Микрополис [part - 3]
Ан. Чернецов
МИКРОПОЛИС
(публикуется с сокращениями)
продолжение…
Глава 5. Операция начинается.
Гостиница - Центральный проспект - Промзона.
- Может ли быть святой, если нет Бога? - спросил Адлум.
- Он умрет, как собака, - пробормотал Рулль.
Томас Валентин. Без наставника.
I.
Это вышла не просто деловая поездка. Ее следовало бы изобразить, как яркое представление под названием: «Арт показывает город».
Голосом экскурсовода Артем начал:
- Перед вами город многовековой и глубокой скотопромышленной культуры. Вон обратите внимание - слева, одно из красивейших и старинных зданий. Это тюрьма.
- Замок? - удивился Денис.
- Да, да так он и называется: Тюремный замок - одна из старейших построек в городе. Всего же здесь четыре пенитенциарных учреждения? Три тюрьмы и сизо, плюс девять «зон» по области. Кроме того, издавна сюда примывало высланную из центра уголовную муть разного пошиба, отчего еще недавно на школьных дворах собирались общаки для передач. Есть в городе и своя элита. Худо-бедно здесь существуют четыре военных института.
- Да, - покивал головой Денис, - мундиров у вас порядком.
- Плюс высшая школа милиции.
- А что гражданских вузов совсем нет?
- Ну почему же? Медицинский и педагогический - военным для воспроизводства. Наш заочный Кулек - не в счет. Единственная отдушина.
- Но театр-то есть?
- О, здешний театр - это особая песня. Вон там сверни и вперед по проспекту.
Лайба Дениса выскочила на Театральную площадь. Взвизгнули тормоза. Арт вышел из машины, облокотился на афишную тумбу. За его спиной, выставив форпост дорических колонн, приосанился местный драмтеатр.
- Вот наш театр. Знаешь, кто здесь лучший актер? Старенький уже дедушка Николай Степанович Окладов. Как его только не перевирали в наших газетах: и Отгадов, и Отрадов, и Отпадов, и даже однажды Оторопян. Правда, правда… Андрюша Нетребенко с похмелья написал в «МК». Ты знаешь, как этого несчастного старика здесь ненавидят?! Однажды - партнеры подкачали, он в инвалидной коляске работал, и как-то неловко повернулся и опрокинулся на зрителей переднего ряда. Потерял сознание. Серьезно повредил руку. И сломал ключицу.
Ну, в зале понятно, хохот. Старика - на «скорой» - в больницу. Так у всей труппы праздник наступил. Он же в театре, как лакмусовая бумажка, которая всю их фальшь выявляла. Стоило ему выйти на сцену - сразу становилось ясно, до него здесь актеров не было, одни декорации. Да и те, какие-то балаганные.
Ведь все эти Помидоровы, Фризы, Петуховы, Кичники! Знаешь, когда я понял, что не хочу больше быть режиссером? Когда узнал все про этот театр. Понял, что придется каждый день раскланиваться с Помидоровой, что-то вежливое цедя сквозь зубы. Тереться в холе с Кичником, которого в пустом фанфаронстве переплюнет разве что один деда Леша - чудак с эспандером. Ручкаться с записным дураком - актером-примой Петуховым. Это ведь не люди, а какие-то обмылки людей. Не знаю, кто хуже: они или их зрители - ПТУшницы жующие чипсы. Нет, знаю! Эти - хуже! Девчонки не видели хорошего и идут сюда с вызовом, мол, а ну-ка подайте-ка нам настоящее искусство, мы его враз схрумкаем. Но, если бы они действительно увидели настоящее - поперхнулись бы! прокашлялись, хохотали и плакали и выплакали бы осколки окаянного зеркала. Если бы…Ах, это магическое «если бы»!
Эти-то ведь ублюдки Мельпомены, в отличие от деревенских девочек, знают, как оно выглядит - настоящее… не хотят давать, не могут, не дают! Закрыто на обед. Антракт. Аплодисменты!
Арт поклонился, но от тумбы не отошел. Денис восхищенно хлопал в ладоши, высунувшись из окна своей роскошной лайбы.
- Здесь я впервые понял, где я живу. Это - город сидней.
- Как?!!
Город сидней
тема
Я живу в городе сидней. Это существа - смысл жизни, которых сводится к тому, чтобы ни в коем случае, ни под каким видом не отрывать задницы. И тогда они получают различные бонусы: сыпят на пузо крошки от полосок, жрут, срут, спят, курят, пьют. Не отрывая задницы. Это главное - в городе сидней. Не отрывать задницы! К этому сводится весь смысл существования. Самое распространенное средство против попыток оторвать от насиженного места - обида. Бывает, вырастит человек обиду внутри себя. И только обидой одной и живет. Обижаются здесь с размахом. На обиду может быть потрачена вся жизнь или, в крайнем случае, приличная часть ее. Причем причина обиды, не только не запоминается, а забывается сразу после измышления ее. А в том, что все причины измышлены убедиться не трудно. Как же можно кого-нибудь обидеть, не вставая с места? Значит, в самой попытке движения уже заключена природа неприязни? Не совсем так… Иногда сидней удается расшевелить и они слегка поднимают свои расплющенные геморроидальные половинки. Но тут же, находясь еще в этой нелепой позе прямого угла, начинают требовать для себя столь шумных оваций и какого-то совсем немыслимого и даже смешного в такой ситуации чествования, требуют нестерпимо настойчиво, бесцеремонно, громко, с угрозами, что становится просто не выносимым. Тогда любой окрик, гримаса или просто громкое чихание вызывает у них обиду. Само недостаточное внимание воспринимается, как акт агрессии, требующий немедленной реакции и ответного удара. И тогда надо скорее закрыться, ибо сидень начинает занимать привычное для себя положение и та энергия, которая выделилась только что в ходе немыслимого для него рывка, превращается в гигантскую черную дыру, которая начинает захватывать и тебя, уже почуявшего за собой вину, и даже стремительно раздувающего ее. Тогда надо немедленно закрыться, эвакуировать все, что есть живого и погрузится на недостижимую глубину...
И с чем же ты остался, христианствующий гуманист? С оскаленным лицом мизантропа. С желанием остаться совсем одному. С вечно сжатыми кулаками. С почти физической неприязнью к людям. Когда жгучую боль в коже вызывает сама необходимость видеть себе подобных, говорить с ними, улыбаться им. Что же внутри тебя самого? Черная пиявка уходящая корнем в настолько глубокое, что вырвать ее значило бы уничтожить себя такого, каков ты есть.
- А развлечения здесь существуют? - спросил Денис. - Ну, помимо твоих замечательных мини-моноспектаклей, естественно…
- Развлечений здесь немного. А точнее два. Первое - это обиды, как и было сказано. О, обижаются здесь с размахом!
- И второе?
- Сплетни.
II.
Отражая солнечные лучи, автомобиль развернулся.
- Кстати ты заметил, какая здесь площадь? - спросил Артем. - Дорога проходит по касательной и отсекает - угол. Нигде я не видывал ничего похожего. Ведь площадь - это квадрат, боевое каре города, в крайнем случае - просторное прямоугольное пространство. Здесь такого не увидишь. У нас все площади - углы!
Денис не поверил, и товарищам пришлось съездить на Центральную площадь, обогнуть Свободу и, наконец, прибыть на Покровку.
Единственным украшением площади имени генерала Покровского был пьяный, который безмятежно спал возле столба. Пьяный напоминал уставшего атланта.
- Да ты прав, - усмехнулся Денис, - действительно одни углы.
- Будто в наказание. - Артем закрыл стекло. - Знаешь, какую надпись следовало бы повесить на этой площади?
- Какую надпись?
- «Берегись, чужак, чтобы закат не застал тебя в этих местах».
Лайба прибавила хода и покатила дальше.
- Вон телевышка, под ней припрятался, я надеюсь, один из наших клиентов - Сережа Цыганков - владелец местного бюро столичной радиостанции «Золотой Формат». Жирная курочка, хорошо бы прощупать.
- Прощупаем.
- Теперь немного влево и вон притормози у того здания.
- Что это?
- Бывший детский садик.
- Что нам здесь?
- О! Тут расположилась редакция самого авторитетного в городе бизнес-журнала «Корпоративный Совет».
- Хотелось бы посмотреть.
Арт хлопнул дверцей и вскоре вернулся с экземпляром последнего номера.
- Они его, что на туалетной бумаге печатают? - Денис брезгливо перебирал страницы.
- Самый авторитетный! - Арт значительно поднял палец вверх.
- Я же видел, здесь есть приличные журналы.
- Самый авторитетный! - повторил Арт и резюмировал. - Денег просто не мерено.
- Будем брать! - согласился Денис.
Проехав город насквозь, парни метнулись в промзону. Часть предприятий давно не работала. Денису очень приглянулся Нефтезавод, но Арт сразу предупредил, что этот орешек не по их челюстям. Последние четыре года предприятием владела Британская корпорация.
Денис досадливо покачал головой:
- Перехватили.
Объехав по кольцу, лайба вонзилась в город с другой стороны. Мимо понеслись унылые многоэтажки микрорайона Недостроево.
- Как говорит один мой знакомец, педонекрофилом можно стать, если жить в Недостроево.
На песчаных карьерах нежились отпускники и бездельники. Похоже, в таковых здесь не было недостатка.
- Может, искупнемся? - предложил Артем.
- Чуть позже, - строго отсек Денис.
Арт продолжал комментировать.
- Супермаркет «Патрон»
- Странное название, - изумился Денис.
- Да, у нас все так. Вот, например, «Остров сокровищ» это, что, по-твоему?
- Казино?
- Химчистка!
Денис зашмыгал носом.
- А «Гранд-отель»?
- Гостиница? …хотя я не уверен.
- Кегельбан. И напоследок, ну… напрягись. Барабанная дробь! «Конюшня»?!
- Может быть какой-нибудь маргинальный клуб?
- Самый шикарный ресторан!
Они еще раз миновали Центральную и Театральную площади. На этот раз Денис чему-то два раза усмехнулся. И подкатили к Дому детского творчества, бывшему Дворцу пионеров. Дворец был хорош!
- Там католический собор, позади баптистская церковь, а вон видишь между ними такая беседочка.
Парни вышли из машины и проследовали в тенек.
- Вон вся в зелени, - указывал дорогу Арт, - ее с улицы почти не видно. Да-да… там я курил.
Почему-то каждый раз, пытаясь сообщить тому или иному месту, какую-нибудь приятность Арт приговаривал: «а здесь я курил». И напротив желая заключить о месте, как о ничего не стоящем, прибавлял: «здесь я горбатил». Многие могли бы принять Арта за лентяя. И наверняка ошиблись бы. Артем работал, и позвольте вас уверить со всей отдачей, в газетах, а последние в городе разделялись на две категории: в одних зарплату платили только вначале и со временем прекращали, в других же сперва просили подождать, и это значило, что денег не будет вовсе. С газетами второго сорта Арт предпочитал не сотрудничать.
Бронзовый Пушкин, притаившийся в алее, прикрыл двух парней своей широкой спиной.
Оставив уютную беседку, Арт с Денисом проехали мимо здания красного кирпича, где размещалась редакция «Родной стороны». Миновали обнесенную, как феодальный замок стеной и украшенную стягами с цветами хозяина, крепость фирмы «Оствест», владеющую местной «Комсомолкой». Да, мало ли и других, крупных и мелких фирм и предприятий осмотрели они издали в этот день.
И каждый раз о своих коллегах отзывался Арт с такой безапелляционностью, что, казалось, все самые ничтожные людишки, которым более нигде не нашлось места, в одночасье переместились в местные редакции. И еще одна странная закономерность могла поразить собеседника, Арт настаивал: если среди корректоров или журналистов, хоть и редко, но порой удавалось встретить хоть сколько-нибудь порядочного человека, то среди редакторов таковые, почему-то не попадались.
Под конец Арт попросил остановить у здания Кулька.
- Зайдем? - он распахнул дверь. Еще со времен тренировок памяти физических действий, Арт помнил, сколько ступенек за дверью. Пять.
- Зайдем? - повторил Арт.
- Зачем? - скривился Денис, - чо нам тут делать?
- Зайдем, - просительно затянул Артем, - сверху виден город.
Широкий прохладный холл. Знакомые, как из детства, запахи. Налево дверь учителя - теперь она заперта. Широкая мраморная лестница, почти как у Эйзенштейна. На долгих пролетах по пути наверх Денис выдохся. И вот, наконец - родина! Пятый этаж. Широкая зала, по краям строгие ряды гладких растворяющихся у потолка колонн. Витражи пыли на окнах.
Денис прижался к стеклу:
- И чего отсюда видно?
В окне торчал угол Театральной площади и улетающий вдаль проспект. Арт остановился, словно композитор, готовый услышать лучшую из своих мелодий. Здесь они познакомились с Кирой.
- Ладно, пошли отсюда! Угнетают меня все эти университеты искусств, своей непролазной нищетой. - Денис отошел от окна. - Я сам в таком пять лет угробил.
III.
Ночь приголубила город. Скрыв тенями неряшливые улицы, и разогнав по домам усталых людей с пустыми глазами - смотреть телевизоры.
Денис требовал ночной жизни:
- Ты вообще, какую музыку любишь?
Арт относился к этому вопросу настороженно. Обычно переспрашивая, он натыкался на примерно вот какой ответ: «Я-то? Я-то - разную: могу шансон, могу попсу, а могу и рок». Артем немел от такого разнообразия стилей. И только изредка разговор клеился, если собеседник, пожимая плечами, говорил что-то вроде: «Ну, в последнее время, в основном - эмо». Сейчас Арт пересказал эту историю Денису. Денис заржал.
- Не-е, я эмо не очень, - Денис выдохнул в окно дым, - Я люблю старичков: «Ю-ту», «Кью»…
Артем оттаял душой.
- В принципе у нас рок-н-ролльные банды играют только в «Серпентарии».
- Где это?
- Только в последнее время я не очень люблю туда ходить.
- Да, ладно, поехали, проветримся! Снимем пару готических цыпочек.
На входе в рок-клуб «Серпентарий» сияли мертвецки синие огни. Как-то дозанувшись грибами Арт словил тут бэд-трип. Наверное, поэтому он и недолюбливал теперь это заведение.
Возле микрофона куражился Дима Вшивнов, по кличке Шива. Став арт-директором клуба, большой поклонник Дэвида Ковердейла Шива наконец-то получил возможность еженедельно выбираться на сцену. Из музыкантов-неудачников он сколотил очень колоритный коллектив «Жабы». Сейчас парни готовились грянуть свой заглавный хит - «Ослиный рок-н-ролл». Жизненным кредо Шивы было: Пел - пою - буду петь, пил - пью - буду пить. В среде слушателей у него было не мало последователей.
Очень скоро Денис убедился, что только они с Артом не могут найти себе занятие по душе. Народ же оттягивался в полный рост. Даже громадный охранник - бывший спецназовец, битый час гонявшийся за тщедушным панком, который осмелился сигануть со сцены, наконец-то настиг прыгуна и с тихим сладострастием избивал его в углу.
- Да, вечер проходит, - грустно заявил Денис, - а уик-энд катит в глаза. Так не отдохнешь! А есть в этом городе заведения с девушками?
И они помчались в дискотеку «Поляроид». Лазерное шоу, высветившее белые женские маечки и бретельки, вдохновило Дениса. Веселье тут было в полном разгаре.
Редкие на танцполе парни похоже все как один изображали боевой танец бабуинов. Девушки были много живее и напоминали скорее мартышек перед случкой. Все они уже изрядно приняли алкоголя: барышни - замаскированного под «Мартини» - вермута, юноши обычной водки; и теперь представляли себе, что находятся под воздействием чего-нибудь крайне модного, вроде ЕХС. Это добавляло романтики.
Несколько человек в центре пляски действительно отведали сегодня какой-то кустарной химии, их движения отличались особой фантазией и напоминали танец сломанных механических кукол.
Денис вышел на танцпол с королевским достоинством и через пять минут зажигал не хуже Рикки Мартина. Вернулся он уже с двумя стройнюгами. Та, что посимпатичнее, сразу взобралась к нему на колени, вторая обиженно поглядывала на Артема.
- Слушай я уже утомился созерцанием латинских плясок. Может, поедем в «Ва-Банк»? - наклонился Артем к Денису стараясь переорать настойчивый драм-н-бейс.
- О! Там мы еще не были! Идем ва-банк! Девочки, вы с нами?
Попробовал бы так развязно спросить Артем, наверняка был бы послан. Но Денису девочки не отказали. Они радостно оккупировали его лайбу с лакированным носом.
- Слушай, может, лучше мотор зарядим?
- Зачем? - удивился Денис.
- Ты же пил?
- Ну, и что?
- А, как же поедешь за рулем?
- Так, что у вас гаишники не такие, как везде?
Денис распахнул права. За пластиковой обложкой багровела пятихатка.
Джаз-кафе «Ва-Банк» единственное место в городе, где Артем без насилия над собой мог провести вечер. Сегодня выступал лучший в городе квартет «Свинг». Тиран ансамбля и по совместительству пианист Гена Совин, хоть и принуждал подневольных музыкантов исполнять порой всякую светскую лабуду в духе Тома Джонса, но все же не мог убить светлую душу африканской меди. И вот сквозь вуду-бас Кости Королева и медитативный перкуссионный шепот просочился, вытягивая по капельке сердце, чарующий саксофон Терца. Партия его извивалась, как змея факира, завораживая слушателей так, что притихли даже девушки из «Поляроида».
продолжение следует…