Атмосфера беды и победы. Часть 3
На въезде в столицу ДНР нас встречает Роман из донецких «Ночных Волков». Он штатский. Первым делом показывает сам город. Реально большой. Красивый.
Набережная реки Кальмиус, футбольный стадион «Донбасс Арена», монумент освободителям Донбасса, Спасо-Преображенский собор на Соборной площади и, конечно, площадь Ленина, где начиналась «Русская весна» и Донецкая республика. Он еще менее, чем Луганск, похож на прифронтовой. На центральных улицах множество людей и машин. Не видно и разрушений.
Но чем ближе к краю города, тем меньше жизни. На домах появились «раны» от обстрелов. По Киевскому проспекту едем в сторону аэропорта. «Укропы обстреливали весь город, но тут был самый кошмар. - Рассказывает Роман. - Сейчас тут мало кто живет. Если уж совсем деться некуда». Дома здорово побиты, окна заколочены, витрины магазинов забиты фанерой. Деревья с поломанными ветками, свисающие провода. И никого...
Перед нами Путиловский мост, за ним прямая к аэропорту. Но проехать нельзя - он взорван. Вокруг валяются остатки бетонных блоков и покрышки. Подходим к краю. Пролет рухнул вниз и накрыл танк, чьи останки виднеются среди завала. «Это Моторола взорвал, - пояснил Роман, - когда со Спартака их танки прорвались и нашим в тыл зашли… Попробуем заехать по-другому».
Съезжаем на Ясиноватское шоссе. Широкое, с отличным асфальтом. Оно абсолютно пустое. Едем по средней из трех полос. На ней наезженная колея, все остальное усыпано ветками, осколками, кусками указательных щитов. Порой прямо из асфальта торчат «градины». Справа за деревьями здания товарного железнодорожного терминала. Обочины и разделительный газон густо поросли бурьяном. И ни души, ни единого звука, будто вымерло все…
Неожиданно посреди дороги знак «Стоп» и фанерный щит с надписью «Проезд закрыт. Мины». Из-за железных ворот какой-то базы выскакивают два парня в камуфляже с автоматами и машут руками, мол «стойте!». Проверка документов уже буднична, как «здасьте!». Парни объясняют, что дальше нельзя: по сути, трасса - линия фронта, она простреливается. Через 4 км Авдеевка, там укропы. Работают снайперы.
Возвращаемся к Путиловскому мосту, объезжаем заваленный участок и оказываемся на улице Взлетной. Когда-то обширная инфраструктура разнесена в клочья - в грудах развали невозможно распознать бывшие автосалоны, супермаркеты, бутики. Об их прошлом узнаем из пояснений Романа. Слева поселок летчиков, которого по сути уже нет. Единственное 9-этажное здание в копоти от пожаров и частично обрушено.
А вот и он, печально знаменитый Донецкий аэропорт! Точнее то, что от него осталось… Останавливаемся недалеко от зала ожидания главного терминала. Как из-под земли сзади появляется машина с четырьмя вооруженными парнями. Сергей предъявляет документы, перекидывается парой слов. Машина быстро уезжает. «Просили дальше не заезжать и не задерживаться. Утром был сильный обстрел». И предупреждает: «Далеко не отходите и смотрите под ноги!»
Оглядываемся. Впечатляет не только масштаб самого аэропорта, но и его разрушений. От массивных зданий терминалов и гостиницы остались практически одни стены. Диспетчерской башни уже нет, она рухнула еще в январе, при штурме. Когда-то обширная парковая зона напоминает болотистую равнину: над буйно разросшейся травой черные стволы деревьев, лишенные листьев. Трава уже начала пробиваться сквозь асфальт, густо усеянный гильзами, осколками и хвостовиками мин. Картина страшная и завораживающая… И тишина, какой никогда не слышал. Абсолютная. Звенящая. Готовая в любой момент разорваться. «Пора!..» Мы разворачиваемся и быстро уезжаем. Позже узнаем, что через пару часов снова начнется обстрел…
Украинские СМИ тужились сравнить бои за аэропорт с обороной Бреста и Сталинграда. Господа, вы уж определитесь! Если над вашими головами «жовто-блокитный» флаг Центральной рады, если на рукавах петлюровские «трезубы» и фашистские псевдо-руны, если вы называете улицы именами продажной сволочи, типа Дорошенко и Мазепы, а по ним торжественно проходят недобитки из УПА и «Нахтигаля», если «героями Украины» стали садисты и убийцы, вроде главы ОУН Бандеры и даже гауптштурмфюрера Шухевича, то ответьте - наследниками кого или чего вы являетесь?.. И не смейте марать славные имена городов-героев, где наши деды не щадили жизни, чтобы навсегда уничтожить то, что вы сейчас воспеваете! Воистину, какое государство, такие и герои…
Выезжаем на улицу Стратонавтов и едем через частный сектор, считавшийся чем-то вроде московской Рублевки. А сейчас это самое опасное место в городе. Он здорово пострадал от бомбежек и кажется абсолютно покинутым. Но вдруг перед воротами одного из домов увидели деда, гуляющего с девочкой лет трех…
Едем по дороге в сторону Марьинки. В ней пока стоят ВСУ. Видно, что тут недавно шли бои - на дороге свежие воронки, в населенке видны следы пожаров и разрушений. Несколько скелетов сгоревших автомобилей. Поразило отсутствие какой бы то ни было бронетехники. Минские соглашения? А если попрут?.. Неожиданно упираемся в бетонные блоки. Из блиндажа выскакивает ополченец: «Вы с ума сошли?! Тут укропы! - показывает на противотанковые ежи и колючую проволоку, перегородившие дорогу метрах в двухстах впереди. - Им перемирие не мешает! Уезжайте скорее!..» Не заставляем повторять дважды и быстро ретируемся.
Снова въезжаем в Донецк. На перекрестке блок-пост. Шесть мужиков разного возраста. Камуфляж, разгрузки, автоматы. Улыбаются, шутят, стреляют сигареты. Мы очень разные, будто из других миров. Но именно сейчас нас что-то притягивает друг к другу.
В городах много плакатов, призывающих вступить в армию и МВД республик. В Новороссии военнообязанных нет, только добровольцы. Интересно, сколько бы продержалась хунта без призывников?.. Уверен, что война бы уже закончилась. На вопрос: «почему ты здесь?» местные обычно отвечают примерно так: «Как почему?! Это наша земля, наши дома! Всякая бандеровкая сволочь наш хлеб жрала, а теперь приперлась нас учить жить!» Добровольцы из России и других сран: «Тут же наши люди! Как их бросить?» или «Это же край обороны русского мира! Куда отступать? Здесь не отстоим - завтра они к тебе в дом придут!» От кого-то в Москве слышал: «За деньги воюют!» Для примера: в батальоне «Призрак» рядовые получают 15 000 рублей, офицеры 25 000. У нас «джамшуты» больше зарабатывают! Но представим, что здесь бы платили «великие тыщи». Спросите себя: за сколько вы готовы остаться инвалидом, а то и потерять жизнь? А?.. То-то! В гробу карманов нет! А если ее цена - дом, семья, их жизнь, будущее детей?.. Совсем другая арифметика!
Перекусываем в кафе. Роман рассказывает, что еще год назад в Донецке творился полный беспредел. Толком никакой власти, грабежи, дележ имущества, редерские захваты. Множество военизированных формирований, неизвестно кому подчиняющихся, масса вооруженных людей в камуфляже без опознавательных знаков. Кто есть кто - непонятно. Этим пользовался криминал… Сейчас ситуация выправляется, работают новые госорганы.
Прощаемся с Романом. На выезде из города ГАИшник с радаром - жизнь налаживается!
Обратно идем через Макеевку, Шахтерск, Снежное. Сейчас это уже тыл.
Город Торез, когда-то горно-промышленный центр на востоке Донецкой области. Недалеко отсюда, между селами Рассыпное и Грабово, упал злосчастный «Боинг». Прошло полтора года, а результатов расследования до сих пор нет. Видимо, никак не выходит то, что хотели бы западные кураторы. А ответ-то прост - ищи, кому выгодно.
Поворачиваем на юг, в сторону Саур-могилы. Еще одно врезавшееся в память название, ставшее синонимом подвига. И теперь уже не только Великой Отечественной. Ловлю себя на мысли, что Славянск, Донецк, Луганск, Иловайск, Дебальцево звучат для меня как Брест, Сталинград, Курск, Севастополь… Новые имена Новой Отечественной. Именно такая это война для Донбасса. Теперь и для меня тоже…
Донецкий кряж - это не горы, а какая-то изломанная долина, с низинами и возвышенностями, «доработанная» карьерами, терриконами, обвалами. Мы едем по петляющей двухполоске, любуясь пейзажами, окрашенными осенью в желто-зеленые краски. На одном из поросших лесом участков дорогу перескочил… танк! Подъехав ближе, видим табличку «танковый полигон». Вдоль обочины несколько каких-то самоходных установок и стайка белых джипов ОБСЕ. Первая живая бронетехника, встреченная нами за это время. Но отсюда до Донецка - 90 км, до Дебальцево - 80 км. Если что, успеют ли?..
Едем долго, дорога пустынна, знаков нет. Но вот слева показался огромный курган с вершиной, затянутой туманом. Рядом с парковкой указатель: «Саур-Могила». В 1967 году на его вершине возвели огромный мемориальный комплекс в память о тяжелейших боях за «высоту 277» в 1943 году. Спустя 70 лет внуки повторили подвиг дедов.
Поднимаемся по склону. В середине подъема на небольшой площадке груда камней, видимо, бывшая когда-то кафе или сувенирной лавкой. Рядом могильная оградка с венками и цветами. Вьются по ветру привязанные к ней георгиевские ленточки. На столбике шахтерская каска.
Выложенная плитками дорожка ведет к вершине. От высоченной стелы остались лишь куски бетона, а от огромной фигуры Воина только простреленный солдатский сапог. На остатках постамента надпись: «Это наша земля!» Над головой пролетают клочья тумана. И тишина. Но не та, что в донецком аэропорте, а спокойная, как на кладбище. Будто попал в безвременье. Лишь посвистывает в рваной арматуре холодный пронизывающий ветер.
Место стратегическое - отсюда открыто все, на много километров вокруг. Ее вершину держал десяток мужиков с автоматами да парой ЗУшек*, чьи искореженные останки лежат среди руин обелиска. Когда наползала украинская техника, они вызывали огонь на себя. Погибших сменяли товарищи. Лишь на пять дней украинские спецназ и мотопехота смогли ее занять. Сейчас склоны пусты, останки сгоревших машин убраны. Укро-СМИ утверждали, что долбили их с Российской территории (до границы отсюда всего-то 10 км). А даже если и так?.. Нас сюда звали, нас ждали. Вас - нет!
У звезды потухшего «Вечного огня» потрепанные ветром венки и цветы. Рядом с площадкой семь крестов. И колокол на деревянных опорах. Мы стоим и молча смотрим на застывшие на фотографиях лица. Тут и отцы, и дети. Начал накрапывать дождик. «Небо плачет…» - прошептала Аня. Сергей достал из кобуры на поясе пистолет. Три гулких выстрела разорвали тишину и эхом раскатились по долине. Салют братьям по оружию.
Вниз спускаемся по парадной лестнице. Она полностью разбита. У высаженных в аллею елей срезаны ветви и верхушки. Справа от лестницы каскад барельефов, посвященных разным родам войск. Они посечены пулями и осколками, а те, что ближе к вершине, разбиты на куски.
Сергей успел понюхать пороху, видел смерть. Но потрясен не меньше нашего. «Это большая честь погибнуть и быть похороненным тут…» - тихо произнес он.
У подножия экспозиция техники времен Великой Отечественной. Ей тоже досталось. Рядом свежее кладбище, несколько рядов крестов. Среди мужских имен одно женское: Наташа Красовская из Белоруссии. На одном сразу два имени, чешских: Иво Стейскал из Брно и Войтех Глинка из Табора. Вот так и узнаешь, кто твой настоящий друг, брат… В одном ряду имен нет, а на холмиках лежат проржавевшие каски. Оказывается, при зачистке кургана, бойцы ополчения обнаружили ранее неизвестное захоронение красноармейцев, погибших тут 70 лет назад. Теперь они лежат рядом - деды и внуки. Мы долго стоим, как завороженные, не замечая дождя. Я думаю о том, что подвигло этих парней идти почти на верную смерть? Деньги? Слава? А может путинская пропаганда?.. Уверен, что понятия, многими забытые, такие как «честь» и «долг». Перед собой и братьями по оружию, перед памятью отцов и дедов. За спиной твоя земля, родня, дети. А впереди враг, пришедший на твою землю жечь и, убивать, потому что «Донбасс будет или украинским или безлюдным». Только бы это было не зря! Только бы их память не предали! И какой же мелкотравчатой сволочью выглядит с высоты Саур-Могилы наша «самопровозглашенная интеллигенция», выходящая на митинги с желто-голубыми тряпками... Метко заметил в свое время канцлер Горчаков: «Едят и гадят в одном месте только свиньи».
И вдруг Серега протягивает мне свой пистолет: «Помяни ребят…» Трижды жму на курок. Возвращаю оружие. «Спасибо…» Не смог найти слов, чтобы передать, насколько я был ему благодарен!
От старого дерева, куда молодожены повязывали на счастье ленточки, остался почерневший ствол. Но ленточек меньше не стало, правда теперь в основном они георгиевские…
«Послушай ветры над Саур-Могилой
И ты поймешь кто эту землю спас,
Чье мужество в боях освободило,
Врагу не покорившийся Донбасс»
Мы уехали, а ветры остались, и колышат ленточки в память о павших.
Вскоре стемнело, полил дождь. Недалеко от столицы ЛНР подсадили голосующих парней в военной форме. Едут на выходные домой в Луганск. Ругаются: «Какого черта маршируем по плацу, когда укропы на нашей земле?!» Новобранцы - молодые, горячие.
Вечер, завтра возвращаемся домой. «У тебя это командировка?» - спрашивает Серега. «Нет, - отвечаю. - Это было мое решение». Он помолчал немного. «Хорошо, что приехали. А то порой кажется, что на большой земле о нас забыли…» Выхожу на балкон, курю. С темного низкого неба моросит дождь. Вдалеке прощальным «салютом» ухают залпы. Бытует мнение, что мотоциклист должен быть вне политики. Мол, это часть принципа «свобода»! Свобода от чего? Мыслей, совести, правды?.. Может, от реальности?..
Утром облачно, но сухо. Тепло прощаемся с парнями, благодарим и желаем удачи. Едем на Изварино, напрямик к границе. На душе тяжело… Здесь действительно ждали Россию, хотели вернуться домой, до смерти устав от реалий «незалежности». Ведь у Крыма получилось! Но Россия не пришла… Радовались победам на фронте, ждали наступлений, но их каждый раз останавливала невидимая рука… Верили в независимую Новороссию, но судя по всему «проект закрыт». На границе ЛНР и ДНР ставят таможни. Руководство республик делит власть и «стрижет купоны». Пока одни сражаются за идею, другие под их кровушку набивают карманы. Как говорится, «кому война, а кому мать родна». Что дальше?.. Как сказал Алексей, с которым в этот раз мы так и не встретились: «Я не пророк. Я солдат». «Зачем же тогда воевать?» - спросите вы. А что делать, если на твоей земле враг? Если твой отец, брат, друг сложили голову за возрождение Новороссии, за красивую мечту, хоть она может и не осуществиться. Что ты ответишь, когда дети и внуки спросят: «Что ты сделал, когда в наш дом пришли оккупанты?» А как же совесть, честь? Их нет у толстомордых ворюг при власти, что в России, что на Украине. Но у людей они есть, и поэтому они там, на «передке»... В Первую Мировую студенты и крестьяне шли на фронт добровольцами, потому что «братушек-сербов бьют!» И во время Великой Отечественной в штрафбат шли и оппоненты Сталина, и воры в законе. А кто-то в штабах ордена получал и дырочки под новую звездочку проворачивал. Может им тоже стоило бросить оружие? А может заодно с «освободителями»?.. Но мы русские! Выстояли тогда, выстоим и сейчас.
Некоторые знакомые предлагали посмотреть «для объективности» и с другой стороны. Тогда может и в 1943-м нужно было осветить ужасное положение немцев под Сталинградом?..
На границе огромная очередь машин. Рядом курят здоровые мужики. Беженцы?.. Позиция «моя хата с краю» тоже родом из смутных 90-х. По мотопривычке просачиваюсь вперед. Ополченец на шлагбауме улыбается, пропускает. На КПП проверка документов. «Сувениры не везете?..» Взгляд пронизывающий, это уже не просто ополченец. Я грустно улыбаюсь, понимая о каких «сувенирах» идет речь. Нет, в кофре только нашивки и флажки государства, которое возможно никогда не появится на картах. Государства, за которое умирали и продолжают умирать люди…
На российском КПП вопрос: «Вы не здесь въезжали на Украину?» Слово резануло слух, отвык от него за эту неделю. «Нет, мы въезжали в ЛНР через Должанское». Быстрый, понимающий взгляд. Оформление продолжается…
Как только пересекли границу, заморосил нудный мелкий дождик, смывая пропахшую порохом пыль Новороссии. Говорят, журналист должен иметь холодное сердце. Наверное, я никогда не буду хорошим журналистом. В моем навсегда останутся тишина Донецкого аэропорта и ветры Саур-Могилы.
P.S.
Я снова вернулся в мир бестолковой суеты и погони за смутными благами. Но мне повезло - я увидел настоящих Людей, героев Новой Отечественной. Эта поездка укрепила меня в моей вере. Вере в русского человека, его стойкость, самопожертвование. И не беда, если какие-нибудь либералы и майданутые придадут меня анафеме и даже удалят из «друзей» в Фейсбуке J. Я был честен перед собой и перед вами, читающими это. Как сказал генерал Карбышев: «Я совестью и Родиной не торгую!»