ошибка в десятки раз, не говоря уже о необоснованном переносе этой цифры 1993 года на современную ситуацию.
[66] ЕСПЧ также ссылается на доклад [10] Human Rights Watch (октябрь 2018). Заинтересовавшие ЕСПЧ данные о России в нём даются: 1) по уже упомянутому карельскому исследованию, с участием М. Писклаковой («Анна»), 2) по резолюции Круглого стола в Госдуме в 2012 году, почти полностью переписанной с доклада центра «Анна» [11] (в английском тексте доклада, на который ссылается ЕСПЧ, резолюция круглого стола названа проще: «резолюция Госдумы»!), 3) по диссертации М. Писклаковой, 4) по интервью М. Писклаковой; 5) по докладу М. Пропастиной на материале Магнитогорска на семинаре центра «Анна». Кроме этих цифр, так или иначе связанных с «Анной», ЕСПЧ из доклада Human Rights Watch взял во внимание только цифру из результатов опроса Левада-центра о том, что 12% жён хоть раз ударялись супругами.
В итоге, почти вся статистика о том, что женщины обижены больше мужчин, сводится к считаному числу некорректных данных феминистских организаций.
1.5. Нерассмотренные другие мнения
При этом ЕСПЧ не рассматривал опровергающие эти сведения материалы их оппонентов. Представитель ответчика (России) не противопоставил опровержения, значит тоже не знаком не только со статистикой, но и с полемикой, идущей в обществе по этому вопросу - с аргументацией НПО, выступающих и в Общественной палате, и на европейских и мировых площадках с противоположных позиций.
Между тем, в России вопросы насилия в отношении близких активно дебатировались в обществе в связи с двумя изменениями законодательства - 1) с переводом побоев в отношении чужих людей из уголовных дел в административные c одновременным усилением наказания за побои в отношении близких (3.7.2016); и 2) с последующей отменой этой возникшей дискриминации после возмущений в обществе (7.2.2017). Эта история в Постановлении освещена [69, 80, 105, 120, 123, 130-131], следовательно судьи понимали, что в России есть разные влиятельные точки зрения. Да и независимо от этого, судьи европейского уровня обязаны допускать необъективность женских организаций - не только в силу того, что они находятся на содержании международных фондов, но и в силу их естественной увлечённости «своей» проблемой. Судейская добросовестность должна была побудить коллегию заслушать и точки зрения неправительственных организаций, оспаривающих их выводы. ЕСПЧ же привлёк в качестве третьего лица только фонд Equal Rights Trust, который не оппонирует феминистам, а предлагает ещё более «продвинутые» трактовки, занимаясь защитой от дискриминации не только женщин, но и групп ЛГБТ, в том числе в России.
Представитель ответчика не предложил ЕСПЧ опровержений, значит он не обладает кругозором по проблеме, не знаком с публичной полемикой по этому вопросу, несмотря на то, что дискуссии шли на авторитетных публичных площадках, в них принимали участие и представители ведомств, и государственные уполномоченные по правам человека, и НПО разных убеждений. Например, круглый стол в Общественной палате РФ «Декриминализация побоев: год спустя» 28.02.2018 г. детально рассмотрел актуальную статистику - и отверг заготовленную резолюцию с осуждением последних изменений законодательства.
1.6. Необоснованный вывод о дискриминации
Вывод о дискриминации на основе одной лишь статистики в любом случае несостоятелен. Дискриминация - явление правовое и политическое, она может быть только одной из причин фактического неравенства, если таковое обнаруживается.
Статистика последствий (а не поведения служащих), если бы и показывала, что женщины больше подвергаются насилию, могла бы быть только поводом для вопроса: какие явления отражает эта разница? Может, отличие полов создаёт какой-то значимый для статистики фактор. Например, по статистике женщины бесконечно больше подвергаются изнасилованию - говорит ли это о дискриминации? А если дело в дискриминации, то надо же указать какие-то её свидетельства. Что позволяет это сделать? В российских законах, подписанных нашей страной конвенциях - ничего!
ЕСПЧ с этой трудностью справляется, делая два утверждения:
1) Всякий факт «гендерного насилия против женщины» - уже дискриминация.
2) Доказывания факта общей дискриминации не требуется, если установлено фактическое неравенство! Такая логика типична для феминистских организаций - у них принято, например, подсчитывать число женщин в парламенте и если их там меньше, чем мужчин, то всерьёз называть это свидетельством дискриминации.
Из Постановления: «...Общая политика, которая несет непропорционально пагубные последствия для конкретной группы, может рассматриваться как дискриминация, даже если она конкретно не направлена на эту группу и не преследует дискриминационных целей. Дискриминация, противоречащая Конвенции, может также являться результатом ситуации de facto» [109]. «В данном случае предполагаемая дискриминация не вытекает из какого-либо законодательства, которое является очевидно дискриминационным, а скорее является результатом фактической ситуации, в которой насилие непропорционально затрагивает женщин» [125].
ЕСПЧ формулирует свой метод откровенно [109-114]: сначала он оценивает фактическое неравенство. Потом, если статистика показывает, prima facie, перекос, значит оправдываться должно государство, а если равенство, «то для утверждения заявления о дискриминации потребуется доказанная предвзятость со стороны любых должностных лиц, занимающихся делом жертвы» [114].
Это означает, что по меркам самого этого органа, для опровержения вывода о дискриминации достаточно изложенных замечаний о статистике, поскольку о предвзятости официальных лиц к Володиной именно по признаку пола никто не заявлял.
Но на что опирается ЕСПЧ, используя такое понимание дискриминации? В подписанных Россией международных обязательствах оно не содержится. ЕСПЧ принимает его, опираясь не на конвенции, обязательные для стран-участников, а на далеко ушедшие от них понятия и мнения.
(далее - 2. Руководствуется ли ЕСПЧ правом? 3. Россия не обязана ничего менять в законодательстве.)
______________________________
[2] «Интеграция прав человека женщин и гендерной перспективы: насилие в отношении женщин». - Доклад Специального докладчика по вопросу о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях Якын Эртюрк о ее поездке в Российскую Федерацию (17-24 декабря 2004 года). - E/CN.4/2006/61/Add.2
[3] Пятый периодический доклад Российской Федерации о мерах по реализации положений Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. - 3.3.1999 г. - CEDAW/C/USR/5. - c. 42.
[4] Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Заключительные замечания по восьмому периодическому докладу Российской Федерации. - 27.10.2015. - CEDAW/C/RUS/CO/8.
[5] Стенограмма 405-го заседания Совета Федерации. Вопрос 14.
[6] См., например, Е .М. Тимошина. «Проблемы и лжепроблемы ювенальной юстиции». - Пробелы в российском законодательстве. Юридический журнал, 2011, № 5.
[7] «15 апреля 2015 г. в ИСЭПН РАН прошла презентацию результатов исследования “Насилие в российских семьях”» // ИСЭПН / Новости / 06.05.2015.
[8] «О защите женщин от насилия». Рекомендация R(2002)5 Комитета министров Совета Европы государствам-членам. Принята Комитетом Министров 30 апреля 2002 года на 794-м заседании Представителей Министров.
[9] По данным «Центра содействия реформе уголовного правосудия» в 1993 году всего было убито (мужчин и женщин и не только от близких) 29,2 тыс. Похоже, автор the Economist получил 14000 делением на два, хотя, как мы видели, женщин должно быть заметно меньше, чем мужчин
[10] «Я могу тебя убить, и никто меня не остановит». Проблема домашнего насилия в России и реакция государства. - 25.10.2018. // Human Right Watch. - рус., англ.
[11] П. Иванов. «Анатомия манипуляции: формирование антисемейных мифов» // РВС, 5.11.2016.