Ещё об аниконизме: иллюстрации
Иконодулам от иконоборца
У Тынянова есть статья «Иллюстрации» (1923 г.): Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977, сс. 310-318. Там многое сформулировано очень верно и тонко.
«…специфическая конкретность поэзии прямо противоположна живописной конкретности: чем живее, ощутимее поэтическое слово, тем менее оно переводимо на план живописи» (с. 311)
«Самый конкретный - до иллюзий - писатель, Гоголь, менее всего поддается переводу на живопись. “Гоголевские типы”, воплощённые и навязываемые при чтении (русскому читателю - с детства), - пошлость, ибо вся сила этих героев в том, что динамика слов, жестов, действий не обведена у Гоголя плотной массой» (с. 311)
Это понимал ещё Розанов («Среди художников», 1914 г.): «Попробуйте только вылепить Плюшкина или Собакевича. В чтении это - хорошо, а в бронзе - безобразно, потому что лепка есть тело, лепка есть форма, и повинуется она всем законам ощутимого и осязаемого» (с. 312)
«Собственно, половина русских читателей знает не Гоголя, а Боклевского или в лучшем случае Агина» (с. 312)
О Гоголе: «…всякая живописная конкретизация Носа сделает легкую подмену его носом просто бессмысленной» (с. 312).
«То же и о конкретности Лескова <…> О своем Шерамуре Лесков говорит: “<...> что-то цыганами оброненное; какая-то затерть, потерявшая признаки чекана. Какая-то бедная, жалкая изморина, которую остается хоть веретеном встряхнуть, да выбросить... Что это такое? Или взаправду это уже чересчур хитро задуманная “загадочная картинка” <...> Она более всех интригует и мучит любопытных <...> Они вертят ее на все стороны, надеясь при одном счастливом обороте открыть: что такое сокрыто в этом гиероглифе? и не открывают, да и не откроют ничего - потому что там нет ничего, потому что это просто пятно - и ничего более» (с. 313).
Пушкин сперва согласился на иллюстрации к «Онегину», но увидев их, разразился эпиграммами и просил в дальнейшем виньетов «без смысла» (с. 313). Рисунки самого Пушкина - не иллюстрации.
Впрочем, это понимал ещё в XVIII в. А. Н. Оленин, перед которым встала задача иллюстрировать Державина. В записке «Значение чертежей» Оленин писал: «…почему и старался художник домолвить карандашом то, что словами стихотворец не мог или не хотел сказать <...> а без того, может, скоро бы прискучили такие изображения, которые глазам повторяют то же самое, что воображение давно и лучше еще в понятии посредством стихов читателю представило. Он, может, пожалел бы о напрасном труде художника, если бы он ему изобразил с рачением, и несказанным Минерву, Купидона и проч. для того, что и Минерва и Купидон наименованы в поэме, и здесь явились на перекличку, а художник не записал их в нетях» (с. 315). «…задача рисунков относительно поэзии здесь скорее негативная, нежели положительная; оставить стихам всю силу действия» (с. 316).
«Мы живем в век дифференциации деятельностей. Танцевальное иллюстрирование Шопена 20 и графическое иллюстрирование Фета мешает Шопену и Фету, и танцу и графике.
Иллюстрированная книга - плохое воспитательное средство. Чем она “роскошнее”, чем претенциознее, тем хуже» (с. 318).