Ночь музеев.
Женщина-администратор сидела на стуле у стены, а мы сидели напротив. За ее спиной была доска с таблицами, которые что-то значили и фразы в них звучали для меня отчужденно. Женщина что-то объясняла, а я смотрел на ее длинные ноги с большими лодыжками и иногда поглядывал на бессмысленные таблицы: "способы управления персоналом", "политика фирмы", "карьера", "сила чистоты" "пылесосы Кунг енг" и т.д. В конце концов я уловил лишь:
- ...вот и все, что я хотела сказать о компании "Кунг Енг Интернейшенал". Работа сложная, но интересная. При желании вы все сможете заработать хорошие деньги. - Потом женщина раздала нам анкеты и ручки, чтобы мы их заполнили на месте. Солнечный свет зиливал аудиторию. Я и еще пятеро человек писали о себе, чтобы нас можно было как следует проверить перед тем, как отправлять продавать пылесосы.
Я справился с анкетой быстрее всех и подошел отдать. Женщина снова сидела на стуле и перекинула ногу на ногу. Потом взяла мою паисанину и начала читать бубня себе под нос.
- Значи вы юрист? - спросила Женщина.
- По образованию.
- А зачем вам такая работа?
- Не знаю. Я просто ищу работу и всё.
- Значит вы холост и родились здесь. Так, а вероисповедание?
- Не знаю.
- Как так не знаете? Вы не указали какой рукой вы пишете.
- Той же, что и подтираюсь.
- Это не смешно.
-Конечно не смешно. Досвидания. - Я развернулся и вышел из аудитории. Не знаю. Кажется, от кампании "Кунг Енг интернейшенал" можно ожидать подвоха в любой момент. Странное и непонятное название. Я вышел из здания и почувствовал облегчение. На улице начиналось лето и мне очень не нравились таблички на той доске.
Солнце светило повсюду и я шел по шоссе до самого озера. По Пушкинской ушел на Правды, сократил мимо церкви и оказался у общежития. Угол дома был приподнят над асфальтом, а дыра между ними обнажала старый кирпичный фундамент. Я зашел в вонючий подъезд и поднялся на второй этаж. В пролете между этажами у самого пола была выемка в стене. Похожая на колыбель, только холодную и серую.Туда мог поместиться целый человек. Интересно, там кто-нибудь когда-нибудь оставался спать? Зачем ее сделали вобще? Я нажал звонок и долго ждал, прежде чем мне открыли. Это был муж моей тети. Мы вместе молча прошли по коридору до их комнаты, где лежала она. Тетя была очень худой и не двигалась. У нее был рак. Я только видел, как она дышала и кожа была нездоровой. Сверху было одеяло, и солнце заливало комнату, оставляя в тени лишь кровать, где лежала тетя.
- Здравствуйте! - Сказал я, но ответа не последовало. В комнате было свежо.
- И так уже третий день. Просто открывает глаза. Слышишь? Это к тебе прешли! Совсем уже на все плевать! Поздоровайся. - Сказал ее муж. У него были большие серые глаза. Сильные, почти неподвижные глаза.
- Совсем не ест?
- Нет. Вчера еще мог ее накормить и то насильно. Пить. Постоянно просит пить. Позавчера просилась на работу.
- Ясно. - Я был немного растерян. Хотелось остаться и побыть с ней, но она не признавала никого. В молодости она хотела мотоцикл и была сама по себе.
- Будешь чай?
- Нет, спасибо. Я, наверное, пойду. Досвидания. - Я пожал руку ее мужу и вышел обратно в день. Улица звала к себе, мир был в движении и ветер задувал в комнату, где умирал еще один человек, а я пошел домой. Дом - это такое размытое теплое слово.
Асфальт после вчерашнего ливня был словно после войны на одной из улиц восточной Европы, - приглажен лужами сомнительной глубины. Сегодня не было никаких туч и холодное солнце было открыто, но от чего-то я ждал новых дождей. Всё сегодня будет одно. Завтрак. Безделье. Одно и то же, все одно… Захотелось выпить, чтобы не чувствовать этого врожденного трагизма и целой горы мыслей.
Я продолжал идти по городу в сторону дома. На перекрестке я мельком столкнулся со знакомым и отвел глаза, чтобы не здороваться.
Обычно, он ходит в черном аккуратно, носит бороду, а где-то в ней постоянно застревают убеждения. Если он что-то рассказывает, я его почти не могу слушать. У него красивая борода. Худой еврей знающий свое дело. Женат и многословен - похож на сверло. У нас разница лет в десять, наверное. Я моложе. Смотрю на него и думаю, неужели он всегда будет таким убежденным праведником, навязчивым и спортивно мыслящим. Видимо да. Жизнь бьет ключом, деньгами, одиночеством. Представил его похороны. Такой-то-такой-то отошел в мир иной, скорбим, не забудем… И всё.
Неубранные улицы. Остановки с их театром ожидания. Размеренные и торопливые строители счастья и никчемных финансовых пирамид. Вредные привычки и наскучившая правда: «худшая из болезней - жизнь, от нее умирают». А среди прочего, высокие ростом люди, они как элитная армия, ждешь от них чего-то соответствующего. Я ростом выше среднего - приятно. Высокие люди с их клеймом неподдельной чистоты помыслов. И я со своим «чуть выше среднего». Кто мы? Что все это значит?
Скорее всего, лишь то, что так все оно и будет. Бессмысленно рожденные, и нелепо умирающие составители правил и подборок воспоминаний, словно, это старые журналы, пластинки или книги будут завтракать перед сном наедине со своими планами на ближайшее будущее. Вот она - вершина айсберга животного мира, королевское звено в цепи эволюции, прозибающее, отрешенное, наделенное всеми свойствами времени быть постоянным. Улети я отсюда куда угодно, и там будет нечто в том же духе.
За перекрестком я остановился у доски объявлений. Какая старая штуковина. Там было написано:
"Ночь музеев. Сегодня двери музеев всего мира открыты до 23.00. Бесплатно"
Я вошел домой и направился к телефону.
-Алло!
-Привет, это я. Ну что, может увидимся?
- Я уже дома, но пока еще занята. Давай вечером.
- Настя, это во сколько?
- Не знаю. Я тебе позвоню.
- Хорошо. - Я хотел сказать еще что-нибудь, но Настя уже со мной не говорила, она забыла отключить телефон. Послышался мужской голос. Потом ее смех. Я немного послушал их разговор, повесил трубку и пошел в ванную. Там я уставился в зеркало, оперевшись на раковину. На меня смотрела небритая обезьяна.
-Интересно, какой я настоящий? - Подумал я и взял бритву. Настя не любит, когда лицо выбрито или борода слишком длинная. Нужно ее бросить. Прямо сегодня. Четыре месяца без секса со своей девушкой, это не правильно. Люди часто плюют друг на друга, так уж устроен мир дел и забот о самом себе. После бритья я намазал лицо лосьоном, достал из ящика кое-что и обдолбался по самое нехочу, потом улегся на пол в кухне и слушал, как ветер шелестит листьями пока не уснул.
Около десяти вечера меня разбудил телефонный звонок и я поехал за Настей. Всё было прямо как у Мориссона в песне, "Она живет на улице любви. У нее есть дом и сад. У нее есть я и у нее есть ты..." Настя вышла в коротком полосатом платье и белых туфлях. Это была настоящая девственная красота. Чистая, не тронутая и не знающая трепки. Она села в машину и я увидел на ее прекрасных нога веснушки. Интересно, а где они есть еще? Она не дала себя поцеловать, мы обнялись и я понюхал ее шею ухватив ее за задницу. Дикий я и самая красивая девушка на земле. Мы решили пойти в какой-нибудь музей, а потом в кино.
- Как прошел день? - Настя взяла мою руку и положила себе на колено.
- Все было хорошо, а у тебя?
- Ооо, я сегодня столько успела, мы делали кофе пять часов. Сначала пробовали пятьдесят на пятьдесят, потом делали на сто процентов. Пришла новая кофе-машина. Работает как надо. Сергей говорит, у меня выходит лучше и лучше. А потом пошла домой. - Когда она рассказывала мне про кофе, я представлял себе ее голой и лживой. Наверное я был не прав, просто у нее был немного хитрый взгляд и короткое платье. Я завелся.
- Ясно. Чего еще новенького?
- С другом недавно виделась. Пообщались с ним хорошо. Рассказывала ему, что мы с тобой не спали четыре месяца. Он сказал, что либо ты мне изменяешь, или тут что-то не чисто.
- Он точно тебе просто друг?
- Конечно, ну что ты там опять надумал?
- Он хочет тебя выебать.
- Ты меня оскорбляешь! - разозлилась Настя, но мою руку со своей коленки не убрала.
- Ты же говоришь, что нам хорошо вместе, какого черта твой дружок тогда лезет с такими базарами?
- Ну почему мы все время ругаемся?
- Не знаю. Может потому что дружбы у мужчины и женщины быть не может. Странно, правда? - И вспомнил одну ночную прогулку, состоявшуюся пару недель назад.
- Ты мне изменял? Скажи ЧЕСТНО!
- Нет. - Коротко солгал я.
- А может он и прав...
- Ладно. Как твой брат?
- Опять пьет. Родителям пару часов назад пришлось приехать с дачи, чтобы присмотреть за ним.
- Ясно. - Я убрал руку с ее коленки и ехал молча до самого музея, где припарковался и долго смотрел на Настю. Она была все еще прекрасна.
- Отвези меня домой. - Тихо сказала она.
- Что-то не так?
- Я думаю нам нужно расстаться. - Сказала Настя. Черт, черт, черт. Она меня опередила.
- Ты уверена?
- Да. Ты меня совсем не понимаешь. Мне очень трудно. У меня работа, учеба, еще и брат при смерти. - Бедняжка была совсем гордая. Ее отцу было около восьмидесять и матери под шестьдесят. Настя была поздним ребенком. Думаю она боялась остаться одна. Я молчал в ответ и не верил слишком хорошо одетой девственнице. Наверное, ей и вправду не хорошо.
- Ты хорошенько подумала?
- А что тут думать? Так будет всегда между нами. Мне с тобой хорошо, но у меня совсем нет времени на личную жизнь. Мне сейчас это не нужно.
Я завел машину и поехал. Перед мостом на Гоголя свернул вниз и почувствовал, что все еще обдолбан.
- Куда это ты?
- Вещи твои отдать, чтобы ты потом не приходила ко мне как когда мы начали "вроде как встречаться" ты ходила к бывшему своему или как там ты его назваешь. - Когда я отдал вещи, дальше мы ехали молча, и Настя тихо плакала.
Приехав на место, я остановился перед входом во двор. Ее дом все еще был как в песне и белые туфли слепили отблесками солнца, когда Настя покидала мой одноглазый форд. Вот это задница, думал я. Теперь она достанется другому козлу, а потом еще одному и еще и, может быть еще. В ее восемнадцать все еще только начинается, даже если она девственна. Она помахала мне рукой напоследок и сказала:
- Только прошу, не останавливайся. Иди дальше, хорошо? - Я ничего не ответил, а она просто ушла. Мне ничего не оставалось, как достать кое-что, немного обдалбаться и уехать в бар к ребятам.
Было уже около двенадцати, когда я подъехал. Из бара доносилась музыка, а рядом была площадка, вымощеная досками, и одинокий стол за которым сидели двое. Один из них сидел склонив голову, а под его ногами была лужа из всего, что он сегодня ел и пил. Второй был трезвее, только злой.
- Привет, что с кузнецом? - спросил я.
- Блюет дальше чем видит. Отвезешь нас до дома?
- Давай. - Мы подняли нашего блевуна и потащили в машину. Он был хороший кузнец и пил он так же.
- Есть песня, которая очень нравилась Вике, я нашел ее. Завтра придет моя девушка, я включу эту песню и трахну ее. - Мы с трудом усадили тело в машину и пристегнули ремнем. Потом мне позвонил тетин муж и сказал, что тетя умерла.
- Сегодня над нами пролетала комета. Ты знал об этом?
- Да слышал. Теперь мы ее уже точно не увидим. - Ответил я.
- Ты сегодня был хоть в одном музее?
- В парочке точно. - Ответил я.
Надвигалась ночь. Космос сулил холод. Люди прощались с пролетающей кометой. Раз…, и ее уже нет.
- ...вот и все, что я хотела сказать о компании "Кунг Енг Интернейшенал". Работа сложная, но интересная. При желании вы все сможете заработать хорошие деньги. - Потом женщина раздала нам анкеты и ручки, чтобы мы их заполнили на месте. Солнечный свет зиливал аудиторию. Я и еще пятеро человек писали о себе, чтобы нас можно было как следует проверить перед тем, как отправлять продавать пылесосы.
Я справился с анкетой быстрее всех и подошел отдать. Женщина снова сидела на стуле и перекинула ногу на ногу. Потом взяла мою паисанину и начала читать бубня себе под нос.
- Значи вы юрист? - спросила Женщина.
- По образованию.
- А зачем вам такая работа?
- Не знаю. Я просто ищу работу и всё.
- Значит вы холост и родились здесь. Так, а вероисповедание?
- Не знаю.
- Как так не знаете? Вы не указали какой рукой вы пишете.
- Той же, что и подтираюсь.
- Это не смешно.
-Конечно не смешно. Досвидания. - Я развернулся и вышел из аудитории. Не знаю. Кажется, от кампании "Кунг Енг интернейшенал" можно ожидать подвоха в любой момент. Странное и непонятное название. Я вышел из здания и почувствовал облегчение. На улице начиналось лето и мне очень не нравились таблички на той доске.
Солнце светило повсюду и я шел по шоссе до самого озера. По Пушкинской ушел на Правды, сократил мимо церкви и оказался у общежития. Угол дома был приподнят над асфальтом, а дыра между ними обнажала старый кирпичный фундамент. Я зашел в вонючий подъезд и поднялся на второй этаж. В пролете между этажами у самого пола была выемка в стене. Похожая на колыбель, только холодную и серую.Туда мог поместиться целый человек. Интересно, там кто-нибудь когда-нибудь оставался спать? Зачем ее сделали вобще? Я нажал звонок и долго ждал, прежде чем мне открыли. Это был муж моей тети. Мы вместе молча прошли по коридору до их комнаты, где лежала она. Тетя была очень худой и не двигалась. У нее был рак. Я только видел, как она дышала и кожа была нездоровой. Сверху было одеяло, и солнце заливало комнату, оставляя в тени лишь кровать, где лежала тетя.
- Здравствуйте! - Сказал я, но ответа не последовало. В комнате было свежо.
- И так уже третий день. Просто открывает глаза. Слышишь? Это к тебе прешли! Совсем уже на все плевать! Поздоровайся. - Сказал ее муж. У него были большие серые глаза. Сильные, почти неподвижные глаза.
- Совсем не ест?
- Нет. Вчера еще мог ее накормить и то насильно. Пить. Постоянно просит пить. Позавчера просилась на работу.
- Ясно. - Я был немного растерян. Хотелось остаться и побыть с ней, но она не признавала никого. В молодости она хотела мотоцикл и была сама по себе.
- Будешь чай?
- Нет, спасибо. Я, наверное, пойду. Досвидания. - Я пожал руку ее мужу и вышел обратно в день. Улица звала к себе, мир был в движении и ветер задувал в комнату, где умирал еще один человек, а я пошел домой. Дом - это такое размытое теплое слово.
Асфальт после вчерашнего ливня был словно после войны на одной из улиц восточной Европы, - приглажен лужами сомнительной глубины. Сегодня не было никаких туч и холодное солнце было открыто, но от чего-то я ждал новых дождей. Всё сегодня будет одно. Завтрак. Безделье. Одно и то же, все одно… Захотелось выпить, чтобы не чувствовать этого врожденного трагизма и целой горы мыслей.
Я продолжал идти по городу в сторону дома. На перекрестке я мельком столкнулся со знакомым и отвел глаза, чтобы не здороваться.
Обычно, он ходит в черном аккуратно, носит бороду, а где-то в ней постоянно застревают убеждения. Если он что-то рассказывает, я его почти не могу слушать. У него красивая борода. Худой еврей знающий свое дело. Женат и многословен - похож на сверло. У нас разница лет в десять, наверное. Я моложе. Смотрю на него и думаю, неужели он всегда будет таким убежденным праведником, навязчивым и спортивно мыслящим. Видимо да. Жизнь бьет ключом, деньгами, одиночеством. Представил его похороны. Такой-то-такой-то отошел в мир иной, скорбим, не забудем… И всё.
Неубранные улицы. Остановки с их театром ожидания. Размеренные и торопливые строители счастья и никчемных финансовых пирамид. Вредные привычки и наскучившая правда: «худшая из болезней - жизнь, от нее умирают». А среди прочего, высокие ростом люди, они как элитная армия, ждешь от них чего-то соответствующего. Я ростом выше среднего - приятно. Высокие люди с их клеймом неподдельной чистоты помыслов. И я со своим «чуть выше среднего». Кто мы? Что все это значит?
Скорее всего, лишь то, что так все оно и будет. Бессмысленно рожденные, и нелепо умирающие составители правил и подборок воспоминаний, словно, это старые журналы, пластинки или книги будут завтракать перед сном наедине со своими планами на ближайшее будущее. Вот она - вершина айсберга животного мира, королевское звено в цепи эволюции, прозибающее, отрешенное, наделенное всеми свойствами времени быть постоянным. Улети я отсюда куда угодно, и там будет нечто в том же духе.
За перекрестком я остановился у доски объявлений. Какая старая штуковина. Там было написано:
"Ночь музеев. Сегодня двери музеев всего мира открыты до 23.00. Бесплатно"
Я вошел домой и направился к телефону.
-Алло!
-Привет, это я. Ну что, может увидимся?
- Я уже дома, но пока еще занята. Давай вечером.
- Настя, это во сколько?
- Не знаю. Я тебе позвоню.
- Хорошо. - Я хотел сказать еще что-нибудь, но Настя уже со мной не говорила, она забыла отключить телефон. Послышался мужской голос. Потом ее смех. Я немного послушал их разговор, повесил трубку и пошел в ванную. Там я уставился в зеркало, оперевшись на раковину. На меня смотрела небритая обезьяна.
-Интересно, какой я настоящий? - Подумал я и взял бритву. Настя не любит, когда лицо выбрито или борода слишком длинная. Нужно ее бросить. Прямо сегодня. Четыре месяца без секса со своей девушкой, это не правильно. Люди часто плюют друг на друга, так уж устроен мир дел и забот о самом себе. После бритья я намазал лицо лосьоном, достал из ящика кое-что и обдолбался по самое нехочу, потом улегся на пол в кухне и слушал, как ветер шелестит листьями пока не уснул.
Около десяти вечера меня разбудил телефонный звонок и я поехал за Настей. Всё было прямо как у Мориссона в песне, "Она живет на улице любви. У нее есть дом и сад. У нее есть я и у нее есть ты..." Настя вышла в коротком полосатом платье и белых туфлях. Это была настоящая девственная красота. Чистая, не тронутая и не знающая трепки. Она села в машину и я увидел на ее прекрасных нога веснушки. Интересно, а где они есть еще? Она не дала себя поцеловать, мы обнялись и я понюхал ее шею ухватив ее за задницу. Дикий я и самая красивая девушка на земле. Мы решили пойти в какой-нибудь музей, а потом в кино.
- Как прошел день? - Настя взяла мою руку и положила себе на колено.
- Все было хорошо, а у тебя?
- Ооо, я сегодня столько успела, мы делали кофе пять часов. Сначала пробовали пятьдесят на пятьдесят, потом делали на сто процентов. Пришла новая кофе-машина. Работает как надо. Сергей говорит, у меня выходит лучше и лучше. А потом пошла домой. - Когда она рассказывала мне про кофе, я представлял себе ее голой и лживой. Наверное я был не прав, просто у нее был немного хитрый взгляд и короткое платье. Я завелся.
- Ясно. Чего еще новенького?
- С другом недавно виделась. Пообщались с ним хорошо. Рассказывала ему, что мы с тобой не спали четыре месяца. Он сказал, что либо ты мне изменяешь, или тут что-то не чисто.
- Он точно тебе просто друг?
- Конечно, ну что ты там опять надумал?
- Он хочет тебя выебать.
- Ты меня оскорбляешь! - разозлилась Настя, но мою руку со своей коленки не убрала.
- Ты же говоришь, что нам хорошо вместе, какого черта твой дружок тогда лезет с такими базарами?
- Ну почему мы все время ругаемся?
- Не знаю. Может потому что дружбы у мужчины и женщины быть не может. Странно, правда? - И вспомнил одну ночную прогулку, состоявшуюся пару недель назад.
- Ты мне изменял? Скажи ЧЕСТНО!
- Нет. - Коротко солгал я.
- А может он и прав...
- Ладно. Как твой брат?
- Опять пьет. Родителям пару часов назад пришлось приехать с дачи, чтобы присмотреть за ним.
- Ясно. - Я убрал руку с ее коленки и ехал молча до самого музея, где припарковался и долго смотрел на Настю. Она была все еще прекрасна.
- Отвези меня домой. - Тихо сказала она.
- Что-то не так?
- Я думаю нам нужно расстаться. - Сказала Настя. Черт, черт, черт. Она меня опередила.
- Ты уверена?
- Да. Ты меня совсем не понимаешь. Мне очень трудно. У меня работа, учеба, еще и брат при смерти. - Бедняжка была совсем гордая. Ее отцу было около восьмидесять и матери под шестьдесят. Настя была поздним ребенком. Думаю она боялась остаться одна. Я молчал в ответ и не верил слишком хорошо одетой девственнице. Наверное, ей и вправду не хорошо.
- Ты хорошенько подумала?
- А что тут думать? Так будет всегда между нами. Мне с тобой хорошо, но у меня совсем нет времени на личную жизнь. Мне сейчас это не нужно.
Я завел машину и поехал. Перед мостом на Гоголя свернул вниз и почувствовал, что все еще обдолбан.
- Куда это ты?
- Вещи твои отдать, чтобы ты потом не приходила ко мне как когда мы начали "вроде как встречаться" ты ходила к бывшему своему или как там ты его назваешь. - Когда я отдал вещи, дальше мы ехали молча, и Настя тихо плакала.
Приехав на место, я остановился перед входом во двор. Ее дом все еще был как в песне и белые туфли слепили отблесками солнца, когда Настя покидала мой одноглазый форд. Вот это задница, думал я. Теперь она достанется другому козлу, а потом еще одному и еще и, может быть еще. В ее восемнадцать все еще только начинается, даже если она девственна. Она помахала мне рукой напоследок и сказала:
- Только прошу, не останавливайся. Иди дальше, хорошо? - Я ничего не ответил, а она просто ушла. Мне ничего не оставалось, как достать кое-что, немного обдалбаться и уехать в бар к ребятам.
Было уже около двенадцати, когда я подъехал. Из бара доносилась музыка, а рядом была площадка, вымощеная досками, и одинокий стол за которым сидели двое. Один из них сидел склонив голову, а под его ногами была лужа из всего, что он сегодня ел и пил. Второй был трезвее, только злой.
- Привет, что с кузнецом? - спросил я.
- Блюет дальше чем видит. Отвезешь нас до дома?
- Давай. - Мы подняли нашего блевуна и потащили в машину. Он был хороший кузнец и пил он так же.
- Есть песня, которая очень нравилась Вике, я нашел ее. Завтра придет моя девушка, я включу эту песню и трахну ее. - Мы с трудом усадили тело в машину и пристегнули ремнем. Потом мне позвонил тетин муж и сказал, что тетя умерла.
- Сегодня над нами пролетала комета. Ты знал об этом?
- Да слышал. Теперь мы ее уже точно не увидим. - Ответил я.
- Ты сегодня был хоть в одном музее?
- В парочке точно. - Ответил я.
Надвигалась ночь. Космос сулил холод. Люди прощались с пролетающей кометой. Раз…, и ее уже нет.