История Дмитровского Экскаваторного Завода 1 ч.
В самом начале
Основные цеха завода располагаются на высоком холме справа от дороги из Дмитрова в село Внуково. Издавна это холм назывался "Поклонной горой", по-видимому, из-за соседства со стоявшей с XVII века шатровой церковью тогдашнего сельца Орехово. В конце ХIХ века эта северо-восточная окраина Дмитрова представляла собой выгон, пустырь с развалинами корпусов порохового погреба и конюшен времен Екатерины Великой.
Все изменилось, когда в конце 1897 года в Дмитрове появился Иван Миронович Галкин, сын крестьянина из села Вороново Дмитровского уезда.
С малолетства оказавшись в Москве, Галкин трудился подмастерьем на различных текстильных фабриках. Там, в фабричных литейных мастерских он получил первые навыки литейщика, затем несколько лет работал формовщиком на московском заводе "Общества механических заводов братьев Бромлей" (с 1922 года - завод "Красный пролетарий").
Именно в эти годы Галкину удалось каким-то образом сколотить первоначальный капитал, а также обзавестись определенными связями в среде московских купцов-старьевщиков.
Вернувшись в Дмитров, Иван Миронович сумел выхлопотать в Городской управе право на аренду заброшенного здания порохового погреба на вышеупомянутом пустыре, решив организовать там чугунолитейную мастерскую.
Оборудование для вагранки (чугуноплавильной печи) и вентилятор для дутья Галкин приобрел у своих знакомых московских старьевщиков. Вентилятор имел деревянный конный привод с такими же деревянными шестернями валом и шкивом.
Литейный цех располагался в низком кирпичном здании и освещался двумя керосиновыми лампами "Молния" по 30 свечей. Формовщиков насчитывалось девять человек при одном мастере, которые выполняли все работы: приготовляли землю, набивали ее в опоки, производили разъемку опок, кладку груза на опоки, осуществляли заливку жидкого металла в опоки и выбивку готового литья.
Формовочный грунт был местным, карьер находился рядом с заводом.
Чугун плавился в вагранках на коксе. Вагранку обслуживали двое рабочих. Все работы по приготовлению и загрузке шихты выполнялись вручную. За неимением копра чугун разбивали болванкой-матренкой.
При заливке жидкого чугуна пара рабочих разносили чугун в ковше весом 100-130 кг и разливали его в формы.
Однако сразу же возникли проблемы. А все из-за неуемной жадности хозяина завода. Желая извлекать максимальную прибыль из своего предприятия, он выгадывал каждую копейку на любых вложениях в производство и сырье. Так, стремясь сэкономить и на лошадях для привода вентилятора, Галкин пытался поначалу арендовать их задешево на живодерне дмитровского купца В.Н. Клятова. Но предназначенные на убой старые, больные клячи нормально вертеть приводное колесо не могли, в результате чего дутье было неравномерным и литье портилось. Тогда пришлось на привод поставить рабочих, а им в помощь хозяин за копейки нанимал босяков.
Кокс закупленный по дешевке в Москве в компании "Карл Беш", оказался настолько плох, что литье пришлось потом заново переливать уже на другом коксе более высокого качества.
Еще более прижимист Галкин был и по отношению к своим рабочим. Условия труда были тяжелыми, а оплата - от 60 коп. до 1.20 руб. за смену, продолжительность рабочего дня составляла 12 часов, отпусков не было. Деревянные опоки часто загорались, из-за отсутствия вентиляции в цеху скапливался дым, пар, держался удушливый запах гари. В результате рабочие угорали. Их просто выносили на улицу. Эксплуатировался вовсю и труд несовершеннолетних без соблюдения нормы рабочего дня. О социальном страховании рабочих, как и об оплачиваемых больничных листах, и речи быть не могло. Из-за этого, особенно в 1906 - 1907 гг., на заводе нередко происходили однодневные забастовки.
Однако, как ни ужимался Иван Миронович, повысить рентабельность, а главное, качество продукции без технического переоснащения производства было невозможно. Вскоре в Яхроме для этого дела нашелся компаньон, некто Костерев, слесарь-кустарь из деревни Ковшино. У него была самоточка и небольшой нефтяной двигатель. К литейному цеху сделали деревянную пристройку, куда компаньоны и поместили двигатель и самоточку. С новым приводом дела пошли куда как лучше.
Костерев оказался весьма полезным компаньоном: именно через него был налажен сбыт литья по всему Дмитровскому уезду. С этого момента завод обеспечивал чугунным литьем практическую всю местную промышленность: бумагопрядильную и ткацкую фабрику Товарищества Покровская мануфактура в Яхроме, Орудьевскую галунную мануфактуру Ижванова, фабрику Алексеевых, фабрику Сазоновых в Гришино, фарфоровый завод Кузнецова, Запрудненский стеклозавод, суконную фабрику братьев Немковых, Костинский пуговичный завод братьев Грибковых, обувную фабрику Столяровых и др. Основным же потребителем была Яхромская бумагопрядильная и ткацкая фабрика, куда ежедневно отправлялись две конных повозки с литьем, а обратно - с чугунным ломом. Особо сложные изделия, в особенности, по заказу братьев Грибковых Галкин, пользуясь своими связями, выполнял в Москве, а затем перепродавал их местным заказчикам с немалой для себя прибылью.
Но вскоре Галкина в очередной раз подвела его жадность и деловая нечистоплотность: Костерев, заподозрив, что компаньон его банально обсчитывает, разорвал с ним всяческие отношения и забрал с завода свои двигатель и самоточку.
Пришлось опять выкручиваться: сначала на деньги орудьевского фабриканта Ижванова был приобретен (опять-таки у старьевщиков) подержанный нефтяной двигатель. Но он оказался настолько изношенным, что работать было просто невозможно и его пришлось выбросить. Приобретенный вместо него такой же б/у вертикальный паровой котел с паровой машиной оказались из-за сильного износа также непригодными для работы.
Только с третьей попытки, опять не без помощи неизвестных компаньонов, Галкину удалось приобрести приличную паровую машину - локомобиль. И с этого момента дела окончательно пошли в гору.
Постоянные заказы поступали от Яхромской бумагопрядильной фабрики и фарфорового завода М. Кузнецова в Вербилках. С начала года и до торфяного сезона завод занимался изготовлением комплектующих для торфодобывающих и перерабатывающих машин. Летом выполнялись отливки для других фабрик. Осенью же отливались чугунные кладбищенские кресты и памятники.
К началу 1-й Мировой войны завод уже был полноценным предприятием, имевшим в составе литейный, токарный, слесарный, модельный, обрубочный и кузнечный цеха с числом рабочих от 35 до 50 человек.
В "Памятной книжке Московской губернии за 1914 г." значится: "чугунолитейный и механический завод Ивана Мироновича Галкина, заведует владелец. Рабочих мужчин - 11, женщин нет, существует с 1898 года". Расхождение реальных цифр с земской статистикой объясняется тем, что Галкин, подавая данные податному инспектору, попросту уклонялся от уплаты налогов, скрыв таким образом более двух десятков человек от налогообложения.
С началом 1-й Мировой войны дела у Галкина пошли еще лучше: завод получал многочисленные заказы от военного ведомства, в частности, на изготовление ряда деталей для знаменитого Царь-танка, который испытывался под Дмитровом вблизи села Орудьево.