Босой - Толстой??
Считается, что имя и произведения Льва Толстого «несущественны» для литературного контекста «Мастера и Маргариты» (Б. М. Гаспаров). Этот тезис, однако, вполне может быть оспорен.
<...>
При более пристальном чтении в тексте романа обнаруживаются и другие, не столь явные следы «присутствия» Л. Н. Толстого. Присмотримся внимательнее к председателю жилтоварищества дома № 302-бис Никанору Ивановичу Босому. Что сближает его с Толстым?
Начнем с фамилий - это двусложные адъективы на -ой с ударением на последнем слоге: Бо¦сой - Тол¦стой. Фамилия председателя жилтоварищества намекает на характерную примету в облике великого писателя: глазам современников Толстой часто представал босым (одно такое изображение Булгаков упоминает в «Записках покойника»). И наоборот, фамилия Толстого соотносится с характерной чертой внешности Никанора Ивановича: если Толстой бос, то Босой толст.
В ранних редакциях «Мастера и Маргариты» арест Босого был стилизован в легко узнаваемой манере позднего Толстого, а в чертах личности председателя угадывался сам Толстой. В позднейшем тексте почти все авторские указания, обнаруживающие слишком явное подобие между Босым и Толстым, были сняты либо затушеваны. Но одно указание осталось - это нелюбовь к поэзии и к театру.
В своем сне Босой попадает в театр, где ему приходится выслушивать «отрывки из “Скупого рыцаря” поэта Пушкина» (гл. 15). В этой главе романа пародийны по отношению к Толстому, во-первых, прием, который В. Б. Шкловский, анализируя описание театра в «Войне и мире», назвал «остранением», а во-вторых, оценка театрального представления, сделанная от лица Босого: актер говорит «ненатуральным голосом» и улыбается «фальшивой улыбкой». Именно такими представляются Наташе Ростовой действия актеров на сцене («Война и мир», т. 2, ч. 5, гл. IX).
Появление Пушкина в этом контексте не должно удивлять. Слова Мастера о Босом: «Пушкина ругает на чем свет стоит» - вполне могут быть переадресованы Толстому. В его трактате «Что такое искусство?» претензии к поэзии Пушкина высказаны и от собственного имени автора, и от лица «человека из народа», не испорченного ложной цивилизацией. Но если для Толстого культура и цивилизация - антонимы, то для Булгакова - синонимы. В невежественном Никаноре Ивановиче можно увидеть пародию и на самого Толстого, и на его идеал «человека из народа»; по крайней мере, кончил Босой тем же, что и они, - ненавистью к театру и к Пушкину (см. эпилог «Мастера и Маргариты»).
«Пушкинская» тема в романе Булгакова парадоксально сопряжена с «толстовской». Упреки Толстого Пушкину подхватывает другой персонаж - поэт Рюхин (гл. 6). В его монологе особого внимания заслуживает промелькнувшая строчка из пушкинского «Зимнего вечера» (Буря мглою небо кроет...), которая лейтмотивом проходит через всё творчество Булгакова. Так, пьеса «Последние дни» («Александр Пушкин», 1935) начинается и заканчивается цитатой из «Зимнего вечера», причем слышит и затем повторяет пушкинские стихи «человек из народа» - агент III Отделения, сопровождающий в буранную ночь гроб с телом Пушкина из Петербурга в Святогорский монастырь. Эта символика опосредована художественным опытом Толстого: ср. рассказ «Хозяин и работник», где в зимнюю буранную ночь пушкинские стихи припоминает крестьянин Петруха.
Снежные бури у Толстого и у Булгакова должны восприниматься на фоне пушкинских бурь, метелей и буранов - это не только символ, но и литературная аллюзия. Здесь, однако, исследование выходит за рамки заявленной темы, касаясь уже более общих вопросов «поэтики интертекстуальности» в русской литературе конца XIX - первой половины XX столетия.
Взято на сайте журнала Philologica из резюме статьи А. Э. Скворцова
ЛЕВ ТОЛСТОЙ В КРИВОМ ЗЕРКАЛЕ «МАСТЕРА И МАРГАРИТЫ»
(В дополнение к мотивному анализу романа)