Русский сверхчеловек в постмодерне
Так как русского человека в постмодерне по факту пока не существует, следует прибегнуть к некоему конструированию его образа путём сложения явлений.
Сверхчеловек
Сверхчеловек у Ницше - как «идеалистический» тип высшей породы людей, как «полусвятой», как «полугений»… - и его воля к власти, проявление политическое.
Выделение из массы для власти - политический человек. Сверхчеловек чужероден для масс.
Но всё же сверхчеловек Ницше - родом из модерна.
Сверхчеловек в постмодерне
Мутанты, клоны, киборги - технологичность. (Сергей Хоружий Проблема постчеловека, или трансформативная антропология глазами синергийной антропологии). Человек телесный в центре западного представления о мире. Перспективу развития именно «телесности» ярко и чётко обрисовал Вардан Багдасарян, говоря о перспективе «порабощения мозга и тела человеческого» в своём анализе подмены человека Големом. Здесь же можно вспомнить Хайдеггера с его предостережениями о том, что техника вполне может поработить человека.
Сетевая среда, киберпространство - как пространство сверхчеловека в постмодерне. Присутствие в постмодерне - это подключённость к сети. Киборги и мутанты подключены к сети буквально, как в фильме "Я киборг, но это нормально" .
«Постполитический человек низвергает власть и коллективную, а затем и индивидуальную, идентичность. Он не признает властных отношений ни над собой, ни под собой, не знает наших и не наших…» (Дугин). Сверхчеловек утверждает власть божественную. Он всегда знает, чьё желание исполняет и чью волю реализует, т.е. исполняет то, что в Коране, например, определено как «приказ» (Г. Джемаль). При этом он подключён к сети.
Таким образом, сверхчеловек в постмодерне - это человек, признающий власть бога над собой, метафизическую картину устройства мира, и при этом находящийся в подключении к контексту постмодерна.
Русский сверхчеловек в постмодерне
Русский человек отличается от западного тем, что принимает сверхчеловеческое как метафизическое, а не как телесное. Если принимает по другому, то значит транснационализируется, т.е. перестаёт быть русским, примыкает к эксцентруму.
Русская альтернатива в постмодерне:
Против Деполитизации масс - политизация масс, которые, попадая под влияния постлиберализма (не русского), отказываются политизироваться, в результате чего выделяются элиты, которые не отказываются;
Политика остаётся сверхчеловеческим элитам, становится неинтересной и недоступной (сложной) для постмодернистских масс.
Русский сверхчеловек, знающий, чью волю исполняет, - это человек православный. Но православие, понимаемое как РПЦ МП, это явление массовое, т.е. удел масс. К тому же апостасный период разъел Православную церковь изнутри, постмодерн был запущен внутрь в ущерб православной истовости на фоне всеобщей индивидуальной автономизации каждого христианина.
Против Автономизации индивидуальной - автономизация коллективная; а так как «Постмодерну и постчеловеку-дивидууму не может быть противопоставлен Модерн и человек (индидуум)» (Дугин), то ему должен быть противопоставлен коллективный субъект - религиозная община.
+ вне церкви и религии как таковой, где ещё более-менее сохраняются общие идейные модели, происходит Автономизация (идейная) - которой должна быть противопоставлена глобализация (идейная).
Русская политическая система эсхатологична, ориентирована на апокалипсис.
Образ русского сверхчеловека складывается в русские автономные группы с религиозной (эсхатологической) мотивацией («где двое или трое и имя мое, там и Церковь моя») и полным технологическим обеспечением. При этом их социальная самоорганизация должна быть общинной, а истовость в молитве должна быть максимально предельной, иначе они тут же будут размыты постмодерном, как это происходит с массовым православием. Здесь религиозность и эсхатологичность должна лежать в основе всего, что формирует субъект политической власти, зачатки «Армии Бога» - братства господ - «обречённость смерти связанная с перспективой преодоления» (Джемаль).
Имея такую идентичность, русский сверхчеловек может быть подключён к «сети без идентичности» для начала трансляции своей идентичности, т.е. для осуществления власти. Президент без сверхчеловеческой русской идентичности - это объект сети, он не осуществляет властные функции, а потребляет их.
Русский сверхчеловек постмодерна таким образом:
- Политический, представляющий где друг, а где враг (политика - как духовная миссия);
- метафизический, эсхатологичный, т.е. готовый умереть за политическую онтологию;
- технологичный, т.е. подключённый, адекватный среде;
- элитарный, чужеродный для постмодернистских масс, сохранённый в коллективной субъектности общин.
Таков возможный образ русского сверхчеловека в постмодерне, готового бросить вызов постмодерну, расправившись с ним с помощью его же инструментария.
Ангелы на нашей стороне.
Сверхчеловек
Сверхчеловек у Ницше - как «идеалистический» тип высшей породы людей, как «полусвятой», как «полугений»… - и его воля к власти, проявление политическое.
Выделение из массы для власти - политический человек. Сверхчеловек чужероден для масс.
Но всё же сверхчеловек Ницше - родом из модерна.
Сверхчеловек в постмодерне
Мутанты, клоны, киборги - технологичность. (Сергей Хоружий Проблема постчеловека, или трансформативная антропология глазами синергийной антропологии). Человек телесный в центре западного представления о мире. Перспективу развития именно «телесности» ярко и чётко обрисовал Вардан Багдасарян, говоря о перспективе «порабощения мозга и тела человеческого» в своём анализе подмены человека Големом. Здесь же можно вспомнить Хайдеггера с его предостережениями о том, что техника вполне может поработить человека.
Сетевая среда, киберпространство - как пространство сверхчеловека в постмодерне. Присутствие в постмодерне - это подключённость к сети. Киборги и мутанты подключены к сети буквально, как в фильме "Я киборг, но это нормально" .
«Постполитический человек низвергает власть и коллективную, а затем и индивидуальную, идентичность. Он не признает властных отношений ни над собой, ни под собой, не знает наших и не наших…» (Дугин). Сверхчеловек утверждает власть божественную. Он всегда знает, чьё желание исполняет и чью волю реализует, т.е. исполняет то, что в Коране, например, определено как «приказ» (Г. Джемаль). При этом он подключён к сети.
Таким образом, сверхчеловек в постмодерне - это человек, признающий власть бога над собой, метафизическую картину устройства мира, и при этом находящийся в подключении к контексту постмодерна.
Русский сверхчеловек в постмодерне
Русский человек отличается от западного тем, что принимает сверхчеловеческое как метафизическое, а не как телесное. Если принимает по другому, то значит транснационализируется, т.е. перестаёт быть русским, примыкает к эксцентруму.
Русская альтернатива в постмодерне:
Против Деполитизации масс - политизация масс, которые, попадая под влияния постлиберализма (не русского), отказываются политизироваться, в результате чего выделяются элиты, которые не отказываются;
Политика остаётся сверхчеловеческим элитам, становится неинтересной и недоступной (сложной) для постмодернистских масс.
Русский сверхчеловек, знающий, чью волю исполняет, - это человек православный. Но православие, понимаемое как РПЦ МП, это явление массовое, т.е. удел масс. К тому же апостасный период разъел Православную церковь изнутри, постмодерн был запущен внутрь в ущерб православной истовости на фоне всеобщей индивидуальной автономизации каждого христианина.
Против Автономизации индивидуальной - автономизация коллективная; а так как «Постмодерну и постчеловеку-дивидууму не может быть противопоставлен Модерн и человек (индидуум)» (Дугин), то ему должен быть противопоставлен коллективный субъект - религиозная община.
+ вне церкви и религии как таковой, где ещё более-менее сохраняются общие идейные модели, происходит Автономизация (идейная) - которой должна быть противопоставлена глобализация (идейная).
Русская политическая система эсхатологична, ориентирована на апокалипсис.
Образ русского сверхчеловека складывается в русские автономные группы с религиозной (эсхатологической) мотивацией («где двое или трое и имя мое, там и Церковь моя») и полным технологическим обеспечением. При этом их социальная самоорганизация должна быть общинной, а истовость в молитве должна быть максимально предельной, иначе они тут же будут размыты постмодерном, как это происходит с массовым православием. Здесь религиозность и эсхатологичность должна лежать в основе всего, что формирует субъект политической власти, зачатки «Армии Бога» - братства господ - «обречённость смерти связанная с перспективой преодоления» (Джемаль).
Имея такую идентичность, русский сверхчеловек может быть подключён к «сети без идентичности» для начала трансляции своей идентичности, т.е. для осуществления власти. Президент без сверхчеловеческой русской идентичности - это объект сети, он не осуществляет властные функции, а потребляет их.
Русский сверхчеловек постмодерна таким образом:
- Политический, представляющий где друг, а где враг (политика - как духовная миссия);
- метафизический, эсхатологичный, т.е. готовый умереть за политическую онтологию;
- технологичный, т.е. подключённый, адекватный среде;
- элитарный, чужеродный для постмодернистских масс, сохранённый в коллективной субъектности общин.
Таков возможный образ русского сверхчеловека в постмодерне, готового бросить вызов постмодерну, расправившись с ним с помощью его же инструментария.
Ангелы на нашей стороне.