Меломанам лучше это НЕ читать )))
Наше пианино
Пианино купил мой дед. Один генерал году в 48-м вагонами вывозил из Германии трофеи. Или как это лучше назвать? Ладно, пусть будут «трофеи»… Мама тогда училась в пятом или шестом классе и мечтала научиться играть на фортепьяно. И тут деду как раз и предложили купить у генерала одно из привезённых сокровищ.
Дед обожал дочь. Он согласился, хотя ему, видимо, не слишком приятно было покупать «трофей». Человек чести, с горьким презрением рассказывал он о безобразиях, чинимых в оккупированном Берлине некоторыми вояками. Сам-то он из Германии и Польши после войны привёз лишь трёхтомник Вермана («История искусства»), узкий посеребрённый бокал и слоновой кости набор с перьевой ручкой и ножичком. Трёхтомник был вывезен немцами из разграбленной ими минской библиотеки, попал в Польшу. И поляки, которым дед отдавал свой офицерский паёк, в благодарность подарили ему Вермана. Потом третий том (самый интересный, где эпоха Ренессанса) зачитал один из приятелей деда - тоже офицер.
И бокал ему также подарили поляки. Бокал, кстати, довольно любопытный - жаль, я не фотографирую, а то бы показал его вам. А как у деда оказался набор с перьевой ручкой - не знаю. Полагаю, тоже подарок. Деда должны были любить за бескорыстность и «глубокую широту» души.
Ну, значит, пианино было куплено. Мама уверяет, что способностей к музыке у неё не было никаких. От себя могу добавить: зато страстности её хватило бы на несколько консерваторий. И мама стала заниматься и, в общем, играть научилась. И играла, думаю, не так уж плохо: недостаток виртуозности тонул в экспрессии…
Старшего брата попытались учить музыке - не пошло. А меня и пытаться не стали учить. И так хорош был!
Тем не менее помню, что пианино казалось мне отдельным, огромным миром. Я иногда пробовал играть на нём; извлекаемые звуки иллюстрировали мои фантазии. Я пытался озвучить то скачки на лошадях, то тяжело ступающего в чаще медведя. Чаще же всего пианино становилось декорацией для моих спектаклей.
Столбики боковины, если забраться под штульраму, то есть под тяжёлый навес с клавиатурой - превращались в толстые прутья решётки. С каким-то томительным восторгом я воображал себя узником, готовящимся к побегу. Сидя под штульрамой, отгородившись ещё сбоку стульями с наваленными подушками, я сидел за «решёткой», наслаждаясь своим заключением… Это было так романтично…
А ещё верхняя крышка пианино могла стать плато или вершиной горы. Когда б вы знали, какие драмы разворачивались там между маленькими пластмассовыми ковбоями и солдатиками!.. И ещё - изображая отважного героя, я прыгал с игрушечным наганом с этой крышки на диван, перекувыркнувшись, - стрелял со зверской гримасой на лице.
Инструмент расстраивался, многие клавиши западали или теряли голос. А если учесть то, что под некоторые из них я пропихивал значки (прятал клад)… Позднее, уже юношей, я умудрился выучить одну мелодию - песню «Овернцу» изумительного Брассенса. Я и сейчас, пожалуй, смогу наиграть её одной рукой. Но, в принципе, пианино никому не было нужно. Кроме бабушки: её сакральное кресло стояло рядом с пианино, а на клапане над клавиатурой стояло радио. Бабушка приникала к радио, слушала…
Если кто-то заговаривал о том, что пианино только место занимает, - она фыркала по-кошачьи. После неизменно присовокупляла: «Вот умру - выкидывайте меня вместе с пианино!»
Бабушка умерла. Спустя некоторое время трое нанятых в мебельном грузчиков, надрываясь и задыхаясь, стащили ненужное пианино вниз и отволокли на помойку. Под конец обессилевшие мужики не толкали его, а кантовали. Пианино стонало и разваливалось…
Потом на его струнах вдумчиво тренькали местные мальчишки…
И немножко моих детских рисунков (возраст - 3-4 года).
