Взгляд издалека и поперек (непричесанные мысли про проблемы науки в России)
Беда нынешних дебатов, на мой взгляд, состоит в том, что все они ведутся с сугубо инсайдерских позиций. Одни не в состоянии выбраться из внутренней логики чиновной машины, другие -- из логики машины академической или университетской. Это приводит к тому, что, при всей остроте противостояния, настоящие системные проблемы не проговариваются, и пути их решения никто не ищет. Именно поэтому я не буду писать ни об облегченном таможенном режиме, ни о ФЗ о госзакупках, ни об оптимальной численности ученых в одной отдельно взятой стране (в конце-концов, предложение уменьшить количество ученых, дав им столько же денег, такое же малоосмысленное само по себе, как и предложение дать тому же количеству ученых побольше денег). Я буду писать о том, что (возможно, ошибочно) считаю более важным.
1. Разрыв между исследованиями и образованием.
2. Сверхконцентрация (как организационная, так и географическая).
3. Отсутствие институционализированных каналов горизонтальной мобильности.
4. Чрезмерно усложненная иерархия, отсутствие ясных карьерных перспектив и возможностей для работы у научной «молодежи».
5. Слабость института экспертизы на всех возможных уровнях.
6. Слабость и недостаточное разнообразие конкурсных схем финансирования.
7. Отчасти идеологического плана неясность вопроса о базовом финансировании (грубо говоря, что будет обеспечивать жизнь научного учреждения, когда нет грантов и «за что» вообще, в таком случае, должны «платить» налогоплательщики).
8. Слабость демократических институтов в академическом мире.
То, что кое-где те или иные проблемы не очень заметны (например, в МГУ, СПбГУ или Новосибирском ГУ в меньшей степени, чем в некоторых других местах, выражен разрыв между преподаванием и исследованиями), не означает, что они не свойственны системе в целом.
Эти проблемы отчасти связаны друг с другом. Например, слабость конкурсного финансирования связана со слабостью экспертизы, слабость экспертизы обусловлена низкой мобильностью (низкая плотность социальной среды, следующая из низкой мобильности, обуславливает тотальное недоверие). Сверхконцентрация препятствует развитию горизонтальной мобильности (по сути, во многих дисциплинах внутри страны почти некуда ехать, так как трудно отыскать относительно равномощные центры, работающие над достаточно сходными проблемами). Отсутствие перспектив у молодежи (в плане создания самостоятельных исследовательских групп) связано (не вполне очевидным для некоторых образом) не только с ригидностью системы отделов и лабораторий, но и с отрывом от системы образования. И т. д., и т. п. Это не значит, что все эти проблемы надо непременно решать разом, однако надо понимать, что, не решив их, мы не сможем кардинально улучшить положение дел в российской науке.
Как мне кажется, современная реформа академий (и одновременно с ней идущая с меньшей помпой реформа вузов) не артикулирует ни одну из этих проблем (кроме, возможно, 1 и, в некоторой степени, 7) и вряд ли приближает их решение.
Эти проблемы требуют для своего решения разного времени. Сверхцентрализация и разрыв между наукой и образованием, вероятно, наиболее времяемкие (первая в большей степени, чем вторая). Проблемы экспертизы и конкурсного финансирования могут быть решены за относительно меньшее время. Быстрее всего можно разделаться с переусложненностью должностной иерархии. Все это необходимо учитывать при разработке плана преобразований.
Есть осложняющие обстоятельства (прописываю не все).
Некоторые связаны с естественным многообразием форм организации научной жизни. Например, разные области науки устроены по-разному, и в них исторически сложились разные варианты концентрации ресурсов. Соответственно, усилия по децентрализации и налаживанию каналов горизонтальной мобильности должны быть приложены разные, да и сама необходимость приложения этих усилий в ряде случаев находится под вопросом. В одних дисциплинах все и без того достаточно децентрализовано, в других создание параллельных центров в рамках национальной экономики будет непосильно (и ненужно). Лекарство -- вдумчивый анализ ситуации. Механизмы вдумчивого анализа -- самообследование + комиссия с привлечением международных экспертов.
Бывают осложняющие обстоятельства не столь материального свойства. Так, за реформаторским порывом угадывается представление об ученых как о жуликоватых нерадивых исполнителях смутных пожеланий «государства». Поэтому их надо всячески ограничить, перекрыть все возможности для «мухлежа», лишить возможности распоряжаться имуществом и т. д. Вытеснить эту идеологему другой, более жизненной (ученые как предприниматели в специфическом виде «бизнеса», которым надо, прежде всего, создать благоприятные условия, облегчающие создание «малых предприятий» и обеспечивающие честную конкуренцию) невозможно без роста взаимного доверия между учеными и чиновниками (оно, как частный случай помянутого выше недоверия сферических атомизированных индивидов в социальном вакууме, тоже лечится укреплением горизонтальных связей и мобильностью, но путь к исцелению неблизок).
Сообразно странному взгляду на проблемы, напрашиваются и странные предложения по практическим мерам. Они безумны, порой радикальны в формулировках, недостаточно детализированы (детали многих продуманы, но не сообщены -- и так написано слишком много букв), но именно такими они и должны быть на настоящем этапе. Более того, это не все предложения по практическим мерам, это только то, что кажется наиболее важным сейчас.
1. Вдумчиво разукрупнить исследовательские институты. Наиболее радикальная версия -- Установить предел численности относительно постоянных сотрудников (на пожизненных или долгосрочных контрактах) -- 10--15 (20?) человек. Замечу, что речь не идет о том, чтобы сократить, например, Иксологический институт РАН со 100 до 10 постоянных сотрудников. Речь идет, скорее, о том, чтобы разделить его на 7-10 самостоятельных единиц с меньшим количеством постоянных сотрудников.
2. Стимулировать создание программ магистратура + Ph. D., совместных между местным вузом и институтом РАН / институтом иной академии / отраслевым институтом. Совсем радикальным шагом было бы лишить вузы права создания магистерских и аспирантских / Ph. D. программ без участия институтов РАН, одновременно лишив институты РАН права создания магистерских и аспирантских / Ph. D. программ без интеграции с вузами.
3. Либерализовать систему присуждения ученых степеней. Наиболее радикальный вариант: Защитные комитеты должны формироваться ad hoc, там, где есть магистерские + Ph. D. программы (образец задан в СПбГУ). Дипломы выдают вузы, при которых действуют программы / советы. Предельно ограничить функции ВАК, свести их к регистрации дипломов и контролю за информационной открытостью советов (коротко говоря, ВАК должен вести учет всех выданных вузами дипломов, контролировать наличие диссертаций и прочих необходимых материалов в открытом доступе и указывать перстом на советы, которые не блюдут полную прозрачность и открытость).
4. Разработать программу формирования эндаументов потребного размера во всех случаях, где требуется значительное базовое финансирование. Радикальное: Во всех случаях базовое финансирование предоставляется только на техническое обслуживание ресурсных центров общего пользования (сложное дорогостоящее оборудование, коллекции, помещения для работы и коммуналка) и на преподавательскую деятельность.
5. Усилить роль финансирования исследований на конкурсной основе. В предельно радикальном варианте: все исследовательские проекты в фундаментальных науках разворачиваются либо в рамках побочной деятельности преподавателей (только у них должно быть на это время), либо в указанных рамках + с грантовой поддержкой.
6. Нормативы педагогической нагрузки в вузах должны рассчитываться по максимально прозрачной схеме, исходя из аудиторных (контактных) часов и должны быть снижены (желательно, в разы). Приемлемый вариант -- никак не более 6-8, но и не менее 4 часов в неделю для полной ставки преподавателя (исключение -- преподаватели современных языков для нефилологических специальностей [сюда же физкультура и военное дело, с ними надо что-то решать, но отдельно, поскольку это второстепенно]), не ведущего исследования (в среднем за год, т. е., например, профессор может иметь 8 часов в первом семестре и ни одного во втором, а может 4, но все два семестра). При наличии грантов на исследовательские проекты, педагогическая нагрузка может быть снижена по запросу преподавателя. При этом недополученное за преподавание, в идеале, компенсируется зарплатой по грантам.
7. Усилить (а во многом, сформировать) систему грантов, специально ориентированных на развитие горизонтальной мобильности на национальном и международном уровне. Международные стажировки особенно важны в науках с «дорогими» ресурсными центрами, в которых децентрализация в рамках национальной экономики (и создание в результате децентрализации схем горизонтальной мобильности внутри страны) затруднительна.
8. Усилить имеющиеся каналы горизонтальной мобильности в высшем образовании. Наконец претворить в жизнь наиболее разумные и до сих пор не внедренные в практику идеи Болонского процесса -- взаимозачет трудозатрат на обучение при переходе студента из вуза в вуз и с программы на программу, включая как переход на постоянной основе, так и временные обмены на семестр -- два. Не надо мне говорить, что это уже работает. Это de facto не работает даже в рамках одного вуза.
9. Упростить академические иерархии. Перейти на одноступенчатую систему ученых степеней. Сократить количество градаций научных сотрудников и преподавателей. По сути, нет необходимости в более, чем трех градациях для тех и других (научный сотрудник -- старший научный сотрудник -- научный консультант), (доцент -- профессор -- заслуженный профессор). К сему -- лекторы языков (отдельно) и ассистенты = лаборанты. Разница: с. н. с., в отличие от н. с., необходимо имеет степень и возможно руководит группой. н. с. степень имеет возможно, группой не руководит необходимо (как только сколачивает группу, что возможно при наличии степени, становится с. н. с.). Научный консультант и заслуженный профессор -- с определенного (пенсионного) возраста, могут заседать в Советах, не могут занимать исполнительные руководящие должности. Доцент и профессор -- нагрузка (у первого чуть больше), характер курсов (поточные / специальные, доля в бакалавриате / магистратуре / аспирантуре), научное руководство (доля студентов бакалавриата, магистрантов, аспирантов). Как профессор, так и доцент могут быть параллельно и н. с., и с. н. с.
10. Упростить и демократизировать схему управления университетами и исследовательскими институтами, создав эффективную систему сдержек и противовесов. Строгая ротация всех исполнительных руководящих должностей. Не более одного срока подряд, если сроки пребывания в должности останутся в 4-5 лет, не более двух сроков подряд при сокращении срока до 2-х лет. В первом случае не более 2-х, во втором -- не более 3-х сроков за время службы в организации. Больше власти Советам (не только Советам профессуры / научных сотрудников, но и Советам попечителей).
Если мне теперь скажут, что это уничтожит науку в нашей стране, как мы ее знали, я скажу, что сохранение ее в том виде, в котором мы ее знали, не входило в условия задачи.
Раз на эту запись стоит ссылка из другого блога, перевожу из friend-only в public. На всякий случай, предупреждаю, что троллей здесь не кормят, их тут едят.
Posted via m.livejournal.com.
1. Разрыв между исследованиями и образованием.
2. Сверхконцентрация (как организационная, так и географическая).
3. Отсутствие институционализированных каналов горизонтальной мобильности.
4. Чрезмерно усложненная иерархия, отсутствие ясных карьерных перспектив и возможностей для работы у научной «молодежи».
5. Слабость института экспертизы на всех возможных уровнях.
6. Слабость и недостаточное разнообразие конкурсных схем финансирования.
7. Отчасти идеологического плана неясность вопроса о базовом финансировании (грубо говоря, что будет обеспечивать жизнь научного учреждения, когда нет грантов и «за что» вообще, в таком случае, должны «платить» налогоплательщики).
8. Слабость демократических институтов в академическом мире.
То, что кое-где те или иные проблемы не очень заметны (например, в МГУ, СПбГУ или Новосибирском ГУ в меньшей степени, чем в некоторых других местах, выражен разрыв между преподаванием и исследованиями), не означает, что они не свойственны системе в целом.
Эти проблемы отчасти связаны друг с другом. Например, слабость конкурсного финансирования связана со слабостью экспертизы, слабость экспертизы обусловлена низкой мобильностью (низкая плотность социальной среды, следующая из низкой мобильности, обуславливает тотальное недоверие). Сверхконцентрация препятствует развитию горизонтальной мобильности (по сути, во многих дисциплинах внутри страны почти некуда ехать, так как трудно отыскать относительно равномощные центры, работающие над достаточно сходными проблемами). Отсутствие перспектив у молодежи (в плане создания самостоятельных исследовательских групп) связано (не вполне очевидным для некоторых образом) не только с ригидностью системы отделов и лабораторий, но и с отрывом от системы образования. И т. д., и т. п. Это не значит, что все эти проблемы надо непременно решать разом, однако надо понимать, что, не решив их, мы не сможем кардинально улучшить положение дел в российской науке.
Как мне кажется, современная реформа академий (и одновременно с ней идущая с меньшей помпой реформа вузов) не артикулирует ни одну из этих проблем (кроме, возможно, 1 и, в некоторой степени, 7) и вряд ли приближает их решение.
Эти проблемы требуют для своего решения разного времени. Сверхцентрализация и разрыв между наукой и образованием, вероятно, наиболее времяемкие (первая в большей степени, чем вторая). Проблемы экспертизы и конкурсного финансирования могут быть решены за относительно меньшее время. Быстрее всего можно разделаться с переусложненностью должностной иерархии. Все это необходимо учитывать при разработке плана преобразований.
Есть осложняющие обстоятельства (прописываю не все).
Некоторые связаны с естественным многообразием форм организации научной жизни. Например, разные области науки устроены по-разному, и в них исторически сложились разные варианты концентрации ресурсов. Соответственно, усилия по децентрализации и налаживанию каналов горизонтальной мобильности должны быть приложены разные, да и сама необходимость приложения этих усилий в ряде случаев находится под вопросом. В одних дисциплинах все и без того достаточно децентрализовано, в других создание параллельных центров в рамках национальной экономики будет непосильно (и ненужно). Лекарство -- вдумчивый анализ ситуации. Механизмы вдумчивого анализа -- самообследование + комиссия с привлечением международных экспертов.
Бывают осложняющие обстоятельства не столь материального свойства. Так, за реформаторским порывом угадывается представление об ученых как о жуликоватых нерадивых исполнителях смутных пожеланий «государства». Поэтому их надо всячески ограничить, перекрыть все возможности для «мухлежа», лишить возможности распоряжаться имуществом и т. д. Вытеснить эту идеологему другой, более жизненной (ученые как предприниматели в специфическом виде «бизнеса», которым надо, прежде всего, создать благоприятные условия, облегчающие создание «малых предприятий» и обеспечивающие честную конкуренцию) невозможно без роста взаимного доверия между учеными и чиновниками (оно, как частный случай помянутого выше недоверия сферических атомизированных индивидов в социальном вакууме, тоже лечится укреплением горизонтальных связей и мобильностью, но путь к исцелению неблизок).
Сообразно странному взгляду на проблемы, напрашиваются и странные предложения по практическим мерам. Они безумны, порой радикальны в формулировках, недостаточно детализированы (детали многих продуманы, но не сообщены -- и так написано слишком много букв), но именно такими они и должны быть на настоящем этапе. Более того, это не все предложения по практическим мерам, это только то, что кажется наиболее важным сейчас.
1. Вдумчиво разукрупнить исследовательские институты. Наиболее радикальная версия -- Установить предел численности относительно постоянных сотрудников (на пожизненных или долгосрочных контрактах) -- 10--15 (20?) человек. Замечу, что речь не идет о том, чтобы сократить, например, Иксологический институт РАН со 100 до 10 постоянных сотрудников. Речь идет, скорее, о том, чтобы разделить его на 7-10 самостоятельных единиц с меньшим количеством постоянных сотрудников.
2. Стимулировать создание программ магистратура + Ph. D., совместных между местным вузом и институтом РАН / институтом иной академии / отраслевым институтом. Совсем радикальным шагом было бы лишить вузы права создания магистерских и аспирантских / Ph. D. программ без участия институтов РАН, одновременно лишив институты РАН права создания магистерских и аспирантских / Ph. D. программ без интеграции с вузами.
3. Либерализовать систему присуждения ученых степеней. Наиболее радикальный вариант: Защитные комитеты должны формироваться ad hoc, там, где есть магистерские + Ph. D. программы (образец задан в СПбГУ). Дипломы выдают вузы, при которых действуют программы / советы. Предельно ограничить функции ВАК, свести их к регистрации дипломов и контролю за информационной открытостью советов (коротко говоря, ВАК должен вести учет всех выданных вузами дипломов, контролировать наличие диссертаций и прочих необходимых материалов в открытом доступе и указывать перстом на советы, которые не блюдут полную прозрачность и открытость).
4. Разработать программу формирования эндаументов потребного размера во всех случаях, где требуется значительное базовое финансирование. Радикальное: Во всех случаях базовое финансирование предоставляется только на техническое обслуживание ресурсных центров общего пользования (сложное дорогостоящее оборудование, коллекции, помещения для работы и коммуналка) и на преподавательскую деятельность.
5. Усилить роль финансирования исследований на конкурсной основе. В предельно радикальном варианте: все исследовательские проекты в фундаментальных науках разворачиваются либо в рамках побочной деятельности преподавателей (только у них должно быть на это время), либо в указанных рамках + с грантовой поддержкой.
6. Нормативы педагогической нагрузки в вузах должны рассчитываться по максимально прозрачной схеме, исходя из аудиторных (контактных) часов и должны быть снижены (желательно, в разы). Приемлемый вариант -- никак не более 6-8, но и не менее 4 часов в неделю для полной ставки преподавателя (исключение -- преподаватели современных языков для нефилологических специальностей [сюда же физкультура и военное дело, с ними надо что-то решать, но отдельно, поскольку это второстепенно]), не ведущего исследования (в среднем за год, т. е., например, профессор может иметь 8 часов в первом семестре и ни одного во втором, а может 4, но все два семестра). При наличии грантов на исследовательские проекты, педагогическая нагрузка может быть снижена по запросу преподавателя. При этом недополученное за преподавание, в идеале, компенсируется зарплатой по грантам.
7. Усилить (а во многом, сформировать) систему грантов, специально ориентированных на развитие горизонтальной мобильности на национальном и международном уровне. Международные стажировки особенно важны в науках с «дорогими» ресурсными центрами, в которых децентрализация в рамках национальной экономики (и создание в результате децентрализации схем горизонтальной мобильности внутри страны) затруднительна.
8. Усилить имеющиеся каналы горизонтальной мобильности в высшем образовании. Наконец претворить в жизнь наиболее разумные и до сих пор не внедренные в практику идеи Болонского процесса -- взаимозачет трудозатрат на обучение при переходе студента из вуза в вуз и с программы на программу, включая как переход на постоянной основе, так и временные обмены на семестр -- два. Не надо мне говорить, что это уже работает. Это de facto не работает даже в рамках одного вуза.
9. Упростить академические иерархии. Перейти на одноступенчатую систему ученых степеней. Сократить количество градаций научных сотрудников и преподавателей. По сути, нет необходимости в более, чем трех градациях для тех и других (научный сотрудник -- старший научный сотрудник -- научный консультант), (доцент -- профессор -- заслуженный профессор). К сему -- лекторы языков (отдельно) и ассистенты = лаборанты. Разница: с. н. с., в отличие от н. с., необходимо имеет степень и возможно руководит группой. н. с. степень имеет возможно, группой не руководит необходимо (как только сколачивает группу, что возможно при наличии степени, становится с. н. с.). Научный консультант и заслуженный профессор -- с определенного (пенсионного) возраста, могут заседать в Советах, не могут занимать исполнительные руководящие должности. Доцент и профессор -- нагрузка (у первого чуть больше), характер курсов (поточные / специальные, доля в бакалавриате / магистратуре / аспирантуре), научное руководство (доля студентов бакалавриата, магистрантов, аспирантов). Как профессор, так и доцент могут быть параллельно и н. с., и с. н. с.
10. Упростить и демократизировать схему управления университетами и исследовательскими институтами, создав эффективную систему сдержек и противовесов. Строгая ротация всех исполнительных руководящих должностей. Не более одного срока подряд, если сроки пребывания в должности останутся в 4-5 лет, не более двух сроков подряд при сокращении срока до 2-х лет. В первом случае не более 2-х, во втором -- не более 3-х сроков за время службы в организации. Больше власти Советам (не только Советам профессуры / научных сотрудников, но и Советам попечителей).
Если мне теперь скажут, что это уничтожит науку в нашей стране, как мы ее знали, я скажу, что сохранение ее в том виде, в котором мы ее знали, не входило в условия задачи.
Раз на эту запись стоит ссылка из другого блога, перевожу из friend-only в public. На всякий случай, предупреждаю, что троллей здесь не кормят, их тут едят.
Posted via m.livejournal.com.