КНИГА О ГУЛАГЕ КНДР
В США состоялась презентация книги о молодом человеке, которому удалось бежать из северокорейского «гулага». Она так и называется «Побег из лагеря 14» (Escape from Camp 14). Книгу широко рекламировали, и я был приглашен на одну из ее презентаций в «Корейском обществе» в Нью-Йорке.
Выступали соавторы книги - американский журналист Блейн Харден (Blaine Harden) и ее герой Син Ин Гын.
История, описанная в этом издании, потрясла многих - Син, родившийся в лагере для заключенных, где его отец и мать находились из-за побега родственника в Южную Корею и где он провел все детство и юношество до 23 лет, однажды бежал, добрался до Китая и оттуда - в Сеул. В Южной Корее молодой перебежчик сменил свою имя на Син Дон Хёк, но не справившись с проблемами адаптации, занялся правозащитной деятельностью и уехал в США.
Харден написал книгу со слов Сина, интервьюировав его множество раз. На презентации она разошлась мгновенно по 30 долларов за 200-страничный экзепмляр в твердой обложке.
Для читателей, не знакомых с жизнью в Северной Корее, явно пропагандистская книга производит впечатление, на что и рассчитана - показать, что эта страна настоящий ад на Земле, не имеющий права на существование.
Вместе с тем, автор-журналист, хотя и изучал ситуацию в КНДР, не смог избежать стереотипности в описании. Так, рассказывая об ужасах жизни в лагере для заключенных, Харден пишет, что его обитатели не имеют водопроводной и горячей воды, не знают, что такое туалетная бумага, электричество подается несколько раз в день. Но это можно отнести не только к пленникам гулага, но и вообще к большинству жителей Северной Кореи. В домах даже в Пхеньяне нет горячей воды, туалетной бумаги, отопления. Оттого из окон многих квартир многоэтажек зимой я видел в середине 90-х годов торчащие трубы от печек-«буржуек», которые топят ветками деревьев или досками, выломанными ночью из чьих-то заборов. В моей квартире в в северокорейской столице, расположенной в квартале для иностранных дипломатов, зимой температура не поднималась выше 12 градусов. Проезжая вечером по дороге из Кэсона в Пхеньян через Саривон я ужасался этому городу-призраку, в котором вообще не было света и люди появлялись в свете фар как призраки из фильмов ужаса.
Говоря о голоде, автор книги пишет, что дети были вынуждены ловить кузнечиков и каких-то еще насекомых для пропитания. Западного читателя это может повергнут в ужас, что справедливо, однако надо было бы упомянуть, что даже в Южной Корее жареные кузнечики продаются в супермаркетах в качестве закуски к пиву, а зловонные для европейцев варева из личинок шелкопряда по всему Сеулу, считается уличным деликатесом.
К этим же стереотипам относятся и свидетельства того, что северные корейцы едят придорожную траву, как то «пастушью сумку» - сорняк в нашем понимании. Но заметим, что «пастушью сумку» едят не только голодные, но и сытые корейцы и сей продукт по 2 доллара за небольшую упаковку продается даже в США в сети корейских супермаркетов «H-Mart».
Ещё одна деталь. Автор упоминает, что к каждому ребенку в лагере образаются как "сукин сын", по-корейски, кэ-сэкки, что переводится скорее как "щенок". Надо сказать, что, в принципе, это обычное уничижительное обращение к детям и в обычной жизни корейцев, особенно в КНДР, и не только.
Иными словами, многое описанное в книге относительно жизни заключенных, относится к Северной Корее в целом.
В описании средств передвижения в КНДР, Харден справедливо упоминает грузовики, в которых за небольшую натуральную мзду нелегально перевозят людей, поскольку свободное передвижение легально невозможно. Тут надо было бы упомянуть еще, что из-за этого в КНДР нет междугородних автобусов и иного способа передвижения по дорогам просто не существует.
Книга полна давящих на чувства описаний ощущений, мыслей перебежчика Сина, диалогов, злодеяний в отношении заключенных, но, на мой взгляд, совсем не достает конкретных описаний мест и деталей, которые представляли бы северокорейскую глубинку. Правда допустимо, что со слов Сина автору было бы трудно их добыть, тем более, что в описываемых местах он лично не бывал.
Вместе с тем, достаточно четко Харден описывает ситуацию с северокорейскими перебежчиками, которые проделав рискованный для жизни путь, оказываются в Южной Корее, в центре для адаптации «Ханавон».
«Многие, если не большинство перебежчиков, прибывающих в Ханавон, бежали из Северной Кореи с помощью посредников из Южной Кореи. Посредники с нетерпением ждут, когда перебежчики закончат обучение в центре адаптации и начнут получать ежемесячные пособия от правительства. Потом посредники начинают требовать денег. Страх перед долгами мучает перебежчиков в Ханавоне», - приводит Харден слова одной из работающих в центре медсестер. Подобным трудностям посвящена отдельная глава книги.
Единственное, что для меня остается не совсем понятным, это то, как молодой человек, который провел всю свою жизнь в изоляции, едва научившись грамоте в лагерной школе, пользовавшийся весьма ограниченной лагерной лексикой, бежав в 2005 году в Китай, и только какое-то время спустя в Южную Корею, оказался на презентации книги человеком, отлично говорящим на южнокорейском диалекте в весьма интеллектуальной манере. После презентации я спросил Сина, как получилось, что он говорит с южнокорейским акцентом. Син ответил: «Я привык».