1941 год. Глазами очевидца. Часть 7
Начало воспоминаний здесь
Как оказалось впоследствии, немецкий летчик с большой высоты, выключив моторы, спланировал, используя яркий свет луны, целенаправленно на здание ЦК ВКП(б). (Здание после войны восстановили. Сейчас там находится приемная президента). И сброшена на здание была не бомба, а морская торпеда большой мощности весом 1-1,5 тонны. Только сбросив свой груз, летчик включил моторы и благополучно вернулся невредимым на свой аэродром. Запоздалые выстрелы зенитных орудий были уже не эффективны. Но следует заметить, что ПВО не засекла подлет, потому что самолет не был слышен, а потому и не объявлялась воздушная тревога, что привело к большим жертвам на прилегающих улицах. Радиолокаторов тогда не было, самолеты засекались только по звуку.
Фото из Яндекс
Кроме того, это был одиночный самолет.
Свидетелем падения других фугасных бомб, как правило, средней мощности 250 кг и малой - 50 кг из чердачного окна моего дома, я был неоднократно...
Я до сих пор не знаю причины отъезда отца. В нашем коридоре эвакуировались только евреи. Отец - русский, его жена - из Дагестана. Чего им бояться? Немцы хорошо относились к народам Северного Кавказа: кабардинцам, балкарцам, ингушам, чеченцам. Эти народы встречали немцев, как освободителей от русского многовекового ига. Гитлер обещал им самостоятельность. И они поверили. И народы Дагестана тоже встречали бы их с хлебом-солью, если бы немцы не были остановлены. Возможно, отец беспокоился о судьбе дочери?
После разгрома немцев под Москвой отец в начале января 1942 года вернулся в Москву. Не знаю, как отцу удалось вернуться в Москву. Бежавшим из Москвы неорганизованно, право возврата не давалось, их обратно не пускали. Как бы там ни было, но в течение всего голодного 1942 года до возвращения его жены с дочерью мы с отцом жили вместе. Жили дружно, заботились друг о друге (его жены то нет!). Отец где-то устроился преподавателем в вечерней школе, как тогда они назывались «школы для взрослых». Их открыли после контрнаступления под Москвой в конце 1941 года. Детские школы по-прежнему были закрыты, т.е. учебный 1941-1942 год в Москве не состоялись. Я пару раз по настоянию отца посетил 9 класс «школы для взрослых» вечером, но потом бросил.
Прожить на голодную иждивенческую продовольственную карточку было невозможно. Надо было устроиться на такую работу, чтобы получать рабочую продовольственную карточку. В течение января-февраля 1942 года я пытался это сделать, но безуспешно. Без паспорта никуда не брали. Но как только мне исполнилось 16 лет, и я получил паспорт, я поступил на работу.
Так что не верьте басням о том, что у станков во время войны стояли 14-летние подростки. Меня и в 16 лет не взяли на завод Орджоникидзе. (прим. Это - не документальные хроники, а воспоминания конкретного человека. В Москве было так!)
Работу я стал искать поближе к дому. Металлообрабатывающие заводы, не эвакуированные из Москвы, располагались на окраинах, далеко от дома. Пришлось устроиться на обувную фабрику на 2-м Колобовском переулке (недалеко от Петровских ворот).
Фото изЯндекс
Это совсем рядом с домом. Название моей должности было «ученик сапожника». Разумеется, рабочая карточка, работа в 2 смены. Неделя - дневная, неделя - ночная. Шестнадцатилетним полагалось работать 10 часов, взрослым - 12 часов. Но мы, ученики, тоже работали по 12 часов. Работа не тяжелая и не ответственная, как в других цехах, работавших на оборонку. Тем не менее, навыки сапожника мне впоследствии в жизни пригодились.
Продолжение здесь
Спасибо, что дочитали. Если Вам интересна эта тема, подпишитесь на канал, чтобы не пропустить продолжение. На моем канале много статей не только о войне. Есть и о нашей дачной жизни, и о путешествиях, и воспоминания из моего Советского детства. Буду рад каждому читателю.