ТЯЖЕЛЫЙ ДИСКОМФОРТ, или НЕВЫНОСИМАЯ НАГЛОСТЬ ТЕРРОРИСТА ОРШУЛЕВИЧА
Анна Марьясина
Заседание Военного суда по жалобе Александра Оршулевича ( 10 июля 19 ) было интересным - как благодаря информации, озвученной Оршулевичем и содержащейся в материалах дела, так и в смысле реакции начальника военно-следственного отдела, прокурора и судьи на необходимость рассматривать возможность уголовного преследования сотрудников ФСБ в связи с избиением Оршулевича в день ареста и фальсификации доказательств (подброс листовок и трафаретов экстремистского содержания).
Собствено, всем ясно, что уголовное дело должно быть возбуждено, но при этом всем настолько же понятно, что никакого такого дела быть не может. Люди, обязанные разрешить это противоречие, оказались в ситуации, доставляющей им ощущение тяжёлого дискомфорта, и это говорит скорее в их пользу, чем против них... Пусть тем, кто делает плохое дело, будет хотя бы неприятно.
Доследственная проверка по заявлению Оршулевича началась в декабре 18, был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела, потом проверка была возобновлена и 23 мая 19 снова вынесен отказ, который и обжаловал в данном случае Александр. Его настойчивость и работоспособность впечатляет всех. Известно, что в январе этого года многочисленные жалобы, заявления и ходатайства Оршулевича не выходили из СИЗО - по некоторым свидетельствам, их сразу сжигали. Об изобилии разного рода бумаг, которыми Оршулевич загружает разного рода ведомства, упоминали и его противники в заседании Военного суда - упоминали, как бы жалуясь на него в ответ.
Оршулевич скрупулёзно перечислил, какие действия должны были быть проведены во время проверки. По мере этого перечисления на лицах начальника военно-следственного отдела, прокурора, а затем и судьи усугублялось выражение, подтверждавшее, что они испытывают тяжёлый дискомфорт. Да, должны были всё это сделать. А не сделали! И нельзя этого делать!
Подробности, например, таковы.
Есть заключение экспертизы по предметам, которые, как утверждает Оршулевич и друие фигуранты дела, были подброшены им во время обыска - это трафареты и листовки экстремистского содержания. Экспертиза не обнаружила на них отпечатков пальцев либо каких-то других следов генетического материала обвиняемых. Но обнаружены следы кого-то другого. Чьи это следы? Не тех ли сотрудников ФСБ, которые производили обыск? - Военно-следственный отдел должен был поставить перед собой этот вопрос, рассматривая заявление о преступлении.
Оршулевич был избит сначала во время перевозки его из Коренево в Калининград. С ним вместе в кузове транспорта ФСБ находилось 6 человек: 5 в камуфляже и масках и один в гражданской одежде, темноволосый с короткой стрижкой, его Оршулевич готов опознать. Кто эти люди? - Военно-следственный отдел не заинтересовался этим вопросом.
Оршулевич указывал, что в рамках доследственной проверки необходимо взять объяснения у Александра Мамаева, который находился 27 мая 17 в том же кабинете здания УФСБ, где Оршулевича "пытались склонить к самооговору с применением физической силы". Это тоже оказалось неинтересно военно-следственному отделу.
Возражения начальника военно-следственного отдела по существу заключались в попытке дистанцироваться от всего этого, а по форме выглядели забавно. Он говорил что-то вроде:
- Недопустимо ставить вопрос о допустимости доказательств по уголовному делу, пока ведётся следствие. Этот вопрос будет разрешён в суде.
- Оршулевич выражает несогласие с действиями сотрудников ФСБ и пытается подменить расследование уголовного дела, возбуждённого против него, своим собственным расследованием...
Говорят,персонал СИЗО возмущён поведением Оршулевича: - Он наглый, - говорят они, - он разговаривает с нами так, будто это мы заключённые, а не он...
В самом деле, человеку предъявлено обвинение по самой тяжёлой из террористических статей, предусматривающей пожизненное заключение. Ему о душе бы подумать, попытаться смягчить своё положение, раскяться, покаяться, признать хотя бы часть вины... А он - обвиняет, терроризирует... Террорист и есть.
Заседание Военного суда по жалобе Александра Оршулевича ( 10 июля 19 ) было интересным - как благодаря информации, озвученной Оршулевичем и содержащейся в материалах дела, так и в смысле реакции начальника военно-следственного отдела, прокурора и судьи на необходимость рассматривать возможность уголовного преследования сотрудников ФСБ в связи с избиением Оршулевича в день ареста и фальсификации доказательств (подброс листовок и трафаретов экстремистского содержания).
Собствено, всем ясно, что уголовное дело должно быть возбуждено, но при этом всем настолько же понятно, что никакого такого дела быть не может. Люди, обязанные разрешить это противоречие, оказались в ситуации, доставляющей им ощущение тяжёлого дискомфорта, и это говорит скорее в их пользу, чем против них... Пусть тем, кто делает плохое дело, будет хотя бы неприятно.
Доследственная проверка по заявлению Оршулевича началась в декабре 18, был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела, потом проверка была возобновлена и 23 мая 19 снова вынесен отказ, который и обжаловал в данном случае Александр. Его настойчивость и работоспособность впечатляет всех. Известно, что в январе этого года многочисленные жалобы, заявления и ходатайства Оршулевича не выходили из СИЗО - по некоторым свидетельствам, их сразу сжигали. Об изобилии разного рода бумаг, которыми Оршулевич загружает разного рода ведомства, упоминали и его противники в заседании Военного суда - упоминали, как бы жалуясь на него в ответ.
Оршулевич скрупулёзно перечислил, какие действия должны были быть проведены во время проверки. По мере этого перечисления на лицах начальника военно-следственного отдела, прокурора, а затем и судьи усугублялось выражение, подтверждавшее, что они испытывают тяжёлый дискомфорт. Да, должны были всё это сделать. А не сделали! И нельзя этого делать!
Подробности, например, таковы.
Есть заключение экспертизы по предметам, которые, как утверждает Оршулевич и друие фигуранты дела, были подброшены им во время обыска - это трафареты и листовки экстремистского содержания. Экспертиза не обнаружила на них отпечатков пальцев либо каких-то других следов генетического материала обвиняемых. Но обнаружены следы кого-то другого. Чьи это следы? Не тех ли сотрудников ФСБ, которые производили обыск? - Военно-следственный отдел должен был поставить перед собой этот вопрос, рассматривая заявление о преступлении.
Оршулевич был избит сначала во время перевозки его из Коренево в Калининград. С ним вместе в кузове транспорта ФСБ находилось 6 человек: 5 в камуфляже и масках и один в гражданской одежде, темноволосый с короткой стрижкой, его Оршулевич готов опознать. Кто эти люди? - Военно-следственный отдел не заинтересовался этим вопросом.
Оршулевич указывал, что в рамках доследственной проверки необходимо взять объяснения у Александра Мамаева, который находился 27 мая 17 в том же кабинете здания УФСБ, где Оршулевича "пытались склонить к самооговору с применением физической силы". Это тоже оказалось неинтересно военно-следственному отделу.
Возражения начальника военно-следственного отдела по существу заключались в попытке дистанцироваться от всего этого, а по форме выглядели забавно. Он говорил что-то вроде:
- Недопустимо ставить вопрос о допустимости доказательств по уголовному делу, пока ведётся следствие. Этот вопрос будет разрешён в суде.
- Оршулевич выражает несогласие с действиями сотрудников ФСБ и пытается подменить расследование уголовного дела, возбуждённого против него, своим собственным расследованием...
Говорят,персонал СИЗО возмущён поведением Оршулевича: - Он наглый, - говорят они, - он разговаривает с нами так, будто это мы заключённые, а не он...
В самом деле, человеку предъявлено обвинение по самой тяжёлой из террористических статей, предусматривающей пожизненное заключение. Ему о душе бы подумать, попытаться смягчить своё положение, раскяться, покаяться, признать хотя бы часть вины... А он - обвиняет, терроризирует... Террорист и есть.