Ты так и останешься в двух местах.
Ты так и останешься в двух местах.
В городе невыносимо однообразно и негде даже костер пожечь, хотя одиночество не такое одинарное, и вообще не ощущаешь всю его полноту, или точнее глубину. Но паутиной выцветших асфальтовых улиц манит меня безрассудочность города, его сонм энергий, порывов, стремлений, его ровные рельсы разнообразия и монотонности деятельностей. Здесь бежишь, бежишь, или едешь и едешь, и нет минуты, чтобы остановиться, снять руки с руля, заглушить мотор, выйти, потянуться, уставиться в вечереющее небо и застыть, являя собой вечность...
В деревне все вокруг лечит, родник бежит беззаботно и игриво, высокая трава также колышется от ветра будто волны на море, где каждый колокольчик на ветру так потрясающе одинок и пронзителен своим фиолетом...
Здесь ты настолько глубоко впадаешь в одиночество, что порой даже непонятно - ты в нем или оно в тебе. Здесь будто в пучину падаешь, падаешь и падаешь... И часто не понимаешь поначалу, и пытаешься затормозить этот процесс, а затем становится явно - что вообще противиться бесполезно, что надо просто быть...
В городе невыносимо однообразно и негде даже костер пожечь, хотя одиночество не такое одинарное, и вообще не ощущаешь всю его полноту, или точнее глубину. Но паутиной выцветших асфальтовых улиц манит меня безрассудочность города, его сонм энергий, порывов, стремлений, его ровные рельсы разнообразия и монотонности деятельностей. Здесь бежишь, бежишь, или едешь и едешь, и нет минуты, чтобы остановиться, снять руки с руля, заглушить мотор, выйти, потянуться, уставиться в вечереющее небо и застыть, являя собой вечность...
В деревне все вокруг лечит, родник бежит беззаботно и игриво, высокая трава также колышется от ветра будто волны на море, где каждый колокольчик на ветру так потрясающе одинок и пронзителен своим фиолетом...
Здесь ты настолько глубоко впадаешь в одиночество, что порой даже непонятно - ты в нем или оно в тебе. Здесь будто в пучину падаешь, падаешь и падаешь... И часто не понимаешь поначалу, и пытаешься затормозить этот процесс, а затем становится явно - что вообще противиться бесполезно, что надо просто быть...