Страдания и всеобщая меланхолия
Погоды на дворе стоят мерзкие, что такое в самом деле! И так того лета с гулькин нос, так еще и этакую мерзопакость вместо солнца нам подсовывают! На этой почве у женского населения, понятное дело, обостряются упаднические настроения и всякого рода хандра и депрессия. Я-то, в силу природной жизнерадостности организма, еще держусь, а у многих подруженций прям трагедии и тайны Мадридского двора. Причем не зависимо от возрастной категории.
Вот у меня сейчас была подругина дочерь. Двадцать лет, здоровая, симпатичная, без материальных проблем и вредных привычек. Эх! Человек все-таки редкая скотина, никогда не ценит своего счастья! А уж в двадцать-то лет... Вот скажите мне дорогие други, и почему в этом возрасте непременным условием правильного существования считаются жуткие страдания, сумрачные состояния и не совместимые с жизнью любовные страсти? И это вам сейчас хи-хи, а сами-то, сами!
Мне в это благословенное время было ужасно трудно. Потому что страдать и томиться мой организм отказывался напрочь. Созерцая происходящие там и сям триллеры, я, конечно, понимала - надо что-то делать! А то что это, подруженции по ночам в подушки рыдают, уксус пьют и ходят потом с интересной бледностью и печатью неизбывной тоски на лице. Одна я, с отвратительным румянцем и воздушным настроением.
Попытки выбрать какой-нибудь особенно неподходящий объект для последующих страданий ничего не дали. Потому что выбираемые объекты, этакие мерзавцы, немедленно приходили в дикий восторг, и отвечали полной и безоговорочной взаимностью. Я, понятно, тут же теряла всякий интерес, и давала им отличный повод для метаний и терзаний. От полной безысходности я даже начала писать стихи. Вот что-то такое:
Заблудился месяц в омуте тумана
На усталый город бросил покрывало.
По пустынным улицам бродит тишина
В желтом ожерелье лунного стекла.
И заплакал тихо над моей судьбой
Маленький волшебник в люльке золотой.
Маленький волшебник, синие глаза
Звездочки-смешинки для меня искал.
Вспыхивали искрами, падая в ладонь,
Таяли снежинками, уходила боль.
Во! Накал меланхолии чувствуете? Подруженции даже на какое-то время перестали злобно коситься в мою сторону. Потом я нашла вообще прекрасный выход - во время поездки в Прибалтику познакомилась с юношей из Брянска, сделала вид, что смертельно влюблена, писала ему письма и прочая. Представляете, какой у меня появился чудесный, отборный информационный повод для общения с подруженциями! А то и предъявить для обсуждения было нечего, кошмар!
И что я могу сказать двадцатилетней девочке, уверенной, что ее жизнь сплошное несчастье, потому что Саша - козел? Что через год ( а то и раньше) она будет страшно изумляться, и чего это она так убивалась? А через пять - хихикать над своими страданиями? Не поверит же, решит, что я старая дура и ничего не понимаю! Поэтому пришлось призвать все свое самообладание и на полном серьезе сочувствовать и сопереживать. Потому что девочкам не нужна трезвая оценка ситуации, девочкам нужно, чтобы все видели и признавали, какая она трепетная, возвышенная натура. А главное, несчасссстная, шо пипец.
Вот у меня сейчас была подругина дочерь. Двадцать лет, здоровая, симпатичная, без материальных проблем и вредных привычек. Эх! Человек все-таки редкая скотина, никогда не ценит своего счастья! А уж в двадцать-то лет... Вот скажите мне дорогие други, и почему в этом возрасте непременным условием правильного существования считаются жуткие страдания, сумрачные состояния и не совместимые с жизнью любовные страсти? И это вам сейчас хи-хи, а сами-то, сами!
Мне в это благословенное время было ужасно трудно. Потому что страдать и томиться мой организм отказывался напрочь. Созерцая происходящие там и сям триллеры, я, конечно, понимала - надо что-то делать! А то что это, подруженции по ночам в подушки рыдают, уксус пьют и ходят потом с интересной бледностью и печатью неизбывной тоски на лице. Одна я, с отвратительным румянцем и воздушным настроением.
Попытки выбрать какой-нибудь особенно неподходящий объект для последующих страданий ничего не дали. Потому что выбираемые объекты, этакие мерзавцы, немедленно приходили в дикий восторг, и отвечали полной и безоговорочной взаимностью. Я, понятно, тут же теряла всякий интерес, и давала им отличный повод для метаний и терзаний. От полной безысходности я даже начала писать стихи. Вот что-то такое:
Заблудился месяц в омуте тумана
На усталый город бросил покрывало.
По пустынным улицам бродит тишина
В желтом ожерелье лунного стекла.
И заплакал тихо над моей судьбой
Маленький волшебник в люльке золотой.
Маленький волшебник, синие глаза
Звездочки-смешинки для меня искал.
Вспыхивали искрами, падая в ладонь,
Таяли снежинками, уходила боль.
Во! Накал меланхолии чувствуете? Подруженции даже на какое-то время перестали злобно коситься в мою сторону. Потом я нашла вообще прекрасный выход - во время поездки в Прибалтику познакомилась с юношей из Брянска, сделала вид, что смертельно влюблена, писала ему письма и прочая. Представляете, какой у меня появился чудесный, отборный информационный повод для общения с подруженциями! А то и предъявить для обсуждения было нечего, кошмар!
И что я могу сказать двадцатилетней девочке, уверенной, что ее жизнь сплошное несчастье, потому что Саша - козел? Что через год ( а то и раньше) она будет страшно изумляться, и чего это она так убивалась? А через пять - хихикать над своими страданиями? Не поверит же, решит, что я старая дура и ничего не понимаю! Поэтому пришлось призвать все свое самообладание и на полном серьезе сочувствовать и сопереживать. Потому что девочкам не нужна трезвая оценка ситуации, девочкам нужно, чтобы все видели и признавали, какая она трепетная, возвышенная натура. А главное, несчасссстная, шо пипец.