но
«Я не боюсь темноты», - сообщила девочка, с которой мы таки столкнулись взглядами в тусклом проходном предбаннике перед железной заслонкой на улицу. Это было утром. После ее звонкого на лестнице мимоходного «Здравствуйте!» сначала пришлось спускаться, всячески замедляя шаг - чтобы не догнать, а потом, когда ребенку уже некуда было деваться, - лестница кончилась и одна за другой пошли двери, раз, два, три… Пока три не открылась, я бессознательно придерживала ботинком другую дверь, чтоб хоть капля света, чтоб малявке не страшно. А у нее глаза храбрые и остановившиеся слегка) А я понимаю краешком эмпатии, как выгляжу относительно ее соразмерностей, - в два с половиной раза выше и крупнее, нависаю, занимаю все пространство, а рожа угрюмая (какая, интересно, другая рожа может быть у меня с утра?), зловеще размеренный шурш от надоевших зимних пуховиковых и лыжных амуниций, ну и вдобавок всё чё-ё-ёрное… Включая ботинкасы сорокового размера. Те самые, которыми дверь) когда я ее таки настигла.
Другими словами: стопроцентная ситуация «отдай мое сердце!». Но -
«я не боюсь темноты», - сказала девочка, в одну краткую секунду заслужив мое глубочайшее уважение как к человеку морально состоявшемуся и в известной мере самостоятельному (мама или бабушка подразумевались где-то в пределах досягаемости, но не моментальной) . И я даже подозреваю, что малявка не то чтобы ко мне снизошла, но как-то прониклась моей стороной ситуации. Как будто она немножечко извинялась передо мной, что я для нее такая годзилла. Как будто хотела утешить и заверить. Что она не боится, а также что бояться совершенно нечего). Прозрачное детское чутье видит под нашими обезьяньими шкурами что-то такое, теплое, живое, нормальное?
«Мгмф, эгмм», - ответила я, явив в полной красе свой утренний бескрайний интеллект. Ну ладно, хотя бы успела кивнуть. Типа в знак одобрения тире понимания. И вышла на воздух.