Что ему Гекуба
Время от времени мне звонят журналисты и просят дать комментарий по поводу чьей-то кончины, громкого заявления, события в мире или исхода какого-нибудь важного матча.
Вот только что... Впрочем, не в этом дело. Ну, то есть, дело касалось заявления одного прекрасного актера о передаче только что построенного моста Украине.
Во избежание недоразумений, очень прошу всех подписчиков моей страницы поверить в то, что я старею - ни по часам, конечно, а по годам, и с каждым годом любое событие в мире меня до странности занимает все меньше и меньше здоровья моих близких и друзей. И я совершенно не успеваю за повесткой дня.
Как комментировать чей-то уход, я все еще помню - что бы я ни написал по поводу убытия человека на тот свет, я обыкновенно заканчиваю пожеланием светлой памяти. Еще легче со днями рождений - я начинаю со здоровья, поскольку не готов строчить некрологи каждый день.
Но в случае с крымским мостом я испытываю замешательство: я вообще не уверен, что артист, даже самых великих способностей и достижений, должен непременно давать советы о передаче чьего-либо имущества какой-либо стороне.
Мы знаем, что Эйфелева башня наводила ужас на Мопассана. Однако она стоит, и я помню, что сам, не имея никакого мнения о ее достоинствах, несколько раз покупал у ее основания брелоки, которые затем надолго пригодились мне для связки ключей. Я так же помню, как долго пользовался компьютерным ковриком, на котором были изображены только яички Давида Микеланджело. Но яички стерлись, и мышь перестала по ним скользить.
У меня нет ответов на все глобальные вопросы злобы дня, я только мечтаю о том, чтобы эта злоба скорее растворилась в добродушии.
Ведь что-нибудь ляпнуть артисту не сложнее, чем понарошку умереть журналисту. И было бы совсем хорошо, если бы последние давали меньше поводов делать из артистов трибунов или мыслителей.
Всё, что я успеваю сообразить, я стараюсь передать словами в своем блоге, но я совершенно не готов комментировать еще и то, что успевают или не успевают сообразить мои коллеги.
Поверьте мне на слово, что их так же волнует Гекуба как сотни лет назад. А они всё плачут и плачут... Как будто бы по собственной матери.
А, может, и правда, плачут? Но как можно комментировать чужие слезы? Ими можно только проникнуться и, если получится, заплакать вместе с ними. Без всяких слов...
Вот только что... Впрочем, не в этом дело. Ну, то есть, дело касалось заявления одного прекрасного актера о передаче только что построенного моста Украине.
Во избежание недоразумений, очень прошу всех подписчиков моей страницы поверить в то, что я старею - ни по часам, конечно, а по годам, и с каждым годом любое событие в мире меня до странности занимает все меньше и меньше здоровья моих близких и друзей. И я совершенно не успеваю за повесткой дня.
Как комментировать чей-то уход, я все еще помню - что бы я ни написал по поводу убытия человека на тот свет, я обыкновенно заканчиваю пожеланием светлой памяти. Еще легче со днями рождений - я начинаю со здоровья, поскольку не готов строчить некрологи каждый день.
Но в случае с крымским мостом я испытываю замешательство: я вообще не уверен, что артист, даже самых великих способностей и достижений, должен непременно давать советы о передаче чьего-либо имущества какой-либо стороне.
Мы знаем, что Эйфелева башня наводила ужас на Мопассана. Однако она стоит, и я помню, что сам, не имея никакого мнения о ее достоинствах, несколько раз покупал у ее основания брелоки, которые затем надолго пригодились мне для связки ключей. Я так же помню, как долго пользовался компьютерным ковриком, на котором были изображены только яички Давида Микеланджело. Но яички стерлись, и мышь перестала по ним скользить.
У меня нет ответов на все глобальные вопросы злобы дня, я только мечтаю о том, чтобы эта злоба скорее растворилась в добродушии.
Ведь что-нибудь ляпнуть артисту не сложнее, чем понарошку умереть журналисту. И было бы совсем хорошо, если бы последние давали меньше поводов делать из артистов трибунов или мыслителей.
Всё, что я успеваю сообразить, я стараюсь передать словами в своем блоге, но я совершенно не готов комментировать еще и то, что успевают или не успевают сообразить мои коллеги.
Поверьте мне на слово, что их так же волнует Гекуба как сотни лет назад. А они всё плачут и плачут... Как будто бы по собственной матери.
А, может, и правда, плачут? Но как можно комментировать чужие слезы? Ими можно только проникнуться и, если получится, заплакать вместе с ними. Без всяких слов...