В Питере никто не слышал, как чёрт украл месяц. Правда, пушкинский писарь, выходя на четвереньках из шинка, видел, что месяц ни с сего ни с того танцевал на небе, и уверял с божбою в том весь ЖЖ, но миряне качали головами и даже подымали его на смех.
Худощавый Витя выходил из шинка расстроенный и не в духе. Шинкарка никаким образом не решалась ему верить в долг; он хотел было дожидаться, авось-либо придёт какой-нибудь набожный читатель и попотчует его; но, как нарочно, все его верные хомячки оставались дома и, как честные христиане, ели ужин посреди своих домашних. Размышляя о развращении нравов и о деревянном сердце жидовки, продающей вино, Витя набрёл на новость и остановился в изумлении.
Казалось бы, чего непонятного? В тексте абсолютно недвусмысленно идёт речь именно о православных и только православных церквях. Но великому питерскому «эксперту» всея наук как всегда с перепою померещились католики. Видать долго праздновал.