Дугин и Путин: историческая правота и политическая задержка
Фрагмент интервью Валерия Коровина французскому режиссёру документального кино, лауреату многих международных премий и победителю кинематографических конкурсов Жану-Мишелю Карре (Jean-Michel Carrė)
Жан-Мишелm Карре: Последний раз я говорил с господином Дугиным года два назад в Париже, и он объяснил мне ситуацию в России и свою точку зрения. Но с тех пор много что произошло - и новое переизбрание Путина, и вся эта ситуация с Крымом, с Донбассом, с Украиной. Как развивалось, как эволюционировало Евразийское движение за эти два года? Тем более, что мы знаем, что господин Дугин и господин Путин, как бы, разделяют представления о ценностях. Что значимого произошло в этот последний период в Евразийском движении, как оказывалось влияние на текущие события за эти два года?
Валерий Коровин: Дело в том, что Международное Евразийское движение, которое создал и возглавляет Александр Дугин, является мировоззренческой и идеологической лабораторией, которая разрабатывает концепты, работает со смыслами и формирует евразийское мировоззрение во всей его полноте. То есть, именно мировоззрение как комплекс ответов на все вопросы, на все вызовы, начиная от глобальной стратегии и геополитики и заканчивая социальным устройством, этносоциологией, экономикой, вопросами безопасности, то есть, это целый комплекс мер, целый комплекс ответов на все вопросы. Таким образом, Дугин создал интеллектуальную группу, интеллектуальное сообщество носителей евразийского мировоззрения, которые присутствуют не только на территории России, но и за пределами. Конечно же, в странах постсоветского пространства, но также в последние годы всё больше и больше и за пределами постсоветского пространства - на Западе, в Европе, в том числе и во Франции, Италии, Германии и даже в Великобритании и в Соединённых Штатах Америки. То есть, евразийство как мировоззренческая альтернатива либерализму и американскому глобализму всё больше захватывает умы, в первую очередь, интеллектуалов - людей мыслящих, тех, кто задумывается о сути вещей, о том, как всё происходит, что движет историей, цивилизациями, государствами, народами, что является мотивационной основой. И чем больше Америка доминирует, тем больше мы ощущаем необходимость в альтернативе не только в России, но и за пределами. Это что касается Дугина.
В то же самое время Путин - политик, прагматик и реалист. То есть, он опирается на реалистскую внешнеполитическую школу и исходит из интересов государства, для него государство - это ценность, в отличие от плеяды либералов, которые предшествовали ему во власти, - Ельцина, либеральных реформаторов, олигархов, которые правили Россией, для которых Россия не была ценностью, они готовы были ею пожертвовать ради интеграции в глобальное западное сообщество, куда их не приняли и где их не ждали. Но, тем не менее, Россией они готовы были пожертвовать, они готовы были разменять её на свои сиюминутные интересы и в первую очередь финансовые. Вот Путин, в отличие от них, считает, что государство - это ценность, и как для всякого реалиста на этом и заканчивается его система ценностей, поэтому идеология для него не имеет значения. Он готов использовать либеральные решения для активизации экономических процессов, или консервативные для обращения к собственному населению, или евразийские для того, чтобы усилить консолидацию стран постсоветского пространства, отвечая не те вызовы, с которыми сталкивается Россия и Путин лично со стороны глобального Запада. То есть, по сути Путин принимает евразийство, как вынужденную меру для ответа на консолидацию Запада против России. И чем больше Запад давит на Россию, на Путина, тем больше он становится евразийцем. И в этот самый момент он обнаруживает, что существуют уже описанные сценарии, готовые мировоззрение и идеология, проработанные на всех уровнях: от самого высокого, в том числе уровня духовного самоопределения идентичности русской цивилизации, до уровня прикладного, экономического.
Путин, как прагматик, берёт то, что ему доступно, что ему понятно сейчас, смысл чего он ощущает в данный момент, и пытается опереться на эту мировоззренческую основу, созданную за много лет до этого Дугиным, именно для этого самого случая. Ведь Дугин ещё во времена Ельцина, то есть, ещё до прихода Путина, говорил о том, что либеральная модель не может быть реализована в России, она отторгается обществом, отторгается самой логикой русской истории, и либеральный чудовищный эксперимент, который был начат Ельциным, скоро закончится, этого просто не будет. Все смеялись и говорили: «Ну, как же так? Либералы у власти, Ельцин - действующий президент, олигархи всем владеют, правят, что вы говорите, как же это закончится? Это теперь будет стоять вечно, мы движемся в глобальное общество западных стран и этот путь предопределён, глобализация неизбежна». - «Ничего подобного, - говорил Дугин, - однополярная глобализация не может состояться в силу того, что она несправедлива, а для нас, как и для многих других народов мира, справедливость имеет высшее значение, и за счёт того, что в своей безнаказанности она зайдёт в концептуальный тупик, она не имеет перспектив развития». Поэтому, Дугин был убеждён, что глобализация будет остановлена и начнётся поляризация мира, складывания концепта и модели многополярного мира. Во что опять-таки никто не верил, потому что Советский Союз рухнул, и Запад победил в холодной войне, и всё говорило о том, что история сейчас остановится и больше никто не осмелится бросить вызов Западу и, соответственно, никто не претендует ни на какую альтернативу.
Но прошло немного времени, пришёл Путин и начал восстанавливать суверенитет России, собрал Россию как цельный геополитический стратегический субъект и начал восстановление роли и влияния России. И в этот момент концепции Дугина, в том числе и евразийская концепция, начали работать зримо, на практике. Отсюда ощущение, что Дугин чуть ли не прямым образом влияет на Путина. На самом деле Дугин анализировал историческую ситуацию от советского периода, через либеральные российские, и до нынешнего состояния. Он анализирует и делает стратегическое, идеологическое, мировоззренческое заключение. И всё. Он не смотрит на сроки, не учитывает временные интервалы, он не предсказатель, он не пытается предсказать будущее, он осуществляет чистый, строгий, холодный анализ ситуации и говорит, как всё будет развиваться. Это может произойти быстро, это может происходить дольше. Часто над прогнозами Дугина насмехаются. Особенно показательны его выступления в 2006 году, когда он говорил о том, что Украина должна осуществить процедуру мирного раздела, иначе там произойдёт гражданская война и это государство развалится. В 2006 году все смеялись над этим, а в 2007-м Дугину указывали на это и говорили: «Ну что же ты, Дугин, говорил, что Украина развалится, ну и где гражданская война и почему нет кровопролития?» Но в том и функция стратегов, что они мыслят и видят ситуацию, просчитывая её на большие исторические циклы, поэтому то, что не произошло в 2007-м, произошло в 2014-м, и сегодня правота его очевидна всем. Но сложно принять это прогнозирование, когда никаких вроде бы видимых предпосылок к этому нет.
То же произошло и с идеологией евразийства. Когда Путин пришёл в 2000 году, Дугин, сходясь во мнении с французским писателем, визионером Жаном Парвулеско, определял Путина как человека судьбы, человека, который изменит ход истории, и говорил прямым текстом, что Путин начнёт восстановление евразийской цивилизации, большого пространства. Тогда все смеялись над Дугиным и говорили: «Ну, как же так? Путин - ставленник Ельцина, он его преемник, он является консенсусной фигурой олигархата, он - выходец из команды Собчака, который являлся застрельщиком либеральных реформ и главным апологетом либерализма в России. Вы что? - говорили Дугину, - о чём вы говорите? Это плоть от плоти ельцинского режима либерально-олигархического, последователь и ученик Собчака, преемник Ельцина». И что мы видим? Путин восстанавливает евразийское пространство не потому, что Путин - евразиец и принял эту мировоззренческую модель, как свою, а потому что он это делает под воздействием, под гнётом исторических обстоятельств, которые были аналитически просчитаны Дугиным, но с которыми Путин столкнулся много позже по факту. То есть, сегодня Путин сталкивается с теми вызовами, о которых Дугин писал в 1997 году в книге «Основы геополитики», рассчитывая, предсказывая эти сценарии ещё до всякого Путина, которого ещё не существовало на политическом олимпе. И, тем не менее, Дугин уже эту ситуацию описывал. Вот в чём соотношение Дугина и Путина.
Дугин создаёт концепты, идеологические модели, проистекающие из анализа хода истории, из геополитической логики, из сути русского бытия и русского сознания. А Путин - политик, прагматик и реалист - сталкивается с этими вызовами и реагирует так, как должен реагировать на них прагматик и реалист, для которого государство - это ценность, а идеология не имеет значения. Поэтому они совпадают, но только с задержкой в несколько лет. Но сейчас этот интервал сокращается - между прогнозом Дугина, и той исторической реальностью, с которой вынужден сталкиваться Путин, с теми вызовами, на которые он вынужден реагировать и отвечать.
Жан-Мишелm Карре: Последний раз я говорил с господином Дугиным года два назад в Париже, и он объяснил мне ситуацию в России и свою точку зрения. Но с тех пор много что произошло - и новое переизбрание Путина, и вся эта ситуация с Крымом, с Донбассом, с Украиной. Как развивалось, как эволюционировало Евразийское движение за эти два года? Тем более, что мы знаем, что господин Дугин и господин Путин, как бы, разделяют представления о ценностях. Что значимого произошло в этот последний период в Евразийском движении, как оказывалось влияние на текущие события за эти два года?
Валерий Коровин: Дело в том, что Международное Евразийское движение, которое создал и возглавляет Александр Дугин, является мировоззренческой и идеологической лабораторией, которая разрабатывает концепты, работает со смыслами и формирует евразийское мировоззрение во всей его полноте. То есть, именно мировоззрение как комплекс ответов на все вопросы, на все вызовы, начиная от глобальной стратегии и геополитики и заканчивая социальным устройством, этносоциологией, экономикой, вопросами безопасности, то есть, это целый комплекс мер, целый комплекс ответов на все вопросы. Таким образом, Дугин создал интеллектуальную группу, интеллектуальное сообщество носителей евразийского мировоззрения, которые присутствуют не только на территории России, но и за пределами. Конечно же, в странах постсоветского пространства, но также в последние годы всё больше и больше и за пределами постсоветского пространства - на Западе, в Европе, в том числе и во Франции, Италии, Германии и даже в Великобритании и в Соединённых Штатах Америки. То есть, евразийство как мировоззренческая альтернатива либерализму и американскому глобализму всё больше захватывает умы, в первую очередь, интеллектуалов - людей мыслящих, тех, кто задумывается о сути вещей, о том, как всё происходит, что движет историей, цивилизациями, государствами, народами, что является мотивационной основой. И чем больше Америка доминирует, тем больше мы ощущаем необходимость в альтернативе не только в России, но и за пределами. Это что касается Дугина.
В то же самое время Путин - политик, прагматик и реалист. То есть, он опирается на реалистскую внешнеполитическую школу и исходит из интересов государства, для него государство - это ценность, в отличие от плеяды либералов, которые предшествовали ему во власти, - Ельцина, либеральных реформаторов, олигархов, которые правили Россией, для которых Россия не была ценностью, они готовы были ею пожертвовать ради интеграции в глобальное западное сообщество, куда их не приняли и где их не ждали. Но, тем не менее, Россией они готовы были пожертвовать, они готовы были разменять её на свои сиюминутные интересы и в первую очередь финансовые. Вот Путин, в отличие от них, считает, что государство - это ценность, и как для всякого реалиста на этом и заканчивается его система ценностей, поэтому идеология для него не имеет значения. Он готов использовать либеральные решения для активизации экономических процессов, или консервативные для обращения к собственному населению, или евразийские для того, чтобы усилить консолидацию стран постсоветского пространства, отвечая не те вызовы, с которыми сталкивается Россия и Путин лично со стороны глобального Запада. То есть, по сути Путин принимает евразийство, как вынужденную меру для ответа на консолидацию Запада против России. И чем больше Запад давит на Россию, на Путина, тем больше он становится евразийцем. И в этот самый момент он обнаруживает, что существуют уже описанные сценарии, готовые мировоззрение и идеология, проработанные на всех уровнях: от самого высокого, в том числе уровня духовного самоопределения идентичности русской цивилизации, до уровня прикладного, экономического.
Путин, как прагматик, берёт то, что ему доступно, что ему понятно сейчас, смысл чего он ощущает в данный момент, и пытается опереться на эту мировоззренческую основу, созданную за много лет до этого Дугиным, именно для этого самого случая. Ведь Дугин ещё во времена Ельцина, то есть, ещё до прихода Путина, говорил о том, что либеральная модель не может быть реализована в России, она отторгается обществом, отторгается самой логикой русской истории, и либеральный чудовищный эксперимент, который был начат Ельциным, скоро закончится, этого просто не будет. Все смеялись и говорили: «Ну, как же так? Либералы у власти, Ельцин - действующий президент, олигархи всем владеют, правят, что вы говорите, как же это закончится? Это теперь будет стоять вечно, мы движемся в глобальное общество западных стран и этот путь предопределён, глобализация неизбежна». - «Ничего подобного, - говорил Дугин, - однополярная глобализация не может состояться в силу того, что она несправедлива, а для нас, как и для многих других народов мира, справедливость имеет высшее значение, и за счёт того, что в своей безнаказанности она зайдёт в концептуальный тупик, она не имеет перспектив развития». Поэтому, Дугин был убеждён, что глобализация будет остановлена и начнётся поляризация мира, складывания концепта и модели многополярного мира. Во что опять-таки никто не верил, потому что Советский Союз рухнул, и Запад победил в холодной войне, и всё говорило о том, что история сейчас остановится и больше никто не осмелится бросить вызов Западу и, соответственно, никто не претендует ни на какую альтернативу.
Но прошло немного времени, пришёл Путин и начал восстанавливать суверенитет России, собрал Россию как цельный геополитический стратегический субъект и начал восстановление роли и влияния России. И в этот момент концепции Дугина, в том числе и евразийская концепция, начали работать зримо, на практике. Отсюда ощущение, что Дугин чуть ли не прямым образом влияет на Путина. На самом деле Дугин анализировал историческую ситуацию от советского периода, через либеральные российские, и до нынешнего состояния. Он анализирует и делает стратегическое, идеологическое, мировоззренческое заключение. И всё. Он не смотрит на сроки, не учитывает временные интервалы, он не предсказатель, он не пытается предсказать будущее, он осуществляет чистый, строгий, холодный анализ ситуации и говорит, как всё будет развиваться. Это может произойти быстро, это может происходить дольше. Часто над прогнозами Дугина насмехаются. Особенно показательны его выступления в 2006 году, когда он говорил о том, что Украина должна осуществить процедуру мирного раздела, иначе там произойдёт гражданская война и это государство развалится. В 2006 году все смеялись над этим, а в 2007-м Дугину указывали на это и говорили: «Ну что же ты, Дугин, говорил, что Украина развалится, ну и где гражданская война и почему нет кровопролития?» Но в том и функция стратегов, что они мыслят и видят ситуацию, просчитывая её на большие исторические циклы, поэтому то, что не произошло в 2007-м, произошло в 2014-м, и сегодня правота его очевидна всем. Но сложно принять это прогнозирование, когда никаких вроде бы видимых предпосылок к этому нет.
То же произошло и с идеологией евразийства. Когда Путин пришёл в 2000 году, Дугин, сходясь во мнении с французским писателем, визионером Жаном Парвулеско, определял Путина как человека судьбы, человека, который изменит ход истории, и говорил прямым текстом, что Путин начнёт восстановление евразийской цивилизации, большого пространства. Тогда все смеялись над Дугиным и говорили: «Ну, как же так? Путин - ставленник Ельцина, он его преемник, он является консенсусной фигурой олигархата, он - выходец из команды Собчака, который являлся застрельщиком либеральных реформ и главным апологетом либерализма в России. Вы что? - говорили Дугину, - о чём вы говорите? Это плоть от плоти ельцинского режима либерально-олигархического, последователь и ученик Собчака, преемник Ельцина». И что мы видим? Путин восстанавливает евразийское пространство не потому, что Путин - евразиец и принял эту мировоззренческую модель, как свою, а потому что он это делает под воздействием, под гнётом исторических обстоятельств, которые были аналитически просчитаны Дугиным, но с которыми Путин столкнулся много позже по факту. То есть, сегодня Путин сталкивается с теми вызовами, о которых Дугин писал в 1997 году в книге «Основы геополитики», рассчитывая, предсказывая эти сценарии ещё до всякого Путина, которого ещё не существовало на политическом олимпе. И, тем не менее, Дугин уже эту ситуацию описывал. Вот в чём соотношение Дугина и Путина.
Дугин создаёт концепты, идеологические модели, проистекающие из анализа хода истории, из геополитической логики, из сути русского бытия и русского сознания. А Путин - политик, прагматик и реалист - сталкивается с этими вызовами и реагирует так, как должен реагировать на них прагматик и реалист, для которого государство - это ценность, а идеология не имеет значения. Поэтому они совпадают, но только с задержкой в несколько лет. Но сейчас этот интервал сокращается - между прогнозом Дугина, и той исторической реальностью, с которой вынужден сталкиваться Путин, с теми вызовами, на которые он вынужден реагировать и отвечать.