Школьные годы чудесные
Много сейчас думаю о школе, о том, как там моим детям? Чего они больше получают: полезного опыта или травм. И понимаю, что ни черта не понимаю, не могу трезво оценить. Мне кажется, детский мир прочен и прост, туда не так просто прорваться гадким взрослым.
Мой папа был военным, мы много переезжали, я сменила 10 школ. Иногда удавалось проучиться в одной школе аж два класса, иногда за год сменялось 2-3 школы. Самым тяжелым, пожалуй, был шестой класс. Меня, вместе с еще двумя новенькими, впихнули классной насильно. Не сумев отбрыкаться от дурацких новых учеников, она поступила в высшей степени логично - возненавидела нас.
Классная наша, сильно пожилая математичка, носила говорящую фамилию Жижеря. Согласна, человеку с фамилией Жижина, как-то не корпоративно насмехаться над Жижерей, но тогда-то я была Манкевич!
Так вот, за пол-года Жижеря так и не смогла (не захотела?) выучить мою затейливую фамилию, поэтому на уроках она меня вызывала самыми разнообразными способами: и Маленковой, и Маниновой, и еще фиг знает кем. И вот я очень хорошо помню, как я сижу за партой и понимаю, что вызывает она меня, но фамилия-то не моя, то есть формально я могу не вставать. И не вставала. Смотрела с обожанием ей прямо в глаза и не вставала. А про себя еще думала: «Ну, ладно, фамилию ты не помнишь, так вызывай по имени». Никакого страха, никакой обиды, только холодный интерес энтомолога.
Если вы помните, в те времена классная раз в неделю выставляла в дневник все текущие оценки по всем предметам. В одну прекрасную неделю она поставила мне кучу двоек и троек. По чужим предметам, не по своим. Мама была в ярости, и, получив от меня заверения, что оценки не мои, она убежала разбираться в школу. Ворвалась там в учительскую и… Тут надо знать мою маму. Она миниатюрная очень симпатичная брюнетка, но в душе она Катрина, та, что тайфун.
На следующий день бедная наша Жижеря собрала весь класс и трагическим голосом поведала, что одна девочка, из нашего класса, увидев в дневнике неправильную оценку, вместо того, чтобы подойти и спросить, сразу побежала жаловаться маме. А мама пришла и поставила учительницу в очень неловкое положение перед педколлективом. Осторожная теперь Жижеря девочку не называла. Весь класс оглядывался и перешептывался в бесплотных попытках разгадать коварную одноклассницу. А я совершенно спокойно сидела, внимательно наблюдала за истерикой и никак не реагировала.
Дальше было много чего еще, не смею злоупотреблять вашим вниманием. Но что я помню со всей ясностью, я ее не боялась, я ее не стеснялась. Уже тогда мне было ясно, что она старая, глупая и не слишком счастливая женщина. Сейчас я ей благодарна. Она сделала меня сильнее, гибче и хитрее. Я говорю хитрее потому, что в конце года я уже была в ее любимчиках.
А вот как понять, что испытывают сейчас мои собственные дети, если они любители драмы и мастера наводить тень на плетень - это очень большой вопрос. А вы как с этим разбираетесь?
Мой папа был военным, мы много переезжали, я сменила 10 школ. Иногда удавалось проучиться в одной школе аж два класса, иногда за год сменялось 2-3 школы. Самым тяжелым, пожалуй, был шестой класс. Меня, вместе с еще двумя новенькими, впихнули классной насильно. Не сумев отбрыкаться от дурацких новых учеников, она поступила в высшей степени логично - возненавидела нас.
Классная наша, сильно пожилая математичка, носила говорящую фамилию Жижеря. Согласна, человеку с фамилией Жижина, как-то не корпоративно насмехаться над Жижерей, но тогда-то я была Манкевич!
Так вот, за пол-года Жижеря так и не смогла (не захотела?) выучить мою затейливую фамилию, поэтому на уроках она меня вызывала самыми разнообразными способами: и Маленковой, и Маниновой, и еще фиг знает кем. И вот я очень хорошо помню, как я сижу за партой и понимаю, что вызывает она меня, но фамилия-то не моя, то есть формально я могу не вставать. И не вставала. Смотрела с обожанием ей прямо в глаза и не вставала. А про себя еще думала: «Ну, ладно, фамилию ты не помнишь, так вызывай по имени». Никакого страха, никакой обиды, только холодный интерес энтомолога.
Если вы помните, в те времена классная раз в неделю выставляла в дневник все текущие оценки по всем предметам. В одну прекрасную неделю она поставила мне кучу двоек и троек. По чужим предметам, не по своим. Мама была в ярости, и, получив от меня заверения, что оценки не мои, она убежала разбираться в школу. Ворвалась там в учительскую и… Тут надо знать мою маму. Она миниатюрная очень симпатичная брюнетка, но в душе она Катрина, та, что тайфун.
На следующий день бедная наша Жижеря собрала весь класс и трагическим голосом поведала, что одна девочка, из нашего класса, увидев в дневнике неправильную оценку, вместо того, чтобы подойти и спросить, сразу побежала жаловаться маме. А мама пришла и поставила учительницу в очень неловкое положение перед педколлективом. Осторожная теперь Жижеря девочку не называла. Весь класс оглядывался и перешептывался в бесплотных попытках разгадать коварную одноклассницу. А я совершенно спокойно сидела, внимательно наблюдала за истерикой и никак не реагировала.
Дальше было много чего еще, не смею злоупотреблять вашим вниманием. Но что я помню со всей ясностью, я ее не боялась, я ее не стеснялась. Уже тогда мне было ясно, что она старая, глупая и не слишком счастливая женщина. Сейчас я ей благодарна. Она сделала меня сильнее, гибче и хитрее. Я говорю хитрее потому, что в конце года я уже была в ее любимчиках.
А вот как понять, что испытывают сейчас мои собственные дети, если они любители драмы и мастера наводить тень на плетень - это очень большой вопрос. А вы как с этим разбираетесь?