Felice
У меня в этой жизни было так много расставаний, что это даже вышло каким-то негрустным.
Мы сидели друг напротив друга в кафе: я с жасминовым чаем, заваренным слишком крепко, ты с кофе, подбирая мизинцем рассыпанный по столу сахар, да так сосредоточенно, словно важнее в этот момент ничего не было. Я спросила: "Как скоро?" Ты, хмурясь, ответил, что неделю-две, не больше. Я плотнее запахнулась в кардиган и откинулась на спинку стула, но задела чашку, и чай вышел из белых керамических берегов и выплеснулся на стол, после чего мы снова, сблизив головы, заговорщически смеялись. И это было как в детстве, когда рассадишь коленку, а друг тебя успокаивает, прикладывает подорожник и просит не плакать, потому что, если пойдешь к маме, она оставит дома, и веселью конец. Тебе и смешно, и больно, коленка саднит, но это уже неважно. Вечером мама, конечно, спросит грозно: "Что это??" Но сейчас сонно жужжат шмели, пахнет клевером, а трава, деревья, птенцы и дети растут изо всех сил, так что даже в воздухе слышится легкое электрическое гудение.
Нашему городу еще далеко до лета, снаружи темно, небо висит очень низко над головой. Пахнет близким снегопадом. Я в последний раз пробую на вкус твое имя: три гладких слога на языке, как три спелые вишни. Мы обнимаемся напоследок, я встаю на цыпочки, прислонившись щекой к твоей щеке и думаю, что вот сейчас бы сказать что-то значимое и красивое, но в голову лезет какая-то ерунда. Я отпускаю тебя, широко улыбаюсь, молча киваю и ухожу. Я не оборачиваюсь, хотя искушение сильно. Я уже не узнаю, стоял ли ты, глядя мне вслед или сразу растворился в толпе. Но это уже неважно. Знаешь, у нас все будет хорошо.