"Челюсти"
Когда Сергей желал веселья -
Он отправлялся танцевать.
И утром, с дикого похмелья,
К жене запрыгивал в кровать.
Когда жена любви хотела -
Она - к Валере на массаж.
Стонала громко и потела,
Бедром крутя лихой пассаж.
Когда Валера расслаблялся -
Он молча ехал в казино.
Но там его кредит кончался -
Он вечно ставил на зеро.
Крупье, что раздевал Валеру,
Был вором, сука, хоть куда -
Он по ночам у бабы Веры
В деревне пиздил провода.
Ружьё купила баба Вера,
Желая гада изловить.
Но к часу ночи уж храпела,
Заставив Шарика следить.
А Шарик хоть и был немолод,
Но бегал словно сукин сын.
Он и в жару и в лютый холод -
Воришкам разрывал трусы.
А утром у врача Андрея,
С кровавой жопой, без белья,
Стоял крупье, всегда краснея,
Свою судьбу в сердцах кляня.
Потом Андрей звонил Сергею,
На танцы звал и поболтать.
А что ещё осталось гею?
Другого гея звать в кровать.
Все знали друг про друга страсти -
Хоть возмущайся, хоть кричи.
Но не было страшней напасти,
Чем челюсть Шарика в ночи.
Он отправлялся танцевать.
И утром, с дикого похмелья,
К жене запрыгивал в кровать.
Когда жена любви хотела -
Она - к Валере на массаж.
Стонала громко и потела,
Бедром крутя лихой пассаж.
Когда Валера расслаблялся -
Он молча ехал в казино.
Но там его кредит кончался -
Он вечно ставил на зеро.
Крупье, что раздевал Валеру,
Был вором, сука, хоть куда -
Он по ночам у бабы Веры
В деревне пиздил провода.
Ружьё купила баба Вера,
Желая гада изловить.
Но к часу ночи уж храпела,
Заставив Шарика следить.
А Шарик хоть и был немолод,
Но бегал словно сукин сын.
Он и в жару и в лютый холод -
Воришкам разрывал трусы.
А утром у врача Андрея,
С кровавой жопой, без белья,
Стоял крупье, всегда краснея,
Свою судьбу в сердцах кляня.
Потом Андрей звонил Сергею,
На танцы звал и поболтать.
А что ещё осталось гею?
Другого гея звать в кровать.
Все знали друг про друга страсти -
Хоть возмущайся, хоть кричи.
Но не было страшней напасти,
Чем челюсть Шарика в ночи.